|
№11Трилогия «О чудесах»
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:16 | Сообщение # 16 |
 Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 2
Близ Аннаполиса, штат Мэриленд.
Начало весны 2001 года.
Скалли кажется, что еще ни разу в жизни она не ехала по такой длинной дороге. Такое впечатление, что ей никогда не будет конца. Нескончаемая гонка по ночному шоссе в безумной надежде на чудо. Словно это чудо не станет реальностью без ее физического присутствия.
Скалли до сих пор не может забыть тот леденящий ужас и жгучую боль в груди, переполнявшие ее, когда коронер официально объявил Малдера мертвым. Не вняв доводам разума и здравого смысла, она запретила проводить вскрытие, желая защитить его хотя бы от этого, последнего осквернения. И не только вскрытие. Скалли наложила вето на какие бы то ни было манипуляции с телом, даже на слив крови, не отходя от него ни на шаг и не спуская глаз с патологоанатома, словно недремлющий дух-хранитель во плоти. Она твердо намеревалась оставить Малдеру хоть немного достоинства после смерти и не желала, чтобы чьи-то руки бесцеремонно и равнодушно касались человека, который был ей так дорог. Ему и без того пришлось вынести достаточно.
Несгибаемая решимость вкупе с ее медицинским удостоверением позволили Скалли без помех попасть в морг. Скиннер правда пытался помешать ей, но вынужден был отступить. Именно она, с помощью владельца похоронного бюро, занималась подготовкой тела к погребению: обмывала, расчесывала волосы, выбирала одежду, в которой его должны были похоронить. Эти последние приготовления оставались единственным, что Скалли могла для него сделать, и она не собиралась оставаться в стороне. Нечеловеческим усилием воли ей удалось поначалу сохранять видимость спокойствия и не выказать своей боли.
С бесконечной нежностью, подавляя рвущиеся из горла рыдания, она помогала одеть его, то и дело сжимая холодные руки Малдера в своих ладонях. В тот момент, снова видя его травмы: изувеченные щеки и рваный шрам на груди, глубокие колотые раны на запястьях и лодыжках, Скалли, несмотря на все свои усилия, все-таки не сумела совладать с собой и дальше сдерживать слезы. К его чести, мрачный служитель вышел, предоставив ей возможность побыть одной в момент непосильной скорби, когда она безутешно рыдала, сокрушенная тяжестью своей потери и прощалась с ним навсегда.
Весной прошлого года они стали любовниками после долгих лет уважительного и преданного партнерства. И эти новые отношения наконец позволили Скалли найти в себе силы по-иному, менее скептично взглянуть на то, во что так страстно верил Малдер. Она искренне желала разделить с ним все и полностью довериться этому мужчине. Мужчине, которого считала родственной душой и с которым намеревалась пройти рука об руку дорогу жизни до самого конца.
Скалли не ожидала, что это путешествие окажется таким коротким.
И сейчас, нынешним вечером, когда автомобиль несет ее к пока еще совершенно туманному будущему, прямиком к тому, чего разум даже не в силах постигнуть, Скалли поневоле мысленно сосредотачивается на другом. На тех значимых событиях прошлого, на особых моментах их отношений, что определили их будущее и в итоге привели на тот путь, где она сейчас и находится.
Квартира Малдера
Весна 2000 года.
- Тебе лучше сразу прилечь, - посоветовала Скалли, одной рукой закрывая дверь в квартиру напарника, а другой прижимая к себе пластиковый мешок для мусора, в котором лежала его вымокшая одежда и обувь. - Как можно быстрее. И подложить что-нибудь под ногу, чтобы она оставалась в приподнятом положении.
Комната пахла не то чтобы приятно: причудливая смесь из запаха воды, испарявшейся из аквариума, старой кожи и кофе, пропитавшая затхлый воздух, какой бывает в жилище, долгое время простоявшем запертым в дождливую погоду. И вдохнув его, Скалли недовольно поморщилась. В квартире не топилось уже несколько дней, поэтому сейчас тут было весьма промозгло и неуютно. Меж тем пасмурно-серый день снаружи уже сменялся персиково-фиолетовыми сумерками раннего вечера.
- Малдер, ты меня слышишь?
Он махнул рукой, жестом попросив ее подождать, и похромал к себе в спальню, закрыв за собой дверь. Большую часть пути домой Малдер, едва оправившись от травмы и сильного переохлаждения, просто проспал. А ей пришлось вести машину от гор Вирджинии до самого Вашингтона. После грозы, бушевавшей несколько дней кряду, грунтовая дорога была в отвратительном состоянии, так что время, проведенное Скалли за рулем, трудно было назвать приятным: обратная дорога потребовала от нее полного напряжения сил и внимания. И теперь все ее мышцы немилосердно ноют от усталости, вызванной как сегодняшней поездкой, так и предпринятой накануне рискованной спасательной операцией.
Скалли зевнула, потирая слипающиеся глаза. Что касается вчерашней вылазки, то для нее это была далеко не безделица: спуститься по обрыву и отыскать Малдера, когда вокруг сверкали молнии и хлестал дождь. Не говоря уже о том, чтобы затем поднимать ее травмированного напарника на веревке вверх, до самого шоссе. Нелегкая задача во всех смыслах этого слова. Невзирая на то, что основная работа пришлась на долю дюжего Карла, Скалли совсем вымоталась к тому моменту, когда они совместными усилиями все-таки с этим справились.
Однако, оставшись одна в темной душной гостиной, она не стала сидеть сложа руки. Следовало подготовить все, чтобы Малдер, вернувшись, мог сразу лечь, и Скалли принялась за дело. Работа, впрочем, не спорилась, поскольку двигалась она еле-еле и через силу. Застывшие от долгого сиденья за рулем мышцы, не оправившиеся к тому же от вчерашней нагрузки, не желали ей повиноваться. А в довершенье ко всему невыносимо саднили свежие следы на ребрах, оставшиеся от обвязанной вокруг тела веревки, той самой, на которой Скалли спускалась в злосчастный овраг. От этих жгучих отметин ее не смогли защитить ни одежда, ни даже мешковатая куртка. И за ночь стало только хуже. Стоило Скалли наклониться вперед, как у нее перехватило дыхание от боли.
Морщась, она все-таки открыла окно, желая проветрить комнату, хотя для этого пришлось перегнуться через компьютер Малдера - иначе до подоконника дотянуться не получалось. Распахнув створку, Скалли с удовольствием вдохнула свежий прохладный воздух и сразу почувствовала себя значительно бодрее. Сгущались сумерки, в гостиной стало совсем темно, и она щелкнула выключателем настольной лампы. От приглушенного абажуром мягкого света тени рассеялись, словно разбежавшись по углам.
Зная, что Малдер большой любитель подолгу валяться на диване, Скалли сложила подушки на той стороне, с которой ему было бы удобно смотреть телевизор, а затем достала и развернула плед. Тот самый, под которым не так давно спала сама: плотный, хранящий знакомый запах Малдера. И оказавшийся на проверку далеко не таким колючим, каким он ей тогда запомнился. Закончив с этим делом, Скалли села на диван, откинула голову на спинку и закрыла глаза, чувствуя, как темная кожаная поверхность мягко проседает под ее весом.
Почти месяц назад она сидела на этом же самом месте, вытянув босые ноги и закинув их на край его журнального столика. Чувствуя себя немного хмельной и непривычно разговорчивой, Скалли не особенно раздумывала над своими словами, позволив теориям, предположениям и признаниям беспрепятственно слетать с ее губ. А Малдер внимательно слушал, время от времени высказывая свои предположения, всеми силами стремясь помочь напарнице разобраться в тех туманных и сверхъестественных переживаниях, которые ей так неожиданно довелось испытать. В свою очередь он откровенно высказал свое собственное мнение о судьбе, предопределении и выборе, который мы делаем в жизни. Не приходилось удивляться, что после этого Малдер столь же ясно показал, что хочет близости с ней не только в профессиональной сфере.
Шум воды в ванной выдернул Скалли из полусна. Вздрогнув, она вновь открыла глаза и, застонав от боли в мышцах, наклонилась вперед, медленно поднимаясь на ноги.
- Ну вот, можешь сразу лечь, - сказала Скалли, обращаясь к появившемуся в дверях спальни напарнику. И, не удержавшись, вновь зевнула, поспешно прикрыв рот рукой, словно продемонстрировать ему свою усталость было верхом невоспитанности. – Может, сделать тебе чашку чая или кофе, пока я еще не уехала?
Малдер поковылял из спальни, стараясь как можно меньше опираться на перевязанную ногу. Покачав головой в ответ на ее предложение, он закрыл окно, а затем подошел к стоявшей неподалеку и дрожащей от холода напарнице.
- Погоди-ка, а к чему такая спешка?
Пальцы Малдера нежно скользнули по ее щеке, и это прикосновение немедля воскресило в памяти Скалли то, что случилось за эти выходные. То, что до сих пор еще так внове: объятия и ласки, нетерпеливое изучение доселе неведомой территории, слияние губ и языков, нагота и откровенные чувственные ласки. Все те восхитительные и глубоко личные воспоминания, что они привезли с собой. Воспоминания о том, чему еще только предстояло стать неотъемлемой составляющей их повседневного привычного уклада.
Скалли уже еле держится на ногах от усталости и, пошатнувшись, невольно упирается ладонями Малдеру в грудь, лишь тогда внезапно обратив внимание, что тот, оказывается, уже успел принять душ и переодеться. Теперь, когда напарник избавился от помятой рубашки и брюк, в которых ехал сюда, и облачился в серую футболку и тренировочные штаны, он выглядит посвежевшим и отдохнувшим. А кончики его влажных каштановых волос до сих пор взъерошены, как у мальчишки, который забыл причесаться после ванны.
Скалли, у которой, без преувеличения, ноет каждая мышца и нерв в теле, невольно ощущает укол зависти. Малдеру-то хорошо: он успел и поспать, и принять душ, а от нее сейчас толку не больше, чем от той одежды в пластиковом пакете. Контраст между ними отчего-то внушал ей настоящее уныние, и она раздраженно нахмурилась.
- А как ты думаешь, Малдер…? В сложившихся обстоятельствах мне, знаешь ли, не помешало бы вернуться домой и хотя бы переодеться. Да и принять горячую ванну было бы здорово. А потом лечь в постель и спать, спать, спать. Желательно дня три подряд. Пока мышцы не перестанут болеть.
Малдер чуть наклонил голову, пристально вглядываясь ей в лицо. Сейчас, когда он серьезен, его потемневшие глаза кажутся темно-карими.
- Я вообще-то надеялся, что ты останешься у меня. Хотел обсудить с тобой то, что случилось за последние три дня, а заодно и наметить кое-какие планы на будущее.
- Например? О каких планах идет речь? – настороженно поинтересовалась Скалли, которую немедля охватили самые дурные предчувствия. Нахмурившись, она нерешительно посмотрела на напарника, одновременно пытаясь разобраться, в причинах этой просьбы. Вызвана ли она профессиональными мотивами, или же за желанием Малдера скрывается что-то более тонкое и личное?
- Да о самых разных. Сама посуди, столько всего случилось… Удалось подтвердить теорию Стрелков о тахионной подписи и добыть для них вещественные доказательства, чтобы начать проверку. Вполне возможно, что мы обнаружили еще одну зону, где пришельцы похищают людей. Послушай, после аудита у Скиннера нам обязательно следует вернуться туда и поглядеть, что еще удастся раздобыть. Как тебе такой план?
Малдер продолжал нежно поглаживать щеки напарницы, а затем легонько сжал мочку ее уха между большим и указательным пальцем. Она чувствовала исходящий от его ладони едва уловимый запах мыла и чистой кожи. Опустив веки, Скалли заставила себя отвести взгляд от лица Малдера. Некоторое время она безмолвно созерцала обтянутую футболкой широкую грудь, затем облизнула губы и отвернулась.
- То есть, если подытожить все вышесказанное, то дело обстоит следующим образом. Ты решил удержать меня здесь, невзирая на мое желание поехать домой и отдохнуть, только потому, что тебе не терпится еще раз во всех подробностях обсудить всю эту теорию с похищениями инопланетянами. Сию же секунду и не откладывая, так? - отчеканила она.
Несправедливый выпад, продиктованный раздражением, но стоило только этим словам слететь с ее губ, как Скалли ощутила, что весь ее запал исчез, и обессиленно опустилась на диван. Как это глупо и мелочно с моей стороны, ругала она себя, с тоской думая о предстоящей ей сейчас долгой и утомительной поездке домой. Малдер выпустил мочку ее уха, его ладонь скользнула дальше и решительно легла на затылок Скалли. Неторопливо пропуская сквозь пальцы пряди ее волос, он чуть заметно покачал головой.
- Не совсем так. Если даже мне и не терпится что-то обсудить, то вовсе не то, о чем ты упомянула, а совсем другое. Я предпочел бы поговорить о том, как ты по собственному почину отправилась искать меня, невзирая на грозу и молнии. Хотя предыдущим вечером всего одной оказалось достаточно, чтобы ты не могла пошевелиться от ужаса. А еще я не прочь наконец услышать про «гвоздь программы» - тот луч света в лесу, который ты, в отличие от меня, вынужденного сидеть в той дыре, могла разглядеть хорошенько…
- Боже мой, Малдер, - резко отдернув голову, обрушивается на напарника Скалли: - Неужели все, о чем ты можешь думать, – это тот проклятый свет в лесу, будь он неладен?! Вот что для тебя на первом месте?
Малдер убрал руки, позволяя напарнице отстраниться и сделать шаг назад. Кажется, ее вспышка ничуть не вывела его из себя.
- Если уж начистоту, - доверительно сказал он, - мои приоритеты были расставлены чуть-чуть иначе. В следующем порядке: сначала опробовать мою кровать – мы ведь никогда не спали в ней вместе, не говоря уже о чем-то еще более интересном. Не прямо сейчас, разумеется, а позже, когда ты как следует выспишься и отдохнешь. И только потом обсудить «проклятый» свет в лесу.
- «Опробовать кровать»?
В ответ на неприкрытый сарказм, звучащий в голосе напарницы, Малдер лишь пожал плечами и одарил ее многозначительной улыбкой.
- А почему бы и нет? Согласись, пока ты и я лежим в постели, все обстоит лучше некуда. Должно быть, новоприобретенные навыки выживания, которые мы приобрели в горах.
- Сейчас я слишком устала, поэтому моя собственная кровать кажется мне предпочтительнее. Тебе стоит привести более веские причины, - парировала Скалли, - если и правда хочешь, чтобы я осталась.
Когда Малдер в ответ улыбнулся еще шире, Скалли с некоторым запозданием поняла, что он ошибочно истолковал ее слова. Судя по всему, напарник счел их просто неуклюжим флиртом усталого, полусонного человека и, соответственно, решил, что ее получится уговорить.
- Ну… давай попробуем… Чистые простыни смогут тебя остановить?
Сейчас в негромком голосе Малдера звучали дразнящие нотки. Такие же, как в тот вечер, когда он учил ее отбивать мячи под звездным небом. Скалли вспомнилось, как его губы зарывались в ее волосы возле самого уха, и пар от горячего дыхания, туманным облачком поднимающийся в прохладном ночном воздухе, когда он обращался к ней. «Ничего себе палка, да? Ну же, бери, смелее. Не надо ее стискивать, просто сожми аккуратно, как будто здороваешься…» Пальцы, решительно ложащиеся на изгиб ее бедра… «Сначала бедра, потом руки…» И огонь, разгорающийся в крови, когда Малдер прижался к ней сзади, и они начали двигаться в унисон, отбивая мячик за мячиком.
Скалли вздохнула, поморщившись от боли в ребрах, и, пытаясь взбодриться, покачала головой с совершенно излишней энергией.
- Навряд ли, поскольку у меня дома они тоже найдутся.
- А если я сейчас закажу что-нибудь вкусное?
- Сомневаюсь...
Больше Скалли не произнесла ни слова и просто стояла, ожидая, что еще предложит Малдер. И ощущая, как с каждой секундой все сильнее подгибаются ноги и ломит спину. Хотелось просто сесть или лечь и ни о чем не думать. И, как она ни пыталась сдерживаться, терпение натягивалось, словно тугая резиновая лента, а затем, достигнув критической точки, выскользнуло из ее рук с громким хлопком. Плечи Скалли устало поникли, и, закрыв глаза, она помассировала веки дрожащими пальцами.
- Довольно, Малдер. Я слишком устала, чтобы играть в эти игры нынешним вечером.
- Неужто?
Не на шутку задетая его настырным упорством и сарказмом, явственно прозвучавшим в голосе напарника, Скалли застыла на месте, позабыв, что собиралась уходить.
- И, между прочим, не слышал, чтобы лучи телепортации стали обслуживать мой район. - Малдер снова подошел и взял ее за руку. – Мое предложение по-прежнему в силе. Ты не находишь, что лучше, если ты уснешь здесь, а не за рулем по дороге домой? Обещаю, что не стану распускать руки… Во всяком случае, до тех пор, пока ты не выспишься хорошенько, - добавил он, наклонившись и касаясь губами ее щеки.
Скалли нерешительно опустила взгляд: гордость мешала ей признать очевидное – Малдер абсолютно прав. Как бы ни стремилась она вновь оказаться в уютной и безопасной гавани собственной квартиры, снова садиться за руль и ехать в Джорджтаун было чистой воды безрассудством. Усталость потихоньку подтачивала ее решимость и желание побыть одной в чистоте и порядке. Пересилив даже один из основополагающих принципов Скалли: любой ценой не выказывать слабости, внезапно отступивший пред этим неумолимым натиском.
Малдер мягко приподнял ее подбородок и нежно коснулся пальцами губ, словно пресекая дальнейшие возражения, а заодно напоминая Скалли о том, что старые правила больше не действуют.
- Теперь между нами все иначе, Скалли. Тебе нечего опасаться рядом со мной. Побереги себя и останься тут.
Скалли нечего было противопоставить столь разумному требованию, и она, вздохнув, все-таки позволила усталости взять свое, уже не сопротивляясь больше накатывающей на нее дурманящей волне. И, обняв Малдера, обессиленно прижалась к нему. Еще недавно она ни за что не позволила бы себе такого проявления слабости, но сейчас это больше не казалось Скалли столь неприемлемым.
- Тогда пойдем, - прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, - самое время тебе лечь в постель.
Малдер спокойно, но решительно взял ситуацию под контроль. Так же, как две ночи назад, когда вспышка молнии со всей очевидностью продемонстрировала ту глубокую душевную травму, которую не смогли залечить годы, прошедшие со времени ее похищения. Так же, как она сама поступила прошлым вечером, когда бросилась ему на помощь, а затем ухаживала за ним – измученным и замерзшим – в их номере в мотеле. Они всегда вели себя так, когда другому требовалась помощь, - нежно, заботливо, подчиняясь интуиции и ни о чем не расспрашивая.
Сильная рука Малдера поддерживала ее, пока они медленно плелись в его холодную спальню. Скалли с трудом могла поверить, что лишь месяц назад вот так же стояла перед этой постелью в предрассветных грозовых сумерках, разрываясь между двумя противоположностями. Между сомнениями и своей тягой к Малдеру. Как же все изменилось за это время и какой долгий путь они сумели пройти за такой короткий срок, - так думала Скалли, пока стояла у кровати на подгибающихся ногах, а Малдер осторожно помогал ей снять помятый пиджак.
- Сядь. Давай я сам все сделаю, - мягко велел он, и она подчинилась, опустившись на кровать, с удовольствием отдаваясь его заботе. Малдер неловко, оберегая больную лодыжку, опустился на колени, чтобы снять с нее ботинки и носки. Скалли, запрокинула голову и закрыла глаза, наслаждаясь уверенными прикосновениями сильных пальцев, неторопливо поглаживающих ее ноги.
- Постой, мои вещи, они же остались в машине, - пробормотала она, сама удивившись, как слабо и невнятно звучит ее голос.
- Достанем, успеется. – Малдер порылся в ящике комода и извлек оттуда просторную синюю футболку, которую и продемонстрировал ей. – Надевай и забирайся под одеяло. Может, в список самых модных людей в журнале «People» ты и не попадешь, но спать будет удобно.
Скалли, которая чуть не уснула за время массажа, лишь озадаченно смотрела на напарника, с трудом улавливая смысл его слов и тщетно пытаясь сообразить, что от нее сейчас требуется.
- Скалли… Ты меня слышишь? Ну-ка, давай, подними руки. - Она послушно исполнила его требование, и Малдер, чтобы не заставлять напарницу лишний раз поворачиваться, бережно снял с нее белую блузку прямо через голову.
Холодный воздух, щекочущий нежную кожу, немного привел Скалли в чувство, и она бессознательно скрестила руки на груди, поскольку в комнате было даже более зябко, чем ей показалось поначалу.
- Ничего себе! А где же лифчик? – шутливо, с притворным удивлением выдохнул напарник.
- Придержи язык, Малдер, - оборвала его Скалли, чувствуя как вспыхнули щеки, и с отвращением осознавая, что к глазам подступают слезы, возникшие словно из ниоткуда. – Ничего смешного, а лифчик, если ты сам не догадался, я не надела утром из-за того, что ребра…
- …и без того очень болели, - закончил он за нее и добавил: - Дай-ка я погляжу. Убери руки.
Скалли, помедлив, отняла локти от груди и немного наклонилась вперед, чтобы Малдеру было удобнее осмотреть ее. Напарник придвинулся к ней с такой непритворной тревогой, а его прикосновения были такими нежными, что Скалли вновь торопливо заморгала, отгоняя подступающие слезы. И затаила дыхание, когда Малдер склонился над ней, а его пальцы бережно царапины, которые веревка оставила на ее теле.
- Черт возьми… - прошептал он, глядя на свежие ссадины, опоясывающие ребра Скалли и уходящие дальше, за спину, под лопатки, выделяясь на бледной коже, словно отметина от удара плетью, - а ведь это не скоро пройдет. И следы могут остаться. Прости, мне очень жаль.
Последнее, чего сейчас хотелось Скалли, - видеть безмолвное сожаление во взгляде Малдера и знать, что он винит себя за те травмы, которые она получила, бросившись ему на выручку, совершенно не думая о себе. Желая отвлечь его от этих мыслей, Скалли нежно провела рукой по небритой щеке напарника, без слов давая понять, что все в порядке, что в случившемся нет его вины. Что с ними случались гораздо более серьезные вещи, но они поднимались и шли дальше. А Малдер в ответ с благодарностью прижался губами к ее ладони.
- Не переживай, - успокоила напарника Скалли, надеясь прогнать его боль. - На мне все заживает в два счета, разве ты забыл?
- К счастью для меня…
К счастью для нас обоих, подумала про себя Скалли. Учитывая, сколько травм выпало на их долю за эти годы, эта способность пришлась как нельзя кстати. Телесные раны, как правило, излечиваются в положенные сроки - одни раньше, другие позже. Но душевная боль, потери, страдания и скорбь – все это обходится дороже и зачастую требует много больше времени на восстановление. А шрамы от них нередко остаются на всю жизнь.
Впрочем, в следующую минуту Скалли внезапно осознала, что совсем замерзла, и это разом вытеснило из ее сознания все невеселые мысли. В тщетной попытке согреться она вновь обхватила себя руками и, ощущая, как твердеют соски от прикосновений холодного воздуха, стуча зубами, пробормотала:
- Господи, какая же у тебя тут стужа…
Малдер, немедля отвлекшись от своего осмотра, схватил приготовленную им синюю футболку и бережно начал надевать ее на Скалли, стараясь не задеть многочисленные синяки и ссадины.
- Сейчас будет теплее, - заверил он, потянувшись к термостату, а голова Скалли оказалась прижатой к его бедру.
- Теперь брюки…
Скалли неловко поднялась, закусив губу от боли в мышцах, и приподняла край слишком длинной для нее футболки. Малдер снова опустился на колени, чтобы расстегнуть молнию и снять с нее брюки. Скалли увидела, как он снова вздрогнул, и причиной тому явно послужила не только боль в лодыжке, но и синяки на ее ногах. Словно извиняясь, Малдер прижался губами к ее бедру и на мгновенье замер в этой позе. А затем с многозначительным видом подцепил резинку ее трусиков и, подняв голову, вопросительно посмотрел на напарницу.
- Тоже снимаем?
- Разумеется, - кивнула Скалли, которой вовсе не хотелось, чтобы белье давило и тем самым мешало спать ночью, и облегченно вздохнула, когда трусики последовали за брюками. Не ожидая дальнейших приглашений, она забралась на кровать и натянула на себя одеяло.
Постельное белье, в отличие от остальной части квартиры, в самом деле было чистым и ароматным. Скалли с удовольствием зарылась лицом в подушку и глубоко вздохнула, а затем сказала Малдеру с довольной сонной улыбкой:
- Ну и ну, Малдер, так ты, выходит, не шутил…
- Насчет постельного белья? Ну что тебе сказать… Я, может, и не слишком-то большой умелец по части ведения домашнего хозяйства, но рекламу по телевизору смотрю и стиральный порошок выбрать в состоянии.
- Смотри, не забудь подложить что-нибудь под ногу, весельчак…
Сквозь тяжелеющие веки она наблюдала, как Малдер разделся до трусов, а затем тоже забрался в постель и улегся рядом, придвинувшись к ней вплотную. Скалли чувствовала, как его рот слегка касается мочки ее уха, и от этих щекочущих прикосновений по телу пробежала приятная дрожь. Потом его бархатисто-мягкие губы коснулись ее губ, прижавшись к ним в нежном и глубоком поцелуе. Просто ни к чему не обязывающая ласка перед тем, как заснуть.
- Приятных снов, Скалли…
- И тебе…
Скалли закрывает глаза, когда он прижимается к ней, и ей на мгновенье чудится, что они снова там, в той комнатке в мотеле на вершине горы. Дождь и ветер, гром и молнии и их одноместный номер отныне стали для нее неотъемлемой частью воспоминаний о том дне, когда они впервые занимались любовью. А еще память Скалли хранит образы тех людей, с которыми свела ее судьба. Карла, высокого добродушного мужчины, который страховал Скалли во время спуска в овраг, а потом вытаскивал наверх Малдера, да и ее заодно. И Скитера, четырехлетнего непоседы, «ушки на макушке», который опасался посторонних почти так же, как и пауков.
И конечно же, она вновь вспоминает Рут, женщину, которая так радушно встретила их и так по-доброму относилась к ним обоим все то время, которое они там провели. Проницательную хозяйку того небольшого мотеля и заботливую мать Скитера. Которая все еще оплакивала своего мужа Сэмюэля, без вести пропавшего четырьмя годами ранее. Мать с сыном до сих пор надеялись на его возвращение, хотя, скорее всего, мужчины давно не было в живых.
- Малдер, - тихо прошептала Скалли, - Рут спросила меня, как бы я поступила на ее месте, и я на секунду попыталась представить… Представила, что ты исчез, как исчез Сэм… И поняла, что не могу ответить на ее вопрос… Не знала, что и сказать. И до сих пор не знаю.
- Ты в самом деле хочешь прямо сейчас забивать себе этим голову? - Малдер заворочался на подушке и, снова наклонившись, поцеловал ее в лоб. – Будущее определяется теми путями, которые мы выбираем, Скалли, как и теми решениями, которые принимаются нами на этом пути. Принимаются самостоятельно или вместе с тем человеком, с которым мы идем по этому пути рука об руку.
Скалли лишь неуверенно улыбнулась.
- Но как бы то ни было, нам стоит поподробнее изучить это дело и посмотреть, можно ли тут еще что-то сделать. Я обещала ей, что мы постараемся помочь.
- Безусловно, - кивнул он, - а сейчас спи. И не беспокойся: ты от меня так просто не отделаешься.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:16 | Сообщение # 17 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 3
Между Джорджтауном и Аннаполисом
Начало весны 2001
Машина по-прежнему мчится вперед по обсидианово-черному шоссе, которое, словно иссиня-фиолетовая лента, то появляется в выхваченном фарами свете, то вновь исчезает во мраке. Не счесть, сколько раз за последние семь лет Скалли приходилось вот так же бодрствовать в самые глухие ночные часы, выслеживая преступников, меряя шагами бесконечные больничные коридоры или без сна ворочаясь в постели. Особенно после исчезновения ее напарника и во время его поисков: тревожась и переживая о нем. И потом – оплакивая его. И сегодня она снова, как бесчисленное количество раз до этого, мчится сквозь ночь навстречу неизведанному.
Слезы вновь подступают к глазам, но Скалли удается совладать с ними и не расплакаться. С того самого момента, как она, бросив трубку, закончила разговор с Рейс, Скалли решительно настроена держать свои эмоции под контролем, чтобы не терять понапрасну ни единой секунды. И ничто, даже насильственное вмешательство свыше, в тот момент не удержало бы ее от того, чтобы не отправиться в Аннаполис немедленно.
Завидев приближающиеся фары и неоновую подсветку грузовика, Скалли уверено поворачивает руль и уходит в сторону. Лишь спустя некоторое время она осознает, что по-прежнему вдавливает педаль газа в пол. Нет, так не пойдет. Занос и потеря контроля над машиной на мокром шоссе – хуже не придумаешь. Скалли сбрасывает скорость, а затем чувствует, как ребенок снова начинает толкаться в животе.
- Тише, тише… успокойся, малыш, - уговаривает она, осторожно поглаживая живот в том месте, где сейчас вовсю орудует не то колено, не то локоть. Вот та главная причина, по которой ей следует во что бы то ни стало сохранять спокойствие и благоразумие в этой поездке. Ребенок. Их ребенок. И с ним ничего не должно случиться. Сама не зная, почему, Скалли уже думает о нем как о мальчике. Она берет телефон и в очередной раз пытается дозвониться до Скиннера, но тот по-прежнему не отвечает. Скалли бьет дрожь, несмотря на теплое шерстяное пальто и включенный обогреватель.
Они с ребенком придерживаются диаметрально противоположных графиков. Малыш дремлет, когда она бодрствует, и, напротив, от души резвится, когда Скалли пытается заснуть. Вот и сейчас, когда ее сердце колотится так лихорадочно, что того и гляди выпрыгнет из груди, а нервы натянуты, как струна, ребенок в животе не проявляет никаких признаков беспокойства. За то время, что прошло с момента телефонного разговора с Рейс, он в первый раз обозначает свое присутствие, словно напоминая тем самым об опасности, которой Скалли может подвергнуть не только себя, но и его, если и дальше будет гнать, не разбирая дороги.
Такое впечатление, что этот малыш является ее полной противоположностью – в точности, как Малдер: черное и белое, интуиция и трезвый расчет, смелые далеко идущие выводы и вдумчивая дотошная экспертиза – ранящая ирония этих противопоставлений отзывается в душе Скалли одновременно и болью, и восторженным трепетом. По-прежнему не отнимая руку от живота, она напоминает себе, что глупо делать столь далеко идущие выводы о еще не рожденном ребенке, основываясь на такой мелочи, как график его сна и бодрствования. И уж тем более пытаться искать в этом сходство еще пока даже не рожденного ребенка с его отцом.
Конечно, он чудо, не меньшее, чем сам факт его зачатия. Но когда и главное – как это случилось?
Нет, возможностей самих по себе у них было хоть отбавляй. В течение почти целого месяца, минувшего после их возвращения с гор, она с готовностью позволяла Малдера выражать свою нежность всеми доступными способами. В том числе и в занятиях любовью. А поскольку из-за ее бесплодия у них не было никаких причин задумываться о контрацепции, оба могли наслаждаться ничем не стесненной свободой действий. И предаваться этому занятию без каких-либо барьеров и ограничений, могущих притупить чувственное удовольствие или нарушить спонтанность. Что они и делали, не упуская ни единого шанса, с ненасытностью двух влюбленных, пытающихся наверстать упущенное время.
Около трех недель беременности – такой срок поставил врач, осматривавший Скалли в ту ночь, когда кусочки головоломки внезапно встали на место и она осознала, что из них двоих опасность грозит именно Малдеру. Ночь, когда Скалли, словно тряпичная кукла, безвольно рухнула на руки огорошенных Стрелков прямо в офисе в Гувер-Билдинг. А наутро Скиннер поведал ей, как Малдер вдруг просто исчез в луче света, исходившего из непонятного объекта, напоминавшего диковинный космический корабль.
Три коротких недели, которых недостало даже для того, чтобы тайна, которую скрывало ее тело, заявила о себе чем-то еще, помимо приступов озноба и головокружения. А поскольку менструальный цикл Скалли оставался нерегулярным в течение многих лет – после тех опытов по изъятию яйцеклеток, что оставили ее бесплодной, – то небольшая задержка не внушила ей никаких подозрений. Как и повышенная тактильная чувствительность, которую Скалли приписала совсем другим причинам. Ей казалось, что все дело в той лихорадке страсти, охватывающей ее, когда они с Малдером оставались наедине. Страсти, которую Малдер, всегда готовый доставить ей удовольствие, умело разжигал в ней своими искусными ласками.
В который раз Скалли с грустью задумывается о том, почему счастье и горе так часто идут рука об руку, и о той чудовищной цене, которую пришлось заплатить за это величайшее чудо. Малдер даже не успел узнать, что она носит его дитя, остался в неведении о том, что чудо, которое он так мечтал ей дать, действительно свершилось.
Ну а что касается того, как это вообще стало возможным… У Скалли нет ни рациональных обоснований случившемуся, ни научных гипотез, ни медицинских объяснений, способных в полной мере пролить свет на то, каким образом сумела забеременеть бесплодная женщина. А при воспоминании о своей поездке в компании Курильщика и проклятом чипе, до сих пор находящемся у нее в шее, она с яростью и отвращением отбрасывает саму мысль о таких вариантах.
Скалли предпочитает верить в то, что решающую роль в случившемся сыграл тот, пользующийся репутацией целебного, источник. Источник, в котором они одной лунной апрельской ночью купались вместе с Малдером и где впервые занимались любовью.
Скалли вновь вспоминает его руки, мягко ложащиеся ей на грудь, а затем скользящие ниже и бережно раздвигающие бедра… Вспоминает, что даже горячая вода не шла ни в какое сравнение с огнем, охватывающим ее тело в ответ на прикосновения Малдера. Поскольку вода в том источнике не отличалась чистотой, они не занимались там любовью в полном смысле этого слова. Малдер так и не вошел в нее, ограничившись ритмичным скольжением по складкам ее влагалища. В ту ночь она впервые касалась Малдера столь же интимным образом: положив ладонь на горячий пульсирующий член, чтобы удержать его на месте, пока он раз за разом продолжал свои дразнящие ласки, с каждым движением нажимая на ее клитор до тех пор, пока они оба не достигли оргазма. А потом, в блаженной истоме напарники еще долго просидели там, в горячей воде, под полной луной, обнимая друг друга. И Скалли, поддавшись удивительному обаянию и чарам этого места, сказала Малдеру, что чувствует себя так, словно здесь и вправду может случиться любое чудо.
Вряд ли кому-то из Бюро, затем видевшему агентов в офисе или на одном из расследований, пришло бы в голову заподозрить в них любовников. Для сторонних наблюдателей они по-прежнему оставались всего лишь напарниками, коллегами по работе. На этом настояла Скалли, утверждая, что им следует поддерживать безупречные профессиональные отношения и не давать ни малейших поводов для придирок. С чем Малдер в конце концов, скрепя сердце, согласился.
Лишь Скиннер, судя по всему, о многом догадался сразу, хоть и не подал виду.
Взгляд их начальника, кажущийся особенно пронзительным за линзами очков, неторопливо пробежал отчет по делу Салливана, представленный на день позже, чем следовало. Он никак не прокомментировал это опоздание и молча перевернул несколько страниц, бегло просматривая их содержимое, а затем захлопнул папку и обратил свое внимание на сидевших по другую сторону стола подчиненных.
Что ни говори, а Скиннеру нельзя было отказать в проницательности и умении подмечать все вплоть до мельчайших подробностей. В сущности, руководство Бюро менее всего волновала частная жизнь своих агентов, равно как и сексуальные отношения между напарниками. Во всяком случае – до тех пор, ни то, ни другое не отражалось на их работе, не мешало агентам должным образом исполнять свои профессиональные обязанности и не выливалось в пренебрежение протоколом. Скалли вспомнилось, как Скиннер не спеша перевел пристальный взгляд с Малдера на нее, а затем – снова на Малдера. От цепкого глаза их начальника, безусловно, не укрылись ни царапины на щеке последнего, ни синяки на ее запястьях, которые не могли скрыть даже манжеты пиджака. Как и хромота Малдера и та скованная поза, в которой сидела в кресле Скалли. Не приходилось сомневаться, что Скиннер прекрасно понял, что буря послужила лишь удобным предлогом тогда как на деле отсутствие агентов и их опоздание с докладом было вызвано куда более сомнительными причинами.
Вероятно, нарочито бесстрастный вид подчиненных оказался для заместителя директора красноречивее любых слов. Впрочем, Скиннер не задал ни единого вопроса, за исключением относящихся к делу, а затем отпустил их восвояси. А всего несколько недель спустя, когда Скиннер пришел к ней в палату, чтобы сообщить об исчезновении Малдера, она по собственной воле доверила ему тайну о том, что беременна. Несколькими месяцами позже, на похоронах Малдера, Скиннер попытался ободрить ее словами о том, что Малдер, по его мнению, не станет последним в своем роду.
После возвращения из Бельфлера Скиннера, судя по всему, не отпускало чувство вины из-за исчезновения подчиненного. Скалли самой довелось быть свидетельницей того, как глубоко он переживал случившееся: тогда же, в больнице, у ее постели. Довелось видеть скупые слезы этого невозмутимого и сильного мужчины, до глубины души расстроенного тем, как завершилась их с Малдером поездка и не находившего себе места из-за того, что он, находясь совсем рядом, не сумел ни предвидеть, ни помешать неизвестной силе, разом перевернувшей все их планы. Трагические обстоятельства исчезновения Малдера, равно как и его личное участие в тех событиях привели к тому, что заместитель директора в случае необходимости всякий раз безоговорочно вставал на защиту Скалли и участвовал в последующих поисках ее напарника ничуть не менее активно, чем она сама.
Впрочем, благополучие Скалли и безопасность ее ребенка заботили Скиннера не из-за одного лишь чувства вины и уважения к Малдеру. За последние семь лет им довелось пережить немало невероятных событий, связавших всех троих и сделавших их если не друзьями, то верными союзниками. А сама Скалли доверяла Скиннеру настолько, насколько вообще способна была доверять кому бы то ни было после смерти Малдера. Лишь теперь она осознает, что в последний раз, когда они встречались, начальник выглядел чем-то удрученным, словно тяготившимся бременем какого-то мучившего его секрета.
Должно быть, в одиночку принятое им решение об эксгумации стало наглядным подтверждением того, что все представления Скиннера о неведомом и необъяснимом действительно изменились самым кардинальным образом. Однако то, что он затеял это предприятие у нее за спиной, позвав на помощь не ее, а Доггетта, кажется Скалли настоящим предательством и уязвляет ее до глубины души.
Не смейте, повторяет она, как заклинание, оставляя позади милю за милей. Не смейте прикасаться к нему, пока я не приеду… Скалли еще раз пробует дозвониться до Скиннера. Но безуспешно. Интересно, думает она: это потому, что все сообщения перенаправлены на голосовую почту, или же начальник сознательно избегает общения именно с ней? Закипая от злости и нетерпения, Скалли меняет тактику и решает попытать удачи со своим нынешним напарником.
- Агент Скалли? – поначалу в голосе Доггетта звучит непритворное удивление. Судя по затянувшейся паузе, он явно отдал бы все на свете, чтобы иметь возможность тут же повесить трубку. Должно быть, Доггетт машинально ответил на звонок, не поглядев на номер абонента, в чем теперь горько раскаивается.
– В чем дело? – в конце концов осторожно интересуется он.
- Скиннер не отвечает на звонки, поэтому пришлось звонить вам.
- Ммм… ну… - Тот явно не знает, что ответить на такое странное заявление, но потом устало вздыхает. - У заместителя директора сегодня выдался очень… насыщенный день… Вернее – у нас обоих. А чем я могу помочь вам в такой поздний час?
- Не заговаривайте мне зубы, я знаю, чем вы были так заняты все это время, - слова срываются с губ Скалли сплошным лихорадочным потоком раньше, чем она успевает хоть как-то обдумать или взвесить их. - Знаю, где вы с ним сейчас и где вы были… И знаю, что вас привело туда.
На том конце – убийственная тишина. Сперва Скалли решает, что Доггетт слишком удивлен, чтобы ответить, но потом понимает, что тот, как опытный следователь, предоставляет ей вести беседу, надеясь вытянуть из нее побольше информации. Ну уж нет, не выйдет.
- А где вы сейчас находитесь, агент Скалли? – в конце концов произносит Доггетт.
- По дороге в Аннаполис. Пожалуйста, не трогайте… - Внезапно неистовое исступленное желание защитить Малдера пересиливает все остальное. Скалли чувствует, как глаза наполняются слезами и торопливо моргает, пытаясь смахнуть их. – Не трогайте его, не смейте его трогать, пока я не приеду. Я имею полное право знать, что вы с ним делаете. И Скиннера это тоже касается.
- А что, по-вашему, мы с ним делаем?
Скалли не в силах сдержать дрожь в своем голосе, безошибочно выдающую отчаянную мольбу, вырывающую из самой глубины ее души. Но Доггетт все равно пытается притвориться, что ничего не понимает, и тем самым только злит Скалли еще сильнее.
- Я хочу знать, открыли вы гроб или нет.
- Агент Скалли, а я хочу, чтобы вы остановили машину. Немедленно.
- Что?
Теперь в голосе Доггетта звучат непривычно резкие, даже командные нотки. Скалли вздрагивает от захлестнувшей ее волны паники.
- Вы прекрасно все расслышали, но я повторю: съезжайте на обочину и заглушите мотор. Или, клянусь богом, больше вы от меня не добьетесь ни слова.
Мгновенье за мгновеньем проходят в молчании, пока Скалли, предварительно проверив дорогу в зеркала заднего вида, съезжает на обочину и останавливается. Оглянувшись на темную трассу, она дожидается, пока мимо проедет трейлер с прицепом и стихнет рев двигателя и вибрации, а затем снова подносит телефон к уху.
- Хорошо, я остановилась. Говорите наконец.
- Будь по-вашему, только, пожалуйста, слушайте внимательно…
Все эти вступления и паузы кажутся Скалли, изнемогающей от нетерпения, бесконечной, досадной и совершенно бессмысленной пыткой.
- …Все, что я пока могу сказать: да, мы уже видели… Малдера.
Скалли в изнеможении закрывает рукой глаза, безуспешно пытаясь успокоить гулкое биение сердца, отдающееся, кажется, во всем теле. Как ни странно, она в состоянии продолжать разговор, и, благодаря необычайной силе воли, голос при этом неплохо повинуется ей. Он звучит так по-деловому, четко и уверенно, что кажется самой Скалли принадлежащим кому-то другому, а не ей самой.
- И что, в таком случае, вы можете мне сказать?
На линии вновь повисает тишина, которую нарушает лишь неровное дыхание Доггетта, немного заглушающее фоновый шум.
- Прямо сейчас я могу сказать только одну, самую очевидную вещь: кто-то должен научить агента Рейс держать рот на замке. И чем быстрее, тем лучше. Потому что она в этом нуждается.
- Меня меньше всего интересует, в чем нуждается агент Рейс. Я спрашиваю вас о Малдере.
- Тогда вы обратились не по адресу. И мне очень жаль, что вам пришлось услышать обо всем таким вот образом.
Негодование накатывает на Скалли с удвоенной силой, и ее начинает буквально трясти от злости и нетерпенья одновременно.
- Вместо того, чтобы извиняться, объясните лучше, как вы смеете скрывать от меня истинное положение дел? - обрывает она, повышая голос. - Между прочим, речь идет не о ком-нибудь, а о моем напарнике…
- Это я уже понял, - вставляет Доггетт, и Скалли невольно чувствует стыд от того, что так открыто выказала ему свое пренебрежение. На ее щеках вспыхивает румянец.
Скалли отдает себе отчет в том, что была очень несправедлива к своему новому напарнику, особенно в течение первых нескольких месяцев, которые им пришлось работать вместе. В конце концов они не так плохо поладили, а большинство непростых разногласий между ними более-менее сгладились. Хотя, надо сказать, начало их знакомства было крайне малообещающим. Этот человек спас ей жизнь, а позже и она отплатила ему тем же. Что ни говори, такие вещи все-таки укрепляют доверие и уважение друг к другу, каким бы шатким оно ни было изначально. К тому же, нельзя не отдать должное Доггетту: он и впрямь искал Малдера, не жалея сил, в итоге добившись успеха. И, сложись все иначе, Скалли считала бы себя в неоплатном долгу перед ним.
Все эти резоны ненадолго отвлекают внимание Скалли от очевидного факта: сейчас, в разговоре с ней Доггетт намеренно увиливает, недоговаривает, ни в чем не желая идти ей навстречу. Вспомнив об этом, Скалли чувствует, как ее ярость вспыхивает с новой силой.
- Быть может, вы придерживаетесь иного мнения, но лично я очень благодарна агенту Рейс за то, что она сочла необходимым поделиться со мной этой информацией. Рада, что хотя бы она нашла в себе мужество быть со мной откровенной и ничего не скрывать.
- Как гласит старое присловье: горшку перед котелком хвастать нечем – оба черны, – сухо отмечает Доггетт.
Его обидный и прямолинейный намек застает Скалли врасплох и все-таки задевает ее за живое.
- Мне казалось, что мы уже успели обсудить этот вопрос. И далеко не вчера. Если вы помните, у меня имелись веские причины не раскрывать карты.
- А нынешним вечером столь же веские причины хранить молчание имелись у меня. Так что мы квиты. Один – один. Или, если добавить в это уравнение заместителя директора Скиннера, то два - один?
- Как вам угодно. – Скалли не собирается сейчас приносить извинения за свои прошлые действия, заблуждения и ошибки и тем более – ввязываться из-за них в очередной спор с Доггеттом. – Прошу вас, не будем об этом, мне и без того очень нелегко... Я должна знать, что с ним! Пожалуйста, скажите, по крайней мере: мертв ли он или… или в самом деле… жив?
На последнем слове ее голос предательски срывается, и Скалли, всхлипнув, подносит руку ко рту, чтобы заглушить этот звук. Перед глазами у нее все плывет от слез, превращающих фары проезжающих мимо машин в одно размытое пятно, и она отчаянно моргает, чтобы смахнуть их. Капли, одна за другой, срываются с ресниц и сбегают по щекам, сперва горячие, а потом – такие холодные, словно льдинки. Она, кажется, отдала бы все на свете за то, чтобы поговорить со Скиннером. Сейчас же, сию минуту.
- Агент Скалли…
Голос Доггетта уже не такой резкий и даже нежный, что немного умеряет захлестывающую Скалли панику. Он в самом деле глубоко озабочен ее состоянием, с удивлением осознает она. И ведет себя так вовсе не затем, чтобы помучить ее. Нет, просто пытается сделать как лучше, руководствуясь желанием оградить ее от лишних переживаний, и искренне убежден, что поступает правильно. Что так будет лучше прежде всего для нее самой. Доггетту и впрямь не позавидуешь: он угодил прямиком между молотом и наковальней и теперь вынужден выкручиваться на ходу, не желая предать доверие ни одной из сторон.
- Я не знаю, как сделать всю эту ситуацию хоть немного менее мучительной для вас, агент Скалли. Но настоятельно советую вам развернуть машину и поехать домой. Вы ведь ждете ребенка, подумайте о нем. В вашем положении вовсе незачем подвергать себя… участвовать в том… театре абсурда, что тут в данный момент развернулся. Поверьте мне, это самый настоящий цирк, а я чувствую себя одним из этих печальных клоунов с разрисованным лицом, который заявился и испортил всем праздник.
- Вы так и не ответили на мой вопрос, агент Доггетт.
- Потому что я не могу.
Гнев снова поднимается в душе Скалли, полоснув по ее хрупкому самообладанию, словно резкий, беспощадный удар скальпелем.
- Тогда дайте мне поговорить со Скиннером, черт подери.
- К сожалению, этого я тоже не могу сделать.
- В таком случае, - коротко отвечает Скалли, глядя в зеркало заднего вида, - я разберусь сама.
- Эй, погодите, постойте, не горячитесь… - пытаясь объясниться, Доггетт начинает говорить сбивчиво и путаться в словах. - Бога ради, честно… Не поймите превратно – я был бы рад сообщить вам какие-то конкретные новости, но… Это чистая правда: мне нечего сказать. Ну сами посудите: как я могу утверждать что-либо наверняка, когда понятия не имею, что тут вообще творится? Сказать о том, чего не могу ни понять, ни принять, черт меня дери?
- Добро пожаловать в клуб, - чуть слышно говорит в трубку Скалли. Любое сочувствие, которое она могла бы в иной ситуации испытывать к Доггетту, полностью меркнет на фоне ее гнева и убежденности в своей правоте. – Здесь не бывает иначе, агент Доггетт: все или ничего, пан или пропал, а волки бродят вокруг, не дремлют и всегда голодны.
Скалли с яростью поворачивает ключ, вновь запуская двигатель.
- Поговорим позже, когда я приеду.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:17 | Сообщение # 18 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 4
Это виденье всякий раз приходит внезапно. Коварно, исподтишка вползая в ее сны, отравляя их и заставляя Скалли просыпаться с тошнотворным привкусом страха на языке. Всякий раз немного иное, но вместе с тем одно и то же…
Она стоит, пристально оглядывая окрестности, и внезапно замечает его… Обнаженный мужчина, лежащий под сенью деревьев… В других снах он, пошатываясь, бредет через поле, потерянный, ничего не понимающий. И напуганный, как ребенок.
«Малдер!» - что есть мочи кричит она, и ее крик эхом отзывается от стен серо-зеленой горной котловины, нарушая царящую вокруг мертвую тишину.
Скалли подходит ближе, но почему-то никак не может сколько-нибудь ясно разглядеть его лицо. Внезапно над их головами раздается какой-то вибрирующий звук, а затем тьму прорезает луч света, и человек, вздрогнув, ничком бросается наземь, пытаясь укрыться в густом подлеске.
А потом она вдруг снова слышит приглушенный смех Малдера, доносящийся откуда-то снизу, из-под скалистой, поросшей кустарником земли.
- Эй, Скалли, добро пожаловать в мир моих кошмаров
Нет, это мой, теперь это мой кошмар, в замешательстве возражает растерянная, сбитая с толку Скалли... Незнакомые люди, чьих лиц она прежде никогда не видела, безжалостно теснят ее вперед, к краю ямы, точнее – могилы, и холодная земля, крошась у нее под ногами, комьями падает вниз, на гроб, у которого почему-то нет крышки. И, опустив взгляд, Скалли того, кто находится в нем, видит искаженное в мученической гримасе лицо.
«Я готова ждать, ждать, сколько потребуется, – снова и снова повторяет она, чувствуя странную уверенность в том, что эти слова ей уже доводилось слышать прежде, только тогда их произносил кто-то другой. - Ни в коем случае не сдаваться, продолжать ждать его и надеяться на…»
- Скааалииии!
Нет, нет… это мой кошмар! Слышишь? Мой! - настаивает Скалли с возрастающей паникой, а тем временем измученный, замерзший и дрожащий мужчина в лесу падает на бок и растворяется в тумане прямо у нее на глазах, а она с ужасом смотрит на происходящее и ничего, ровным счетом ничего не может поделать.
А потом Скалли просыпается - потрясенная, взмокшая от страха, с опухшими от слез глазами.
Вашингтон, округ Колумбия
Лето 2000 года
Ресторан, в котором предложил встретиться Скиннер, располагался всего в нескольких минутах езды от Гувер-Билдинг. Внутреннее убранство этого заведения дотошно воспроизводило чисто мужскую атмосферу закрытых английский клубов для джентльменов. Со всеми непременными атрибутами таких заведений: приглушенным освещением, обстановкой, в которой преобладали темно-красные и зеленые тона, излучающей солидность мебелью из кожи и темного дерева с полированными медными ручками. По одну сторону зала располагались деревянные столы - на весьма изрядном расстоянии друг от друга, дабы обеспечить посетителям должное уединение. От вестибюля зал отделяла небольшая, красиво отделанная барная стойка, возле которой в это время дня почти было почти пусто.
Скалли пересекла холл и замерла, высматривая, не мелькнет ли за одним из столов знакомая лысина Скиннера или его очки. Сказать по правде, здесь она чувствовала себя не в своей тарелке. Возможно, именно этого и хотел добиться ее начальник, выбрав такое место для встречи. Озираясь вокруг, Скалли почти ожидала увидеть неподалеку плевательницы, разложенные на столиках брошюры об охоте и традиционную курительную комнату с предупреждающей табличкой «только для мужчин». Представительниц ее пола тут практически отсутствовали, за исключением одной женщины в баре и пары-другой за столиками.
В конце концов она заметила Скиннера, машущего ей из самого дальнего угла. Что и говорить, начальник выбрал самое укромное место в зале, где они могут говорить без помех о чем душе угодно и, хотя это и общественное место, не бояться, что их уединение за обедом будет нарушено.
Слегка встряхнув головой, чтобы убрать с лица прядь волос, и гордо выпрямив спину, Скалли двинулась в его сторону. Толстый ковер на полу приглушал стук ее каблуков, но мужчины, сидевшие за столиками, тем не менее, оборачивались ей вслед, а один из стоявших у барной стойки проводил ее одобрительным взглядом.
Скиннер встал, приветствуя Скалли, и указал на стул напротив.
- Спасибо, что приехали так быстро, - поблагодарил он и, дождавшись, когда она сядет, последовал ее примеру.
Скалли откинулась на спинку стула, стараясь ничем не выдать своего нервозного состояния. Говоря начистоту, она еще далеко не оправилась после недавних приключений, ставших серьезным испытанием как для ее души, так и для тела. Эмоции все еще кипели в ней опасно близко к поверхности и грозили, того гляди, вырваться наружу, стоит лишь ненадолго ослабить контроль. А посему умение держать себя в руках казалось ценным и необходимым как никогда. Но Скалли чувствовала, что именно сейчас, с каждой новой неделей беременности, оно изменяет ей все чаще, в самый неподходящий момент, утекая, словно песок сквозь пальцы.
- Так о чем вы хотели поговорить?
Карие глаза Скиннера за стеклами очков внимательно вгляделись в ее лицо, и он, сцепив пальцы, слегка наклонился к ней.
- Как вы себя чувствуете? Как я понял, вы задержались в больнице на день дольше, чем планировалось.
- Просто для наблюдения, - заверила начальника Скалли, расправляя на коленях салфетку.
После амниоцентеза** живот в том месте, где делался прокол иглой, все еще побаливал, а с запястий и рук до сих пор не сошли синяки от удерживавших ее пальцев и укола шприцем.
- Всякий раз, как только потребуется, Дана, вам следует сразу же сообщить мне, и я немедленно переведу вас на офисную службу. Нет ничего постыдного в том, чтобы заниматься бумажной работой, особенно для женщины в положении.
Скалли нахмурилась.
- Я всего лишь на четырнадцатой неделе беременности. Здорова, хорошо себя чувствую и справляюсь со своими обязанностями. Уверяю: когда я решу взять отпуск по беременности и родам, вы будете первым, кто об этом узнает. - Сложив руки на коленях, Скалли посмотрела начальнику прямо в глаза. - А теперь скажите, о чем вы хотели со мной поговорить?
_______________________
**[Пункция амниотической оболочки с целью забора околоплодных вод для их последующего лабораторного исследования. Используется для диагностики врожденных и наследственных заболеваний, выявляемых методами цитогенетического и молекулярного анализа.]
После событий двухдневной давности она готова идти у кого-то на поводу еще меньше, чем доверять мнению Доггетта и, тем более – его знакомым. Скалли по-прежнему с яростью вспоминает о засаде возле центра Уолдена–Фридмана и до сих пор вне себя от возмущения тем, что командир посмел вдобавок ко всему насильно вколоть ей успокоительное. Удерживать беременную женщину, да к тому же федерального агента, против ее воли по меркам Скалли - неслыханная наглость с которой она ничуть не примирилась. И не собирается.
- Это долгий разговор, - признался Скиннер, жестом подзывая официанта, - поэтому для начала предлагаю сделать заказ, а потом перейти к делу.
Скалли попросила травяной чай и небольшую порцию салата, в то время как Скиннер остановил свой выбор на черном кофе, сэндвиче «Рубен» с картофелем фри и бизнес-ланче. В ожидании заказа она сделала глоток воды, делая вид, что не замечает внимательного взгляда Скиннера. Хотя прекрасно осознавала, что даже в таком тусклом освещении от того не укроются ни круги под глазами, ни лихорадочный румянец на бледном, изможденном лице. Немудрено, что начальник первым делом поинтересовался ее здоровьем.
- Для начала я хочу, чтобы вы честно ответили, как себя чувствуете, - тихо начал Скиннер, - и, между прочим, мне прекрасно известно, что первый триместр беременности часто доставляет женщинам много неудобств.
Нежность, проскользнувшая в его голосе, на какое-то время обезоружила Скалли. Те эмоции, что сейчас читались на лице Скиннера: беспокойство, тревога, сострадание - заставили ее ненадолго убрать те жесткие колючки, которыми она в последнее время всякий раз ощетинивалась, кажется, против всего света. Скалли немного расслабилась и медленно выдохнула.
- Ничего необычного, стандартный набор: тошнота, сонливость… порой снятся очень странные сны. - Она пожала плечами, свернув список своих недомоганий и торопясь перейти к другой теме. - Ничего такого, что помешало бы мне выполнять мою работу.
- Рад слышать. Но я имел в виду не столько физическое самочувствие. Как вы себя чувствуете в целом? Дана, вы прошли через настоящий ад за эти месяцы и более чем заслужили отдых, если он вам требуется. Используйте тот выходной, о котором вы недавно просили. Скажу больше, я настаиваю на этом.
Скалли резко выпрямилась, вновь скрываясь за своей неприступной броней.
- Неужели вы не понимаете? Я должна работать – и точка. Должна работать, потому что время работает против нас. – На мгновенье она посмотрела на своего начальника невидящим взглядом, а затем заморгала и чуть заметно встряхнула головой. - Мне все равно не будет покоя, если я стану просто сидеть сложа руки и прекращу поиски. Вы ведь не можете этого не знать, так зачем вообще заводить разговор об отпуске?
Скиннер откашлялся и потер пальцами верхнюю губу, прежде чем ответить.
- Мне было бы проще признать справедливость такого утверждения, если бы с ним согласовывались ваши последние действия. Но, к сожалению, они говорят совсем о другом. Как ваш начальник и, не побоюсь этого слова, друг я не могу не видеть и того, что нагрузка, которую вы испытываете, слишком велика. На вас в одночасье свалилось чересчур много всего: горе, переживания, неожиданная беременность, новый напарник. И недавние события со всей очевидностью демонстрируют, что ноша, которую вы несете, становится вам не по силам.
Скалли предпочла никак не комментировать это утверждение начальника и вместо этого решительно заговорила совсем о другом:
- Позвольте мне добавить кое-какие детали касательно случившегося на днях, сэр. Первое. Мне так и не удалось добиться от кого бы то ни было внятной информации относительно местонахождения Мэри Хэндершот и ее новорожденного ребенка. Ранее мне сообщили, что она родила здорового мальчика и восстанавливается после родов в клинике. Однако все только руками разводят, когда слышат вопрос: в какой именно?
Скалли увидела, как в глазах Скиннера на миг промелькнула вспышка беспокойства и тут же исчезла. Начальник открыл рот, словно желая что-то сказать, но все-таки промолчал.
- Теперь второе: я хочу знать, кто такой этот лидер спецназа, чтобы вот так запросто ворваться в Армейский госпиталь со своей командой головорезов и похитить оттуда двух женщин, одна из которых – федеральный агент, а другая вот-вот родит, а затем уйти оттуда безнаказанным?
- Они сказали мне, что у вас была истерика на почве стресса и они вынуждены были вколоть вам успокоительное ради вашей же безопасности. Что касается человека, который вас интересует, то это знакомый Джона Доггетта. А отправился он туда исключительно по просьбе вашего напарника для того, чтобы защитить вас.
- О, я вас умоляю… Это полная ерунда, о чем вам известно ничуть не хуже моего.
Сколько раз за свою жизнь ей уже приходилось слышать вот такую же замысловатую демагогию? Скалли ощущала нестерпимое разочарование из-за того, что и Скиннер внезапно тоже решил укрыться за ничего не значащими, да к тому же не соответствующими истине словами.
- Третье, - продолжала Скалли, - меня по-прежнему беспокоит безопасность моего собственного ребенка. Во всяком случае, я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы знала, что Даффи Хаскелл и доктор Паренти заключены под стражу. И если бы мы точно выяснили, кто стоит за теми противозаконными изуверскими экспериментами в «Зевс генетикс», и с какой целью они осуществлялись.
Скиннер снова покачал головой.
- Оба как сквозь землю провалились. Исчезли вместе с результатами тех исследований, о которых вы сообщали.
- Неужели следователи, работавшие на месте пожара, ничего не обнаружили?
- Температура была слишком высокой, чтобы уцелело хоть что-то существенное.
- Зато я прекрасно разглядела то, что находилось в том помещении… Целые полки, заставленные банками с формалином. А в них – деформированные, уродливые плоды на разных стадиях развития, в которых с трудом можно признать человеческие эмбрионы. Нерожденные младенцы, изъятые у женщин, которые даже не подозревали об этих экспериментах. Младенцы, которые просто взяли и исчезли, словно их и вовсе не существовало. Точно так же, как улики из великого множества других дел за все эти годы.
Малдер понял бы все сразу – Малдер, который видел и находил еще более гротескные, таинственные и невероятные вещи. Она же, казалось, всякий раз упускала из виду существенные улики и не замечала очевидного из-за отсутствия научных доказательств и главное – веры, которой ей так не хватало, чтобы следовать примеру напарника. Но теперь Скалли осталась с необъяснимым один на один и сполна изведала, насколько это безнадежное дело – убеждать других в правдивости твоих слов.
- Я знаю, о чем вы сейчас подумали, - хрипло сказал Скиннер, положив руки на стол и внимательно глядя на нее. – Вы это вы, Скалли. И выступать в роли Малдера можете ничуть не лучше, чем я или Доггетт. Поверьте мне, мы его отыщем. Дайте только срок, и все…
Скиннер осекся и замолчал, поскольку появился официант и начал расставлять тарелки с едой, прервав тем самым нить их беседы.
Скалли сидела неподвижно, предоставив Скиннеру самому решать, развивать эту тему дальше или нет. Тот не стал и приступил к своему сэндвичу. Тогда она тоже опустила взгляд, рассматривая поставленную перед ней тарелку: хрустящие листья салата, перемешанные с яркими кусочками сыра и помидоров, сверху щедро посыпанные гренками. Скалли взяла вилку и привычным движением сгребла сухарики в кучку на краю тарелки. Желудок отозвался на зрелище еды болезненными спазмами, хотя возможно, в этот раз причиной был все-таки голод, а не ставшая обыденной утренняя тошнота. Или, что более вероятно, свою роль сыграли размышления о так глупо упущенных доказательствах, да и весь этот не слишком-то приятный разговор в целом. Вкупе с мыслями о том, что она сама собиралась сказать Скиннеру. Все это заставляло Скалли чувствовать себя отвратительно.
А ведь Малдер, окажись он сейчас здесь, как пить дать, не упустил бы возможности стащить с ее тарелки гренку-другую, с щемящей тоской подумала Скалли. И к этому моменту наверняка бы уже вовсю хрустел ими, как своими неизменными семечками, без которых и дня не мог прожить. Он вечно так и норовил ухватить гренки из ее салата, что с течением времени превратилось в незатейливую и привычную игру, в которую они оба играли с нескрываемым удовольствием. «Скалли, ну как так можно? Лучшей части твоего салата суждено пропасть зря», - притворно упрекал ее Малдер. И, стоило ей отвлечься, как он быстро протягивал руку, подхватывая очередной хрустящий квадратик, а Скалли делала вид, что ничего не замечает…
Она снова резко выпрямилась, ощутив, что аппетит пропал начисто. Скиннер как раз закончил со своей порцией и вытер руки салфеткой. А потом с недоумением посмотрел на нее.
- Вы так ничего и не съели. В чем дело?
Ну вот. Время настало.
- Вы рассказали агенту Доггетту, что я беременна, - тихо сказала Скалли обвиняющим тоном, пристально и холодно глядя в глаза своему начальнику, - несмотря на то, что я ясно дала понять, почему так важно, чтобы это оставалось в тайне. Невзирая на нашу договоренность, вы, тем не менее, сообщили ему. Даже не спросив меня.
- Скалли, поверьте, у меня просто не осталось другого выхода. В тот вечер Доггетт твердо намерен был навестить вас в больнице. Поэтому он все равно узнал бы из записей, оставленных для врача, или побеседовав с медсестрой… Я ничего не мог с этим поделать. И тем более не мог запретить ему отправиться к вам. В тот момент для меня важнее было, чтобы ни с вами, ни с ребенком ничего не случилось и чтобы вы оставались в безопасности.
- И сейчас мы в безопасности? Вы так полагаете? – парировала Скалли, прищурившись, чтобы скрыть предательски заблестевшие глаза. - А известно ли вам, что буквально несколько дней назад агент Доггетт поднял мое личное дело из картотеки? И развлекался тем, что выискивал, насколько случившееся со мной схоже с историей жены Даффи Хаскелла?
- Прошу… не придавайте этому излишнего значения. И к тому же, агент Доггетт имеет полное право просматривать любые документы, хранящиеся в офисе, равно как и читать доклады, написанные вами и агентом Малдером. Эта информация не является вашей безраздельной собственностью, и знакомиться с ней могут все сотрудники отдела.
В душе Скалли признавала, что начальник прав. В течение семи лет «Секретные материалы» были главной составляющей их жизни - ее и Малдера, поскольку случившееся с ними обоими превращало эту работу в глубоко личный процесс, в который оба вкладывали душу. Нравится ей это или нет, но все, с чем они столкнулись за прошедшие годы, увековечено в тех документах и в некотором роде стало частью истории, которая многим может показаться весьма и весьма сомнительной.
- И, как я уже не раз говорил прежде, - прошептал Скиннер, в глазах которого в этот момент отражалась целая гамма разнообразных эмоций, - если придется выбирать, то я буду действовать в первую очередь в ваших интересах. Ваших и вашего ребенка. Вне зависимости от того, что для этого потребуется предпринять, Дана. Я помогу вам, чем смогу… Из-за того, что случилось с нами, из-за той правды, что нам известна… И из уважения к Малдеру, которое остается неизменным.
Он сделал глоток кофе, подыскивая нужные слова и тщательно взвешивая их, прежде чем продолжить.
- Но в то же время я поступил вопреки голосу разума, когда позвонил агенту Доггетту и поставил его в известность по поводу вашего отпуска, не сообщив при этом ни единой подробности. Вы правы, я обещал сохранить тайну вашего пребывания в Уолден-Фридмен. Но я не смог и дальше играть в эти игры в ущерб другому агенту, который волей обстоятельств стал вашим новым напарником. Особенно с учетом того, что характеристики агента Доггетта безупречны, а сам он показал заслуживающую всяческого уважения преданность работе и вкладывает в нее душу.
Скалли немедленно вспомнились те разочарованные слова, которые бросил ей Доггетт в их офисе несколькими днями раньше. «Я всего лишь пытаюсь делать свое дело, но это не так-то легко, если твой напарник, скрывает от тебя все, что может, а то и просто-напросто лжет».
- У меня имелись на то причины, - невыразительно сказала Скалли, вновь ощутив слабую локализованную боль в животе, ставшую еще одним напоминанием о рисках и невидимых опасностях, которые по-прежнему могут угрожать ее малышу. На некоторое время она так глубоко погрузилась в свои мысли, что совершенно позабыла о сидевшем напротив нее Скиннере.
- Я искренне советую вам дать Доггетту столько информации, сколько он в состоянии обработать на данный момент. Чтобы он, в случае необходимости, мог в самом деле помочь и защитить вас. - Скиннер махнул рукой над тарелкой, словно желая подчеркнуть весомость своих слов, настойчиво пытаясь встретиться с ней взглядом. – Держа его в неведении, вы совершаете ошибку, о которой можете сильно пожалеть впоследствии. Я ручаюсь за него и не побоялся бы доверить этому человеку свою собственную жизнь.
Скалли возмущенно вскинула голову и, пристально глядя на Скиннера, спросила негромким и притворно спокойным голосом:
- То есть, в свете нашего обсуждения мне следует воспринимать ваши слова как выговор?
- Нет, разумеется, нет, - заверил он. – Я разговариваю с вами в сугубо личном порядке как друг, желающий дать добрый совет в этой непростой ситуации. Совет, который вполне может однажды спасти вашу жизнь.
Скалли обуревала сейчас масса противоречивых эмоций, а ее способность держать их в узде казалась ей в этом момент как никогда хрупкой – словно тонкое стекло. Черт бы побрал эти перепады настроения, которые играли такую злую шутку с ее реакцией на любые слова. А что же тогда будет на пятом месяце? На восьмом? Быть может, Скиннер не так уж неправ и небольшой отпуск в самом деле пошел бы ей на пользу? Скалли сжала губы, пытаясь справиться с переполнявшими ее чувствами и не сказать сгоряча ничего лишнего.
- Ладно, - прошептала она наконец, - я так и поступлю. Просто думала, что расскажу ему обо всем позже, когда буду знать, что мне ничто не грозит… Когда я… - Скалли остановилась, до крайности смущенная подступающими рыданиями. - …Я просто хотела сперва найти Малдера… Прежде чем рассказывать еще кому-то о…
Скиннер закашлялся и отодвинул в сторону тарелку с недоеденным сэндвичем. И, потянувшись через стол, мягко накрыл ее руку своей, бережно поглаживая запястье. Скалли склонила голову, пряча полные слез глаза. Уступки всегда давались ей нелегко, но сейчас Скалли был жизненно необходим такой человек, как Скиннер. Необходим друг, который лично сопереживает ее потере и искренне готов предостеречь от ошибок. Тот, кто понимает, с какой непростой задачей они столкнулись, тот, у кого, как и у нее самой, есть личная заинтересованность в том, чтобы найти Малдера.
- Вы стали первым, кому я сказала о своей беременности… Только вам я и могла доверить свой секрет, - прошептала Скалли, превозмогая комок в горле.
- И я этого не забыл.
- Уолтер, я должна его найти. Во что бы то ни стало, - прошептала она срывающимся голосом.
Скиннер, тронутый тем, что она обратилась к нему по имени, в ответ лишь крепче сжал ее руку. Сквозь застилающие глаза слезы Скалли видела, как он несколько раз торопливо моргнул.
- Мы найдем его, - заверил Скиннер нехарактерным для него хриплым голосом. - Что бы не случилось, я сделаю все от меня зависящее. Обещаю вам.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:18 | Сообщение # 19 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 5
Квартира Скалли
Начало мая 2000 года
Малдер, босой, в одних трусах и майке сидел на краю постели, увлеченно просматривая страницы файла, небрежно брошенного рядом на стеганое покрывало. И периодически вписывал в лежащий на коленях блокнот разнообразные пометки, касающиеся лазерных полей, оборудования и диаграмм для установки. В линзах его съехавших на нос очков отражался мягкий золотистый свет зажженной настольной лампы, стоявшей на тумбочке чуть поодаль. Малдер казался полностью погруженным в свое занятие в свободной, легкой и непринужденной манере человека, который целиком и полностью в своей стихии и чувствует себя там, как рыба в воде.
Прислонившись спиной к дверному косяку, Скалли смотрела на него молча, с неприкрытой собственнической жаждой, зная, что с наступлением утра их ждет новый, опасный вызов. Несмотря на то, что Скалли только что вышла из душа и была закутана в халат, она по-прежнему ощущала странный озноб во всем теле, который никак не желал отступать. Возможно, из-за ее душевного смятения: после всех событий, развернувшихся в Бельфлере, и поспешного совещания в Гувер-Билдинг, ей хватило времени поразмыслить о последствиях назревающего кризиса.
Чувствовала она себя по-прежнему неважно: вдобавок к ознобу ее слегка подташнивало, и тянуло живот. Скалли списывала свое недомогание на последствия той яростной схватки, что развернулась недавно между ней и Малдером из-за ее нежелания оставаться дома и позволить ему ехать в одиночку. Схватки, из которой Малдер вышел победителем. Его слова, сказанные несколько часов назад, до сих пор звучали у нее в ушах:
«Даже и не думай об этом, Скалли…Ты туда не вернешься… Я не позволю тебе вернуться туда… Не хочу идти на неоправданный риск и в итоге потерять тебя… Все должно когда-то закончиться. И это время пришло».
Они всегда действовали вместе, плечом к плечу, и Скалли стоило немалого труда совладать с внутренним возмущением и, прислушавшись к голосу здравого смысла, все-таки уступить перед упрямой настойчивостью Малдера. От нее не укрылось, что тот не находит себе места с тех самых пор, как там, в орегонском лесу, он поднял с земли ее безвольное тело и, бережно держа напарницу в объятиях, прижал к себе, с неприкрытой тревогой вглядываясь в ее лицо. Уже тогда Малдер, не на шутку напуганный как случившимся, так и состоянием Скалли, без обиняков заявил, что она должна немедля вернуться домой. Оглушенная и даже слегка напуганная той сюрреалистичной вереницей событий, что разворачивалась прямо у них на глазах, Скалли не нашлась, что возразить. Позже, когда она отдохнула и почувствовала, что в голове немного прояснилось, ее снова затрясло, как в лихорадке, и Скалли оставалось лишь негодовать на так некстати навалившуюся хворь. Которая еще больше усложняла и без того непростую ситуацию.
- И сколько ты там пробудешь? – нарочито бесстрастно поинтересовалась она, не желая снова спорить и просто пытаясь «прощупать» ситуацию.
- Пока сам не знаю… - Малдер покачал головой, и в линзах очков вновь сверкнули отблески света лампы. – Остается надеяться, что хотя бы моя фотографическая память найдет, за что зацепиться, если мне разом изменят мой интеллект и аналитические способности. Бьюсь об заклад, Скиннер сейчас до сих пор совещается со Стрелками.
- Ну конечно, размечтался, он наверняка давным-давно спит.
Его глаза, кажущиеся огромными за этими стеклами, на мгновенье покосились в ее сторону. Затем Малдер снова уткнулся в свои записи, но его губы изогнулись в легкой улыбке.
- А ты готова последовать его примеру, Скалли?
- Вообще-то уже поздно, - ответила она, потирая глаза тыльной стороной ладони, - большинство людей все-таки спят по ночам.
- Ну… большинству людей не придется пересечь завтра всю страну, чтобы разоблачить страшную угрозу, нависшую над человечеством из-за козней пришельцев.
Скалли нахмурилась. Все бы ему шутить. Вспоминая то, с чем недавно пришлось столкнуться ей самой, она чувствовала: Малдер явно недооценивал то, с чем ему, быть может, придется иметь дело в Бельфлёре. В отличие от нее, в полной мере испытавшей на своей шкуре, что значит быть беспомощной жертвой, угодившей в когти безликой и зловещей силы. Лишь сейчас Скалли до конца осознала, что должен был ощутить тот олень в горной котловине, когда безуспешно пытался вырваться из той же самой безжалостной невидимой хватки. Неспособный ровным счетом ничего противопоставить ей, безвольный, вздернутый в воздух, словно марионетка, мотающаяся над землей, и бьющийся, как мотылек, насаженный на невидимую острую булавку.
По ее коже снова пробежал холодок при воспоминании о том, как Малдер укутывал ее в одеяло и прижимал к себе, пытаясь согреть, а она по-прежнему дрожала, невзирая на уютное тепло его гостиничного номера. Как он шептал ей на ухо о том, что та цена, которую Скалли пришлось заплатить за работу в ФБР, плечом к плечу с ним, оказалась непомерно высокой. Что жертвы, принесенные во имя этой работы, навсегда лишили ее гораздо более ценных вещей. Есть еще столько всего, гораздо более стоящего, что она может сделать в своей жизни, убеждал напарницу Малдер…
Удрученная его словами Скалли нежно коснулась губами ладони обнимавшего ее напарника, надеясь, что Малдер не заметит нескольких слезинок, скатившихся по ее щекам. Возможные перемены в их жизни не столь сильно тревожили Скалли: главное, в чем ей хотелось быть уверенной, - это то, что будущее не сулит им разлуки. Она уже не пыталась отрицать, насколько остро нуждается в родном и знакомом присутствии своего напарника и друга, пользующегося ее безоговорочным доверием. Нуждается не меньше, чем в той чувственной близости, которую он дарил ей, как возлюбленный. Близости, которой Скалли к этому времени научилась несказанно дорожить.
Малдер уделил ей достаточно внимания нынешним вечером, но сейчас, наблюдая за напарником, всецело поглощенным приготовлениями к завтрашнему предприятию, она внезапно ощутила всепоглощающую потребность в том, чтобы он отставил все эти дела и хотя бы недолго принадлежал ей, только ей одной.
Скалли мягко обняла его за плечи: не столько потому, что в этом сейчас нуждался Малдер, сколько из желания хоть немного утолить свою непреодолимую собственническую тягу, и, склонив голову, нежно поцеловала его в макушку. Глубоко вдыхая знакомый запах, Скалли на мгновенье закрыла глаза и зарылась лицом в густые шелковистые волосы Малдера, растворяясь в этом прикосновении. Разумеется, все эти действия ничуть не помогли, и ее желание лишь усилилось.
- Позволь мне поехать с тобой, - прошептала Скалли, перебирая спадавшие ему на лоб пряди волос.
- Ни за что, - отрезал он, не отрываясь от своих заметок.
Она вздохнула и, коснувшись губами его виска, прильнула ближе. Когда Малдер вот так уходил головой в работу, сосредотачивая всю свою неукротимую энергию на решении поставленной задачи, то все остальное словно переставало для него существовать. В том числе и удовольствия. Как его напарница Скалли прекрасно понимала и даже приветствовала такой склад его характера, но как женщине ей не слишком-то приятно было оказываться на вторых ролях.
- Может, ляжем вместе? Утром у тебя будет еще много времени, - предложила Скалли, обнимая напарника со сзади и ощущая, как его локоть слегка упирается ей в пах, чего Малдер, судя по всему, вовсе не замечал. Не дождавшись в ответ ничего, кроме задумчивого «Хм…», она шумно выдохнула и отстранилась, не желая дальше настаивать на своем.
- Ну что ж, надеюсь, твой световой меч работает исправно, Люк… - не удержавшись, уколола напарника Скалли, неосознанно желая хоть немного нарушить его сосредоточенную невозмутимость. – На карту поставлено многое, и даже не ты не можешь знать, как все обернется.
Малдер наконец-то поднял взгляд, а по его губам проскользнула легкая ухмылка. Затем, по-прежнему не сводя с нее глаз, он нарочито неторопливо снял очки и с живым любопытством спросил:
- Скалли, а на что ты, собственно, сейчас намекаешь? На мою завтрашнюю поездку в Орегон? Или, может, на секс?
Глаза Малдера озорно сверкнули, а Скалли, осознав, что ее желание оказалось разоблачено без всякого труда, почувствовала себя на редкость глупо. Торопливо отодвинувшись, она перебралась на другую сторону кровати, чтобы установить будильник.
- Для тебя ведь не играет роли, о чем именно я говорю? И то, и то привлекательно?
- Погоди… - попытался было успокоить напарницу Малдер, но в его голосе по-прежнему звучал еле сдерживаемый смех.
- Нет… Оставь, Малдер, все нормально, - перебила Скалли, ставя часы обратно на тумбочку с совершенно ненужным рвением. - Продолжай свою работу и не беспокойся, я вполне могу спать и при свете. Только сделай одолжение, погаси его после того, как закончишь. А что касается завтрашнего дня, я, так и быть, уступлю, но будь так добр, посвяти и меня в свои планы, когда наконец сможешь оторваться.
Слишком возмущенная, чтобы переодеваться в пижаму под пристальным взглядом Малдера, она просто скинула халат и обнаженной забралась под одеяло, повернувшись к нему спиной. Ну вот, час от часу не легче – насмехаться и набрасываться на него в лучших традициях тех особ женского пола, которые никогда не вызывали у Скалли ничего, кроме насмешки. Вдвойне некрасиво с учетом того, что предстоит Малдеру завтра. Браво, Дана, мысленно обругала она себя. Накинуться на него с упреками лишь потому, что одновременно сходишь с ума от тревоги и в то же время ничего не желаешь так сильно, как еще раз коснуться его обнаженного тела, обнять и заняться с ним любовью.
До Скалли донеслось негромкое звяканье, с которым приземлились на тумбочку его очки, затем шелест бумаги, шорох одежды, а потом матрас прогнулся под весом Малдера, улегшегося рядом и всем телом прижавшегося к ее спине.
- Малдер, я же просила погасить свет, - напомнила она.
Тот придвинулся еще ближе, чуть приподнявшись, и положил одну руку на ее плечо, одновременно подсунув другую под спину напарницы и сжав в объятиях ее миниатюрную фигурку так крепко, что у Скалли не осталось ни малейшего шанса отстраниться и вырваться из кольца его сильных рук. Удержав ее таким вот незамысловатым образом и для верности еще и закинув ногу ей на бедро, Малдер зарылся носом в волосы напарницы, а затем с глубоким вздохом скользнул ниже, по чувствительному участку на ее шее. Его губы на миг замерли, коснувшись шрама, скрывавшего чип, которому Скалли была обязана жизнью. Затем Малдер нежно поцеловал это место, и она внезапно ощутила, что весь ее гнев словно рукой сняло.
- Пусть будет, - прошептал он, - ты же можешь спать и при свете… а я хочу полюбоваться на тебя.
Скалли задрожала, сама не зная, почему, и попыталась было повернуться к нему, но безуспешно, поскольку длинные руки Малдера по-прежнему крепко обнимали ее, удерживая на месте. Колени Скалли скользнули по сильным напряженным мышцам его бедра, и Малдер тут же слегка отстранился, давая ей устроиться поудобнее, а затем вновь придвинулся так близко, что она ощущала тепло его тела, но на сей раз больше не касаясь ее.
- Ну что? – тщетно пытаясь сделать вид, что все еще сердится, поинтересовалась она.
В ответ большая теплая ладонь Малдера нежно коснулась ее щеки, а затем, склонившись ближе, он тихо, заговорщически шепнул ей на ухо:
- Да вот, занимаюсь составлением психологического портрета своей напарницы, - пояснил Малдер, мягко целуя Скалли в переносицу. - И вырисовывается довольно-таки интересная картина: днем это невозмутимый и спокойный агент ФБР, которая, впрочем, любому способна всыпать по первое число. Зато ночью, в постели, она превращается в настоящую дикарку и ненасытную любовницу…
Малдер на миг замолчал и попытался заглянуть ей в глаза, но поскольку они находились почти вплотную друг к другу, то Скалли не удалось как следует сфокусировать на нем взгляд.
- Что скажешь? - продолжал он. - Похоже на правду?
- Больше похоже на домыслы и пустые толки.
- Напротив. Эти данные добыты опытным путем, что называется – из первых рук, - подчеркнул Малдер, после чего откинулся на подушку, не сводя с нее глаз. Его лицо внезапно стало серьезным, а в глазах появился немой вопрос.
- Скажи мне, что стряслось?
- Стряслось? Ничего, о чем бы ты не знал. Я просто чувствую, что должна поехать с тобой, должна быть там, должна прикрыть тебя, поскольку ни на грош не верю ни одному из участников этой маленькой драмы. Не верю и не собираюсь верить… Я о Крайчеке и его компании… И вообще – вся эта история с самовосстанавливающимся кораблем мне очень не нравится…
- Ясно, - кивнул Малдер, - а еще?
В который раз Скалли убеждалась, что напарник не успокоится до тех пор, пока не докопается до правды и не заставит ее выложить все как есть. Вот и сейчас его пальцы нежно перебирали ее волосы, словно Малдер пытался таким образом без слов дать понять, что готов выслушать, если у нее есть желание продолжать. Что будет ждать столько, сколько потребуется, сколько бы времени у нее ни ушло на то, чтобы сделать еще один шаг ему навстречу, и вне зависимости от того, до какой степени Скалли собирается раскрыть перед ним тайны своего сердца. Малдер все равно будет ждать. И не станет торопить ее. Увидев, сколько любви отражается сейчас на его лице, она почувствовала, что ее решимость понемногу ослабевает.
- Малдер, неужели весь смысл твоей жизни – найти лишний способ рискнуть собой? Единственное, что тебя вдохновляет? Почему ты считаешь, что в любой опасной ситуации именно тебе никогда ничего не грозит?
- Потому что у меня есть ты, - ответил он с удивительной убежденностью. - Ты – смысл моей жизни. Ты вдохновляешь меня на подвиги. И так было всегда.
У Скалли перехватило дыхание от этого неожиданного признания, и, закрыв глаза, она шепнула:
- О, боже мой… Продолжай в том же духе, и я завтра же сдам твою квартиру в аренду Фрохики…
Потрясенная прозвучавшим из уст напарника безоговорочным признанием в любви и выражением доверия, она не знала, что сказать, поэтому просто обняла Малдера, привлекая его к себе. Тот довольно пробормотал что-то неразборчивое и охотно придвинулся вплотную, так близко, что Скалли чувствовала, как ей в живот упирается его твердый член, а жесткие волосы в паху щекочут нежную кожу. Поудобнее устроившись в его объятиях, она склонила голову на грудь Малдеру, с удовольствием слушая мерное биение его сердца. А пальцы напарника меж тем уже принялись беспокойно скользить по ее спине, спускаясь все ниже, ложась на ягодицы и нежно поглаживая их. И тревога, непреодолимая, не дающая покоя – как насчет завтрашней миссии Малдера, так и относительно их будущего в целом, понемногу начала отступать, растворяясь в стремительно охватывающей тело Скалли волне возбуждения.
- Малдер, что ты имел в виду, когда сказал, что все должно когда-то закончиться? – спросила Скалли.
Он только вздохнул, поглаживая ее густые шелковистые волосы, и, положив руку на затылок напарницы, порывисто прижал ее к своей обнаженной груди.
- Ничего конкретного… Просто мысли вслух. Не стоит беспокоиться. Впрочем, перемены действительно назревают. - Малдер снова усмехнулся. - К чему отрицать очевидное: чем чаще Бюро будет вынуждать нас отчитываться в своих действиях перед аудиторами, не видящими дальше собственного носа, тем быстрее мы найдем себе иное применение.
- И что тогда? – В душе Скалли уже знала: она сделает все от нее зависящее, чтобы не расставаться с ним и в будущем, невзирая на то, каким это будущее станет. Крутые повороты на их жизненном пути, препятствия и новые указатели, заставляющие по-новому взглянуть на происходящее и выбрать иное направление: им далеко не впервые приходилось сталкиваться с резкими переменами, но тем не менее одна только мысль о неизбежности очередного сдвига в их рабочих отношениях приводила Скалли в замешательство.
- Тогда…? Как знать… Ты всегда можешь заниматься медициной или учить других в Квантико, как правильно орудовать скальпелем… Да все, к чему душа лежит. Мне, вероятно, сложнее будет найти применение своим блестящим способностям.
Оба невесело рассмеялись и, переплетая пальцы, обнялись крепче, прижавшись друг к другу всем телом.
- Что бы ни ждало нас в будущем, что бы ни случилось, - прошептала Скалли слова, которые так и рвались из глубины ее сердца, - ты все равно навсегда останешься моим напарником.
- Только так и никак иначе, Скалли, - не менее горячо согласился Малдер.
В глазах у нее заблестели слезы, и, глубоко прерывисто вздохнув, она обхватила ладонями его лицо и поцеловала Малдера, со странным упоением наслаждаясь тем, как его щетина царапает нежную кожу на ее губах. Это ощущение почему-то заставило Скалли почувствовать себя как никогда живой, полной сил и способной свернуть горы.
- Вот и замечательно… Потому что я слишком люблю тебя, чтобы так легко отпустить.
- Еще чего, я же сказал, что для меня это слишком серьезно и я играю наверняка, - прошептал ей на ухо Малдер.
Скалли вспомнила эти слова. О да, она до мельчайших подробностей помнила все, что они говорили друг другу в ту ночь. Как и ощущения, захлестывавшие и переполнявшие ее после того, как Малдер щелкнул выключателем настольной лампы и они занялись любовью.
Тогда Скалли еще не знала, что пройдет совсем немного времени, прежде чем этим воспоминаниям суждено будет стать самым драгоценным ее достоянием. Что она бессчетное количество раз будет воскрешать в памяти эти и другие мгновения счастья, чтобы заново пережить каждую секунду, каждую деталь: краски, запахи, ощущения, чувственные ласки – все физические проявления их любви, одно за другим.
Она помнила, как руки Малдера нежно касались ее плоти, а губы ласкали затвердевшие соски, пока его член раз за разом проскальзывал между ее бедер нарочито неспешными, размеренными движениями. Скалли помнила, как горячий язык Малдера решительно исследовал ее тело, постепенно добираясь до самых сокровенных уголков, разделяя мягкие складки и поочередно то проникая во влажное мягкое лоно, то лаская набухший чувствительный клитор. Помнила, как она трепетала в его объятиях, беспомощно отдаваясь во власть волне наслаждения, захлестывающей ее с головой.
Скалли помнила хриплые бессвязные стоны Малдера, когда она, в свою очередь, принялась ласкать его нетерпеливо пульсирующий член, скользя губами вниз, до самого основания, а затем снова вверх, обхватывая бархатистую головку и дразнящее проводя по ней языком. Помнила затуманенные страстью глаза Малдера и блаженное выражение на лице напарника, когда она опускалась на него сверху и его член медленно проникал внутрь ее тела. Помнила, как он размеренно двигался, подаваясь ей навстречу, чутко подхватывая все изменения ритма, когда они занимались любовью, неуклонно приближаясь к кульминации.
Да, Скалли помнила каждую деталь, словно все происходило вчера. В те долгие месяцы, когда Малдер числился пропавшим без вести, и особенно потом, после его смерти, она тосковала по нему и его прикосновениям так отчаянно, что иногда ей начинало казаться, что она не вынесет больше, если хотя бы ненадолго, пусть на мгновенье, не ощутит этого вновь. Скалли изнемогала от желания почувствовать, что Малдер снова здесь, снова рядом, пусть даже лишь в ее воображении. А связанное с беременностью буйство гормонов лишь распаляло эту лихорадочную жажду, подчас делая ее совершенно нестерпимой и доводя Скалли до исступления. Бывали дни, когда ее тело буквально требовало физической разрядки, и ей не оставалось ничего иного, как уступить этому желанию. Пусть даже прикосновения ее собственных пальцев служили жалкой заменой того блаженства, которое дарили Скалли искусные ласки напарника, его губы, его руки, его тело. Но в те секунды, когда она вспоминала Малдера и пыталась подражать его действиям, в ее мечтах он снова появлялся рядом, живой и невредимый.
Гувер-Билдинг
Очень ранняя весна 2001 года
- Вам только что звонили, агент Скалли, - сказал Доггетт, повернувшись в своем кресле в ее сторону, стоило ей переступить порог офиса, - минут десять назад.
Скалли почувствовала, как его взгляд переместился ниже, на ее округлившийся живот, четко обрисовывающийся под костюмом. В последние дни она уже не раз отмечала, что глаза Доггетта то и дело останавливаются на нем, а на его лице при этом появляется задумчивое, чуть завистливое выражение… Как у человека, который по злой прихоти судьбы оттеснен в сторону и теперь вынужден издалека наблюдать за чужой жизнью и за тем, в чем некогда сам принимал непосредственное участие, и которому до сих пор этого недостает.
Скалли успокаивала себя тем, что несмотря на очевидную симпатию, он вел себя с ней с подобающим уважением, неизменно принимая в расчет ее положение. Она знала, что некоторые мужчины питали слабость к беременным женщинам и считали их изменившийся облик совершенно неотразимым. Округлившийся живот, налившаяся грудь служили для них зримым воплощением сексуальности, придающим женщине дополнительную привлекательность.
Скалли поставила на стол полупустую кружку с чаем и убрала сумочку в ящик.
- И кто же это?
- Какая-то женщина… Вы знаете, я не очень-то разобрал… Суда по говору, негритянка. И до невозможности скрытная.
- А разве она не представилась?
- Если и представилась, то я не разобрал: очень много помех на линии, – развел руками Доггетт и задумчиво постучал по столу кончиком авторучки. - Может, это наведет вас на какие-то мысли, агент Скалли…? За эти месяцы мне уже несколько раз пришлось с ней беседовать… если это можно так назвать. Но только сегодня я сумел хоть что-то разобрать. Хотя бы первые несколько секунд. Вот, можете почитать.
- И это все? – Скалли повернулась к Доггетту, чувствуя, как внезапно пересохло в горле. Сейчас ее голос больше походил на шепот.
- К сожалению, да. Не догадываетесь, кто это может быть?
«И готова ждать, ждать, сколько потребуется, если это означает шанс когда-нибудь снова увидеть моего Сэма. Может, вы или ваш напарник сумеете отыскать то, что ускользнуло от внимания полиции».
Скалли на мгновенье закрывает глаза, с удивлением осознав, как лихорадочно забилось в груди сердце при воспоминании об этих, казалось бы, давно забытых словах.
- Да, кажется, догадываюсь, агент Доггетт.
- Я могу чем-то помочь?
Скалли с признательностью взглянула на него и слабо улыбнулась.
- Спасибо за предложение, но… это личное дело. Я разберусь сама.
Десять минут спустя секретарша заместителя директора Скиннера пригласила ее в кабинет начальника.
- Сэр? – Скалли шагнула за порог и замерла, скрестив руки на груди, всем своим существом ощущая, что позади, в приемной, находится Ким, которая прекрасно слышит каждое ее слово.
Скиннер, удивленно нахмурившись, поднялся ей навстречу. Что-то в выражении лица Скалли, должно быть, еще больше усилило его беспокойство, поскольку он тут же закрыл дверь и предложил ей сесть.
- Что случилось, Скалли?
Она не сразу собралась с духом, чтобы заговорить. Мало того, что ей придется просить начальника об очень личной услуге – одного этого было достаточно, чтобы Скалли ощущала себя не в своей тарелке. Но эта просьба, помимо всего прочего, повлечет за собой такие личные, одновременно трогательные и мучительные воспоминания, что даже сейчас, при одной мысли о том, с чем ей придется столкнуться, Скалли сжала губы, пытаясь сохранить самообладание.
- Сэр, несколько месяцев назад, когда мы с вами обедали вместе – после того инцидента в клинике Уолдена-Фридмена – вы сказали мне кое-что такое, к чему я хотела бы сейчас вернуться.
Скиннер одним движением поставил рядом второй стул, тоже сел и склонился вперед.
- Насколько мне помнится, в тот день я много чего сказал, - заметил он, внимательно изучая ее лицо. - О чем конкретно пойдет речь?
- Вы сказали: «…Я буду действовать в первую очередь в ваших интересах. Вне зависимости от того, что для этого потребуется предпринять. И помогу вам всем, чем смогу»… - Скалли глубоко вздохнула, взглянула ему в глаза и решительно продолжила: - У меня есть личное дело, которым я предпочла бы заняться в одиночку, но на моем сроке это может оказаться опасным.
Скиннер лишь кивнул, заинтригованный ее серьезным тоном и чувствуя, что за словами Скалли кроется что-то очень важное для нее самой.
- А поскольку… - Скалли облизнула губы и невольно склонила голову, искоса глядя на него сквозь упавшие на глаза пряди рыжих волос, - попросив кого-либо о помощи, я тем самым раскрою определенные сугубо личные обстоятельства, то… мне больше не к кому обратиться.
- Чем я могу помочь?
- Требуется машина, внедорожник. И, если у вас есть возможность отлучиться на день… или два… Я была бы очень благодарна, если бы вы поехали со мной, чтобы подменить меня за рулем.
Скиннер откинулся на спинку стула, задумчиво потирая рукой щеку, видимо, обдумывая столь необычную просьбу и взвешивая все «за» и «против». Его взгляд остановился сперва на ее животе, а затем переместился на лицо Скалли, на котором сейчас отражалась целая гамма эмоций. Потом Скиннер повернулся к окну, задумчиво глядя на теплые лучи весеннего солнца, заливающие его кабинет и отбрасывающие яркие блики на стол.
Поколебавшись, Скалли добавила:
- Разумеется, я пойму, если по тем или иным причинам это окажется для вас неудобным…
Он покачал головой, поднялся на ноги и, склонившись над открытым календарем на столе, откинул в сторону галстук, закрывающий ему обзор. Засунув руку в карман, Скиннер быстро обернулся к ней.
- У меня есть «форд Эксплорер», - сказал он. - Назначайте время, и завтра утром выезжаем.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:20 | Сообщение # 20 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 6
Проселочная дорога, штат Вирджиния
Самое начало весны 2001 года
Глубоко погрузившись в принадлежащие ей одной воспоминания, Скалли почти все время молчала, пока автомобиль, за рулем которого сидел Скиннер, поднимался все выше в горы. Не самое легкое путешествие для женщины на последних месяцах беременности, даже в качестве пассажира. Несмотря на жесткую подушку под поясницей, она никак не могла устроиться на сиденье, да к тому же то и дело вынуждена была просить Скиннера остановиться, чтобы в очередной раз отлучиться в туалет. Плавное движение автомобиля еще больше усиливало сонливость, которая и без того одолевала ее по утрам. Время от времени Скалли погружалась в полудрему, всякий раз вздрагивая и просыпаясь, когда машину подбрасывало на выбоинах и кочках, а по мере того, как они удалялись от цивилизации, дорога становилась все хуже и хуже.
В последний раз, когда она проезжала этим путем, весной прошлого года, за рулем сидел Малдер, а на ее коленях лежала раскрытая папка с делом. И тогда, в противовес нынешнему дню, в салоне принадлежащего Малдеру «Тауруса» вовсю бушевали страсти, поскольку они в очередной раз сошлись в своем вечном противостоянии. Разговор, начавшийся с оспаривания мнений друг друга, внезапно свернул к обсуждению упущенных возможностей, тем самым в одночасье замкнув круг их многолетнего, необычного, ни на что не похожего танца ухаживания. Разговор, который столь же внезапно сменился поцелуями и страстными объятиями, давшими им долгожданный шанс выйти за привычные рамки и привнести в свои отношения ощущение чего-то более глубокого и личного. Та ночь, начавшаяся с разоблачения неумелого мошенничества, закончилась для них совместным купанием в горячем источнике. Обнаженными. И не одним купанием, если говорить начистоту.
Мысли Скалли плавно обращаются к следующему дню… К Малдеру, уклончиво настаивающему на том, чтобы вернуться домой другой дорогой, и к разбушевавшейся грозе, вынудившей их искать приют в весьма кстати оказавшемся поблизости крохотном мотеле. Она не может не вспоминать обо всем, что за этим последовало: о всепоглощающей, неистовой тяге друг к другу, перед которой они оба оказались бессильны, о продолжительном бурном сексе весь день напролет. А также о секретах и недомолвках, что поначалу привели к новым недопониманиям и обидам, преодолеть которые оказалось не так-то просто. Но они справились. А заодно сделали еще один шаг навстречу друг другу, что помогло им обоим обрести еще толику мира и душевного покоя. Скалли хорошо помнит и о вновь найденных доказательствах похищения, и о собственной отчаянной спасательной экспедиции, предпринятой с помощью хозяйки того мотеля и осуществленной при непосредственном участии ее деверя.
Удивительно, думает Скалли, как много событий, в корне переменивших ее жизнь, смогло вместиться в столь короткий период времени.
- И ведь даже года не прошло… - чуть слышно шепчет она себе под нос, глядя, как раскачиваются на ветру еще по-зимнему голые деревья. - Боже мой… Неужели не прошло даже года… - ощущение потери и скорбь захлестнули Скалли, к глазам вновь подступили слезы, и она поспешно наклонила голову, закрывая лицо рукой и выжидая, пока переполняющие ее ощущения хоть немного пойдут на убыль, прежде чем снова сесть как полагается. К этому моменту Скалли уже во всей полноте осознала, что каждая миля станет для нее настоящим испытанием на прочность, исподволь подтачивая ее сдержанность и самообладание. И хотя разум настойчиво советовал Скалли отступить и прекратить эту пытку, она уже бессильна была прислушаться к его голосу. Слишком непреодолимым оказалось желание вновь, вопреки всем резонам, очутиться там, в том месте, где все началось.
- Вы точно уверены, что нам стоит туда ехать?
Скалли лишь беззвучно кивнула, осознав, что Скиннер прекрасно видит, чего ей стоит эта поездка. Видит ее заплаканные глаза, покрасневшую кожу вокруг губ и носа – проклятье всех рыжеволосых – безошибочное свидетельство тех эмоций, что она изо всех сил пыталась скрыть.
Мало кому в Бюро доводилось видеть такую Скалли, более того – немногие вообще могли вообразить, что ей доступна такая глубина и сила чувств, настолько хорошо она научилась скрывать их за эти годы. Впрочем, та гамма самых противоречивых эмоций, что ей довелось испытать за последние месяцы, более чем компенсировала ее прежнюю сдержанность.
Она через силу улыбнулась Скиннеру и вновь отвернулась к окну.
- Простите, что я такая скверная собеседница. Но я даже представить не могла, как непросто будет вновь вернуться сюда.
- Только скажите, и мы немедленно повернем обратно.
- Нет, я должна туда попасть, - покачала головой Скалли, в глубине души тронутая его заботой и желанием защитить ее. – Это то, что мы планировали сделать давным-давно, как только освободимся, первым делом. Но потом… из-за всего, что случилось… я… Я совсем забыла.
- Это более чем объяснимо в вашей ситуации, и вовсе незачем убиваться и корить себя за это, - замечает Скиннер.
Затем оба снова умолкают в попытке обойти очевидную причину ее забывчивости и не упоминать о ней вслух. В такие моменты Скалли как никогда ценит дружбу Скиннера и такт, который он проявляет по отношению к ней. Не каждый на его месте решился бы на столь долгую и непростую поездку в горы, удовольствовавшись лишь теми скупыми объяснениями, которые она дала начальнику. Объяснениями, абсолютно не проясняющими, с какой целью ей вообще понадобилось предпринимать такую авантюру. Но Скиннер не потребует никакой дополнительной информации и не станет вмешиваться, если на то не будет по-настоящему веских причин. Однако с ним она в полной безопасности. Скалли прекрасно понимала это и была несказанно благодарна начальнику за то, что он избавил ее от необходимости садиться за руль самой. У нее еще будет время проявлять независимость и самой заботиться о себе. И совсем скоро – когда малыш появится на свет. Вот тогда ей действительно понадобится и ее уверенность в себе, и сила духа – вся, без остатка.
- Мы останавливались в мотеле неподалеку, и хозяйка того заведения поделилась с нами кое-какой личной информацией, - вновь заговорила Скалли, внимательно оглядывая лес по обе стороны дороги. - Ее муж исчез несколько лет назад. Малдер не сомневался, что этот человек пропал не просто так, а был похищен инопланетянами.
- А вы что думаете?
Скалли бросила на начальника настороженный взгляд и пожала плечами, пытаясь подобрать правильные слова.
- Мне доводилось видеть то, чему я, как и вы, не могу дать объяснения при помощи тех научных познаний и методов, которыми располагаю. И кое-что из того, с чем мне пришлось столкнуться в Орегоне, очень походило на те события, которым я стала свидетелем как раз в этих местах. По-настоящему хорошо в том, что там происходило, разбирался только Малдер. - На нее вновь накатывает еще одна волна невыносимой тоски, и, отвернувшись к окну, Скалли украдкой вытирает глаза. Скиннер, закашлявшись, снова обращает все свое внимание на дорогу. Судя по его виду, теперь он ни за что не откажется от этой поездки по собственной воле.
Утро давно закончилось, и до конечной цели своего путешествия они добрались уже в середине дня. Воздух здесь, высоко в горах, казался гораздо холоднее, зато солнечные лучи, яркие, золотистые, как мед, беспрепятственно просачивались сквозь пока еще голые ветви деревьев, заливая машину слепящим светом. И почти целого года, пролетевшего со времени ее первого визита сюда, словно не бывало. Скалли кажется, что она перенеслась назад во времени: настолько отчетливо ее память воскрешает каждую деталь того дня. Она заново ощущает свое оцепенение, страх и желание укрыться, спровоцированные сверкнувшей над их головами молнией. Вспоминает, как постаралась ничем не выдать своего облегчения, когда Малдер, выглянув в залитое потоками дождя окно, сказал «Самое время навестить вон то местечко. Уверен, мы найдем, чем там заняться»…
- Сюда. - Скалли кивком указывает начальнику на старую грунтовую дорогу, а перед ее глазами, блестящими от слез и затуманенными воспоминаниями, по-прежнему проносятся картины прошлого.
Скиннер удивленно огляделся вокруг и, наморщив лоб, с сомнением расправил карту.
- Вы уверены?
- Более чем, - подтвердила Скалли, пристально вглядываясь в гущу леса. Скиннер не стал спорить и, полагаясь на ее слова, свернул на разъезженную грунтовую дорогу, ведущую к мотелю. Машину немедленно затрясло, словно детскую игрушку.
А вот и мотель – по левую сторону. Уютный в своей непритязательной деревенской простоте - воистину непреодолимое искушение для усталого путника. Из шести номеров сейчас были заняты только два, а самый последний, тот, в котором некогда останавливались они, казалось, так и простоял пустым все это время… Пустым, с задернутыми шторами и неприветливо темными окнами.
«Одну комнату, пожалуйста» - словно наяву слышится ей низкий и уверенный голос напарника. В своих мечтах Скалли вновь видит ключ, исчезающий в большой ладони Малдера, и ощущает многозначительное прикосновение его руки, настойчиво призывающее ее тронуться с места. И через туман небытия до нее вновь доносится такой до боли знакомый хрипловатый голос: «Ну вот, номер шесть. Идем…»
- Дана?
Скалли вздрагивает, и на мгновенье у нее перехватывает дыхание, когда она осознает, что Скиннер, развернувшись на сиденье, склоняется над ней, с явной тревогой вглядываясь в ее лицо. Скалли знала, что начальник не спускал с нее глаз всю поездку и сейчас, вне всякого сомнения, успел хорошенько разглядеть выражение ее лица. Как он истолковал для себя то, чему стал свидетелем? Ведь Скиннер не знал, да и не мог знать, сколько значит для нее это место, и Скалли отнюдь не собиралась вдаваться в объяснения, напротив – была полна решимости оставить все как есть. Их личная жизнь, все, что связывало ее и Малдера, не касалось посторонних. Не касалось никого, кроме них двоих. И при этой мысли Скалли вновь пожалела о своей неспособности завершить это паломничество в одиночку.
- Просто кое-что вспомнилось, - нехотя пояснила она, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
- Дана, скажите мне, пожалуйста, что вы намерены делать дальше, - попросил Скиннер, - Просто побудем здесь некоторое время, а потом поедем назад, или вы настроены задержаться, и мне следует снять два номера на ночь?
Скалли попросила его не заезжать на стоянку, а объехав ее, остановиться под деревьями поблизости у подъезда к главному зданию. Они очутились как раз там, где без малого год назад в сгущающихся сумерках ее взгляду впервые предстал тот старый, покосившийся и поросший мхом сарай. Прошедшее с тех пор время определенно не пошло на пользу этому сооружению, и оно выглядело даже более ветхим, чем запомнилось Скалли, а вездесущие обледенелые плети ежевики все так же затягивали дорожку. Но нынешняя картина, тем не менее, неузнаваемо отличалась от прежней, и разница состояла не только в том, что теперь она получила возможность разглядеть этот сарай при свете дня. Прежде всего - ворота: обе створки были распахнуты настежь, а грузовик, которому полагалось находиться внутри, на сей раз стоял под деревьями. А в следующее мгновенье Скалли увидела его.
Из сарая внезапно вышел мужчина с какими-то инструментами в руках. Полностью поглощенный своим занятием, он подошел к помятому грузовику, пестревшему красно-оранжевыми пятнами грунтовки на покосившемся капоте. Казалась, не только человек, но даже эта старая машина с удовольствием впитывает льющиеся сверху лучи солнца. Свет, просачивающийся сквозь переплетение дрожащих от ветра обнаженных ветвей деревьев, пестрой и яркой сеткой падал на них обоих: мужчину и его автомобиль.
Заметив гостей, человек с дружелюбной улыбкой направился в их сторону и, подойдя ближе, приветственно махнул рукой.
- Вы малость ошиблись, ребята. Стоянка немного не здесь, - крикнул он.
Скалли внезапно стало нечем дышать, она ощутила дрожь в руках и лихорадочное биение сердца, отдающееся, кажется, сразу во всем теле.
- В чем дело, Скалли? – Скиннер тревожно покосился в окно на приближающуюся фигуру, а затем снова перевел взгляд на ее бледное лицо. - Вы знаете этого мужчину?
- Подождите здесь, - торопливо перебила она, - прошу вас… пожалуйста… - тут же добавила Скалли, стараясь говорить как можно мягче в попытке сгладить свою резкость, с запозданием осознав, что за этим вопросом скрывается не столько любопытство, сколько искреннее беспокойство за нее.
Умоляюще посмотрев на начальника, она слегка коснулась плеча Скиннера, желая дать ему понять, что все в порядке, рассеять его настороженность, но, кажется, не слишком-то в этом преуспела.
- Прошу вас, позвольте мне поговорить с ним с глазу на глаз. Я недолго.
Дрожащими пальцами Скалли торопливо застегнула пуговицы пальто и распахнула дверцу машины. Скиннер с явной тревогой наблюдал, как она неуклюже пытается встать, чтобы выбраться наружу. Большой живот сделал ее движения неловкими, и это удалось ей не сразу, но в конце концов Скалли все-таки вышла из автомобиля и медленно двинулась навстречу мужчине.
Повыше и несколько шире в плечах, чем Малдер, темнокожий, широкогрудый, с военной выправкой, одетый в куртку цвета хаки. Военный, внезапно вспомнила Скалли, и кровь еще сильнее застучала у нее в висках… «Буря в пустыне»… Мужчина снял потрепанную бейсболку, отер лицо ладонью и приветственно кивнул. Полные губы дрогнули в улыбке, сверкнули ровные белые зубы.
- Добрый день, мэм, - начал он хрипловатым, полным жизни голосом, приветливо глядя на нее большими карими глазами.
В следующую секунду перед глазами у Скалли все поплыло: на каждой щеке незнакомца она разглядела по три едва заметных шрама, почти неразличимых на фоне орехово-смуглой кожи, – невозможные, невообразимые свидетельства, которые Скалли меньше всего ожидала увидеть.
Голова закружилась сильнее, и внезапно ей почудилось, что она наяву видит тот самый туманный и расплывчатый силуэт из своих снов. Мужчина, чье лицо Скалли никак не может различить, шатаясь, в одиночку бредет среди высоких деревьев. Обнаженный, дрожащий от холода, он падает на колени, пытаясь укрыться от яркого, вибрирующего, безжалостного луча света. И лежит на земле, изувеченный, беспомощный, а жизнь, капля за каплей, оставляет его тело.
Так же, как Малдер…
Прижав ко лбу дрожащие пальцы, Скалли тщетно попыталась подавить стон… Земля внезапно начала уплывать прямо из-под ног, и, пытаясь удержать равновесие, она ухватилась за оказавшийся рядом узловатый ствол дерева.
- С вами все нормально, мисс…? – Мужчина торопливо шагнул вперед, одним махом преодолевая разделяющее их расстояние, и его сильная рука сомкнулась на ее локте как раз в тот момент, когда она начала неловко оседать на землю. - Ну-ка, давайте я вам помогу… Вам, пожалуй, лучше присесть. Хотите воды…?
Но Скалли уже была не в силах ответить. И лишь осознавала, что падает. Падает навзничь в какую-то бесконечную, тошнотворную, смыкающуюся у нее над головой тьму…
-------------------------------------------------
Голова казалась ватной и такой тяжелой, что невозможно было пошевелиться, в висках пульсировало… Звуки доносились до нее словно через толщу воды, почти не достигая ушей и сливаясь в сплошной водоворот встревоженных голосов, криков, топота чьих-то ног… И прорезавшего воздух пронзительного возгласа маленького мальчика.
Затем Скалли ощутила под шеей и спиной чьи-то руки, бережно укладывающие ее на холодную землю. Потом смутно поняла, что кто-то еще обнимает ее за плечи и, подхватив под колени, снова поднимает в воздух… Скиннер, сообразила Скалли, узнав запах его одеколона и услышав раздающийся над ухом знакомый голос, из которого она, впрочем, почему-то не могла разобрать ни слова. Должно быть, он нес ее, но сейчас Скалли казалось, что она сама по себе плывет куда-то в пространстве, а ветер треплет ее волосы. В какой-то момент Скалли отстраненно осознала, что яркий дневной свет сменился полумраком какого-то прохладного помещения. Затем – другого, в котором пахло чем-то вкусным и было тепло… Мягкая ткань стеганного одеяла под головой… Ее бережно опускают но кровать…… В какой-то момент, понемногу возвращаясь в реальность, Скалли ощутила на своем лице ладонь Скиннера, бережно отводящего пряди волос с ее лица.
- Скалли, что случилось?
Случилось? Она сама не могла вспомнить теперь, что случилось… Ничего, кроме тошнотворного головокружения, неумолимо затягивавшего ее в гигантскую воронку… Ребенок! Вот что стало первой связной мыслью, сформировавшейся в голове Скалли. Ее ребенок… боже, а что, если она упала? Скалли почему-то слышала, как эти слова, словно эхо, прозвучали где-то рядом, и далеко не сразу поняла, что сама же и озвучила худший из своих страхов.
- Ребенок… - чуть слышно прошептала она, испуганно проводя рукой по округлому животу.
- Скалли, не волнуйтесь, с ребенком ничего не могло случиться, - голос Скиннера, напряженный и встревоженный, доносился откуда-то сверху. - Вы меня слышите? Он вас поймал, и вы не упали. Тот мужчина успел вас подхватить.
Скалли попыталась сфокусировать взгляд на его лице, но тщетно. Все, что ей удалось разглядеть, - сверкнувшие на солнце линзы очков.
Кто-то уже снял с нее обувь и расстегнул пальто. А затем чья-то рука бережно приподняла ее голову и поднесла к губам стакан. Скалли послушно принялась глотать воду, по-прежнему не находя в себе сил даже открыть глаза и пытаясь дышать глубже, чтобы успокоить бешено стучащее в груди сердце.
- Не беспокойтесь, мистер, можете отойти чуток в сторонку. Я о ней позабочусь, да и проку от меня сейчас побольше будет, так что пустите-ка меня… Ну же… - донесся до Скалли смутно знакомый женский голос, а затем матрас прогнулся и заскрипел под чьим-то весьма и весьма солидным весом. И уже не Скиннер, а кто-то другой коснулся ее лба и осторожно помог приподняться, а затем опустил ее голову к себе на колени. Кто-то, от кого пахло душистым мылом и какой-то вкусной едой. Одна рука женщины лежала на щеке Скалли, бережно поддерживая голову, а другая ласково поглаживала по волосам, нежно и заботливо, словно ребенка. Скалли с трудом открыла глаза и, прищурившись, посмотрела вверх.
- Рут…
- Подумать только, какой приятный сюрприз, мисс Дана Скалли из ФБР… Давненько мы не виделись, - прошептала женщина. - Много с тех пор воды утекло, что и говорить. Не волнуйся ни о чем, милая. У тебя просто голова закружилась – ничего страшного. Сейчас полежишь немного, и все как рукой снимет. Так что не переживай и расскажи-ка мне лучше, каким ветром тебя опять сюда занесло?
Ладонь Рут решительно и спокойно легла на ее живот. Женщина действовала бережно, умело, со знанием дела, словно заправская акушерка. Скалли вздохнула - сначала от неожиданного давления, а затем – от внезапно нахлынувшего облегчения. Все будет хорошо, вдруг подумалось ей… И с ней самой, и с ребенком. Присутствие Рут неведомым образом внушило ей покой.
- С ума сойти можно, - все еще удивленно качала головой Рут. - Ну кто бы мог подумать? Умеешь ты удивлять, ничего не скажешь.
- Не только я… Когда… Как? – невнятно прошептала Скалли. Но Рут, тем не менее, расслышала, и по ее губам скользнула легкая улыбка.
- Тише, тише, лежи спокойно, а я тебе все сейчас сама расскажу. Это случилось-то совсем недавно… хм… ну где-то месяц назад или около того. Подумать только, я ведь не раз пыталась позвонить по тому номеру, что ты мне оставила, но эта проклятая линия, как назло, работала из рук вон плохо. А если и удавалось пробиться, каждый раз трубку снимал какой-то мужчина. Так что я в конце концов решила, что ни в жизнь до тебя не дозвонюсь.
Рут досадливо тряхнула головой, одновременно продолжая мягко поглаживать виски Скалли, и прикосновения женщины показались ей удивительно нежными и успокаивающими.
- Ну так вот, просыпаюсь я как-то спозаранок – еще и солнце не встало, а там… Дана, ты не поверишь… С неба такой свет льется, как будто давным-давно день на дворе. Ну, я первым делом поглядела, не проснулся ли Скитер, а потом прихватила ружье и пошла туда. И тогда… - Рут закрывает глаза и стискивает зубы, а в ее голосе проскальзывают слезы, но потом она справляется с собой и продолжает рассказ: - …Весь этот свет вдруг разом исчез – как не бывало, осталось только зарево на горизонте, там, где всходило солнце. И тут… вот богом клянусь, вдруг вижу – он… Выходит из-за деревьев, прямиком ко мне… Голый – в чем мать родила - и еле-еле на ногах держится… А на улице-то холодища, снег же еще лежит. В общем, добрели мы кое-как до сарая, а там он возьми и рухни замертво, и я уж думала – ну все – нипочем мне его не спасти…
- Сэм… Это и был Сэм?
- Да, он самый. Он-то тебя и подхватил, милая. А сейчас сидит на кухне – приглядывает за Скитером и тушеной говядиной на плите. - Чуть заметная улыбка проскользнула по губам Рут и тут же исчезла, стоило ей вновь вернуться к рассказу о событиях недавнего прошлого. – Но тем утром, когда я его отыскала, боже правый, Дана, я ведь уже и не чаяла, что он доживет до восхода. Отделали его так, что глядеть было страшно: на лице жуткие дыры, а грудь располосована, ну чисто как у свиньи на бойне. Ох… мне кажется, я в тот момент возносила молитвы сразу всем богам и святым, сколько их есть на свете, а потом…
Рут снова на мгновенье прервалась, а в глазах ее светилось благоговение, как у человека, которому довелось узреть истинное чудо.
- А потом слышу – вроде грузовик подъезжает и останавливается рядышком. И выходит оттуда человек. Такой добрый седовласый джентльмен… Появился, откуда ни возьмись, словно ангел божий. Помог мне, стало быть, затащить Сэма в дом, а потом дотронулся до его головы, словно совершал какой-то обряд. И… можешь себе представить? Сэму немедленно полегчало. Это было чудо, Дана, самое настоящее чудо.
Скалли вдруг ощутила такую леденящую боль в груди, что у нее перехватило дыхание. О боже, боже мой… этого просто не может быть! И тем не менее, все совпадало до мельчайших подробностей: седой мужчина, который словно по волшебству появился рядом с Сэмом, чтобы помочь и спасти того, кто так внезапно вернулся после стольких лет отсутствия.
Иеремия Смит.
«Вы привлекаете ко мне ненужное внимание. Вы подвергаете людей опасности… Всех, кого постигла та же участь. Я спасаю их. Этого не может сделать никто другой».
Скалли вспомнила, как, обезумев от паники, не разбирая дороги, рыдая, мчалась впотьмах к поселению Эбсалома, подхлестываемая последней безумной надеждой. Вспомнила, как шутя обогнавший ее в этой гонке яркий вибрирующий свет внезапно исчез. Вместе с тем единственным человеком, которому под силу было помочь ей. Оставив Скалли тошнотворное осознание того, что последний шанс Малдера на спасение, каким бы невероятным он ни казался, потерян безвозвратно.
«Вы вломились сюда, перевернули все вверх дном, а ведь я пытался помочь и ему тоже».
Сейчас Скалли заново переживала безнадежное отчаяние тех минут, когда она тяжело рухнула на колени, прямо на деревянный пол, крича от нестерпимой, разрывающей сердце боли…
- Дана, милая… - Голос Рут, внимательно вглядывающейся в остекленевшие, полные боли глаза своей собеседницы, заставил Скалли вернуться в настоящее. – Скажи-ка мне… Твой мужчина, мистер Фокс… это ведь он папа твоего малыша?
От этого прямого бесхитростного вопроса Скалли судорожно охнула. Слезы хлынули из ее глаз, потекли по щекам, но она уже не замечала этого. Ноша горя и вины внезапно оказалась слишком непосильной, и она лишь беспомощно застонала под натиском нахлынувших на нее чувств. Плотина сдержанности и самоконтроля прорвалась в самый неподходящий момент – в чужом доме, на кровати Рут, в присутствии самой хозяйки и Скиннера, стоявшего рядом, словно безмолвный часовой. Прорвалась и хлынула неудержимым потоком, остановить который Скалли была уже не в силах. Даже в полном уединении, укрывшись в стенах собственной квартиры, она ни разу не предавалась столь бурному безоглядному отчаянию и самобичеванию. Скалли осознала, что никогда прежде ей не было так чудовищно, нестерпимо больно, и никогда ее потеря не казалась столь невыносимо тяжкой, как сейчас. Убрав ладонь с живота, Скалли в отчаянии закрыла руками лицо и, сотрясаясь от рыданий, попыталась убрать голову с коленей Рут, чтобы отвернутся к стене – подальше от света и посторонних глаз.
- Ну, будет, будет, успокойся, милая… - увещевала ее Рут, не дав отстраниться, привлекая ближе и нежно укачивая в объятиях, словно маленькую девочку, в слезах проснувшуюся от кошмарного сна. - Все хорошо, не надо плакать…
А потом Рут чуть слышно задала еще один вопрос, и тон ее внезапно сделался очень серьезным:
- Ты лучше мне вот что скажи… куда же это твоего Фокса унесло на сей раз, в такое-то время?
Голос Скиннера, донесшийся до Скалли словно из другого мира, показался ей сейчас, в минуту полного и безоглядного отчаяния, удивительно, неправдоподобно тихим. Без сомнения, он был ошеломлен и смущен тем, что невольно стал свидетелем столь неприкрытого горя и страдания и наверняка охотно предпочел бы находиться сейчас как можно дальше отсюда, но все же счел нужным вмешаться и негромко сказал Рут:
- Все не так, как вы думаете. Он пропал без вести, так же, как и ваш муж, а затем мы обнаружили его с точно такими же травмами. Но вот только… К сожалению, мы опоздали и ничем не смогли помочь агенту Малдеру… - А потом, после небольшой паузы до Скалли долетело едва слышное: - Его похоронили около трех месяцев назад.
Никто не произнес ни слова, но больше и нечего было сказать.
Но затем Скалли, все еще сотрясающаяся от рыданий, почувствовала, как пальцы женщины, до сих пор размеренно поглаживавшие ее волосы, неожиданно замерли, а потом Рут как-то неожиданно сильно стиснула ее плечи и над головой Скалли раздались странные звуки. И следом на ее ладони, которыми Скалли по-прежнему упорно закрывала свое заплаканное лицо, начали падать горячие капли слез… Обе женщины еще долго сидели так: обнявшись, не говоря друг другу ни слова, но при этом переживая одно и то же – взаимную и безутешную скорбь.
------------------------------------------------
Военно-морской госпиталь, Аннаполис
Начало весны 2001 года
Скалли всегда считала, что человек не должен проходить свой жизненный путь в одиночку.
Хотя каждый изначально наделен свободой воли и каждому в разной степени отмерена способность к безоглядной вере, она вынуждена признать, что прежде судила о некоторых вещах слишком поспешно и однобоко. Существуют силы, перед лицом которых человек всегда будет беспомощен, как бы ему ни хотелось убедить себя в обратном. Как их не назови: божественным промыслом, сверхъестественным вмешательством или просто выходящим за рамки привычного и объяснимого.
Наука утверждает, что абсолютно все во Вселенной рано или поздно оказывается во власти энтропии и что этот процесс невозможно обратить вспять. Но сейчас, торопливо шагая к дверям военно-морского госпиталя в Аннаполисе, Скалли не может не мечтать о прямо противоположном - о возвращении из небытия, о чуде, которое пересилит даже смерть. В данный момент ей нет дела до научных теорий. Поскольку сейчас она как никогда страстно желает выйти за их пределы, довериться интуиции и сосредоточиться на том, чего, согласно этим теориям, и вовсе не может быть.
Жизнь и смерть всегда противостоят друг другу, и смерть в конечном итоге рано или поздно обязательно берет свое. Но сейчас надежда, с новой силой вспыхнувшая в душе Скалли, помогает ей поверить, что она способна встать на пути этой разрушительной силы и заставить ее отступить. Скалли в самом деле готова на все, чтобы спасти жизнь человека, которого слишком быстро, раньше положенного срока отняли у нее. Готова на все ради того, чтобы подарить Малдеру второй шанс. Сколь угодно немыслимый, невероятный, не укладывающийся ни в какие рамки второй шанс…
Торопливо показав свой значок охранникам в холле, Скалли шагает через лабиринт коридоров, одну за другой распахивая двери. За очередной из них она видит Скиннера, а тот сразу замечает ее. На лице заместителя директора появляется выражение тоскливой покорности судьбе и тревоги одновременно. Однако он потрясен ее появлением гораздо меньше, чем того ждала Скалли. Вероятно, за это следует благодарить Доггетта, предупредившего Скиннера о том, что она уже едет сюда.
- Это правда? – На ее лице сменяют друг друга паника и нетерпенье, и Скалли тщетно старается дышать глубже, чтобы немного умерить лихорадочный стук сердца. Бесполезно. Сейчас, когда она пристально смотрит в глаза Скиннера и вот-вот узнает все наверняка, ни о каком спокойствии не может быть и речи.
- Не торопитесь, вам пока не стоит туда входить, - решительно произносит он, пытаясь сохранять невозмутимый вид. Скиннер нависает над ней, перекрывая путь, и лицо начальника сейчас кажется Скалли как никогда непроницаемым. Скиннер, ее верный защитник и досадная помеха одновременно. Ни один из них даже не повысил голоса, но неприкрытое желание начальника помешать ей войти в палату лишь усиливает решимость Скалли. Она должна увидеть Малдера. Немедленно. Сию же минуту.
- Скажите мне, что это правда, скажите! – отчаянно шепчет она.
- Дана, послушайте… Сейчас его подключили к аппаратам жизнеобеспечения и ИВЛ***. Чего ждать дальше, будет ясно только со временем. Вполне может статься, что ничего хорошего из этого не выйдет, а я совершил чудовищную ошибку. Но получив известия о Билли Майлзе, я, черт подери, не мог не дать Малдеру этот шанс… Особенно после всего, что вы пережили.
______________________________
***[Аппарат ИВЛ (искусственной вентиляции легких) предназначен для принудительной подачи в легкие воздуха и удаления оттуда углекислого газа.]
Скалли обессиленно склоняется к нему, прислоняясь в поисках поддержки – так же, как несколько месяцев назад, когда они оба стояли у свежей могилы Малдера, и чувствует, как он осторожно обнимает ее и успокаивающе кладет ладонь ей на затылок.
- Спасибо вам, - шепчет Скалли глухим от подступающих слез голосом, - спасибо за то, что сдержали свое слово…
- Только время покажет, что будет дальше и стоит ли меня благодарить, - тихо отзывается Скиннер, и Скалли, коротко кивнув, отстраняется.
Для нее настало время взять под контроль свои эмоции, и из женщины, сходящей с ума от тревоги и с ужасом ожидающей вердикта, вновь преобразиться в сдержанного профессионала – время надеть маску, которую Скалли неизменно демонстрирует на публике. Ей понадобится вся выдержка и сила, чтобы пройти этот путь до конца и воочию увидеть, суждено этому чуду случиться или нет.
Скалли подносит сложенные ладони к лицу в почти молитвенном жесте и пристально смотрит на дверь, ведущую в маленькую палату, где Малдер ведет бой за тот невероятный, призрачный шанс выжить, что подарила ему судьба.
Оттуда как раз появляется Доггетт, на лице которого, кажется, навеки застыло выражение тоски и обреченности. Скалли, положив руку на живот, решительно направляется ему навстречу, и, заметив ее, Доггетт бледнеет, предчувствуя очередную схватку и уже сознавая, что ему навряд ли суждено выйти из нее победителем.
- Не стоит вам туда входить, - пытается он удержать Скалли, а боль в его глазах заставляет ее вспомнить о другой, полной безнадежности и страданий ночи. Впрочем, он не настолько глуп, чтобы чинить ей препятствия и, смирившись перед той непреклонной решимостью, которую видит сейчас на лице Скалли, отступает в сторону, более не преграждая ей путь. Она делает шаг внутрь, и весь мир остается позади, за дверью этой палаты.
Малдер… Скалли кажется, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди, когда она наконец-то видит его, неподвижно лежащего на больничной кровати. Вот он, Малдер, совсем рядом: укрыт одеялом, а одна рука безвольно покоится на животе. Кто-то уже снял с него ту одежду, в которой Малдер был похоронен, и сейчас на нем лишь выцветший больничный халат. Целая куча трубок опутывает его тело, а одна из них, словно пуповина из синего пластика, тянется к монитору со звуковым сигналом. Его лицо и руки выглядят чистыми, без всяких следов разложения или горького запаха смерти.
Скалли робко касается его груди и, ощутив, как ребра слабо приподнимаются и вновь опускаются под ее пальцами, понимает, что больше не в силах сдерживать слезы. Малдер, о боже мой, Малдер, неужели… последние остатки сдержанности и невозмутимости улетучиваются без следа, и, склонившись над ним, Скалли осторожно прижимается к его безвольному телу, опустив голову Малдеру на грудь. И именно тогда ребенок, мирно проспавший все эти часы, внезапно вновь напоминает о себе, и не просто напоминает, а начинает вертеться, что есть мочи. Скалли отчетливо ощущает эти сильные толчки как раз в том месте, где ее живот прижимается к телу Малдера, и их, без сомнения, ощутил бы и сам Малдер, будь он сейчас в сознании.
Вот он, первый контакт ребенка с отцом, пусть последний об этом и не подозревает. Движения, такие сильные и настойчивые, словно малыш сознательно пытается привлечь к себе внимание, кажутся Скалли чем-то удивительно воодушевляющим, и надежда в ее душе вспыхивает с новой силой.
Она крепче прижимается к Малдеру, чтобы как следует насладиться этим ощущением и дать возможность их ребенку тоже почувствовать этот волшебный момент. Малдер выглядит далеко не таким истерзанным, как тогда, в морге, три месяца назад. Скалли кусает губы в тщетной попытке сдержать слезы, бегущие по щекам. Сейчас она, вопреки всему, верит, что его тело, как и тот инопланетный корабль, что отнял у нее Малдера без малого год назад, тоже сумеет восстановить себя, как бы невероятно это ни звучало. Верит в то, что он будет жить, что в один прекрасный миг откроет глаза и вновь вернется к ней. Что у них еще будет шанс пройти весь этот путь вместе, рука об руку, до самого конца, как они когда-то надеялись и мечтали.
Когда первый наплыв захлестывающих ее эмоций несколько уляжется и Скалли вновь сможет взглянуть на вещи с присущим ей здравомыслием, она еще обдумает все не спеша. Тогда настанет время дотошно изучить все записи, составленные врачами, диаграммы и графики обследований и трезво – пусть и с долей эгоистичного оптимизма – оценить и взвесить его шансы. Лишь тогда – не раньше - она рискнет делать какие-либо прогнозы. Но сейчас, рыдая на груди этого мужчины, который так несказанно ей дорог, мужчины, ради которого она готова на все, Скалли отказывается признать свое поражение.
Нейронная и сосудистая система в стадии распада и не способны выполнять свои функции? Разрушены целиком и полностью – необратимо – как заверяют врачи?
Нет, не может быть. Боже, прошу тебя, только не после всего случившегося…
Как Скалли может не верить, если сама чувствует, как мерно поднимается и опускается его грудь при дыхании, пусть даже это дыхание поддерживается аппаратурой? Когда чувствует щекой тепло его тела, чувствует в эту самую минуту? Станет ли она отрицать, что прямо сейчас, держа Малдера за руку и касаясь мягкой теплой кожи запястья, ощущает под пальцами биение пульса? И что слышит стук его сердца – самую желанную музыку, ставшую для нее чудесной увертюрой к симфонии надежды?
Как можно не верить очевидному? Этим несомненным, неопровержимым знакам жизни…?
КОНЕЦ
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| MrsSpooky | Дата: Суббота, 22.12.2012, 10:13 | Сообщение # 21 |
|
Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 11
Статус: Offline
| Ух ты, а вот и первая ласточка  Помнится, как-то давно пробовала читать этот фик, но бросила - то ли язык показался сложным, то ли действие вялотекущим, точно не помню уже... Надеюсь, в переводе, особенно, если он качественный, пойдет лучше 
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Floo | Дата: Суббота, 22.12.2012, 22:31 | Сообщение # 22 |
 Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 13
Статус: Offline
| Какой классный фанфик, прочитала с удовольствием. Спасибо большое автору и переводчику за отличный перевод.
Сообщение отредактировал Floo - Суббота, 22.12.2012, 22:32 |
| |
| |
| julianna | Дата: Воскресенье, 23.12.2012, 11:50 | Сообщение # 23 |
 Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 11
Статус: Offline
| Этот фанфик я прочитала первым. Очень большая работа. Спасибо за перевод и выбор именно этого фанфика. Половина фанфика для меня одно умиление. Давно не читала такого мср, очень соскучилась.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| alena | Дата: Понедельник, 24.12.2012, 01:56 | Сообщение # 24 |
 Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 36
Статус: Offline
| Я в полном восторге! Мне очень-очень понравилось. Потрясающий фик - любовные сцены без пошлости, много диалогов, и характеры переданы верно, имхо.
Огромное спасибо переводчику за прекрасно выполненную работу.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Понедельник, 24.12.2012, 16:32 | Сообщение # 25 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Вот Это Вещь с большой буквы! Очень понравилось. Не заметила никакого ООСа, а это редко в таких больших работах. И что еще реже, как уже отметили читатели:
Цитата любовные сцены без пошлости
Переводчик поработал наславу.
Ложка дегтя (а как же без нее): канцеряризмы. Они портят впечетление. Тем более, что от них избавиться несложно. Не знаю в чей огород этот камешек, переводчика или беты, он он увы, есть.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Kena | Дата: Понедельник, 24.12.2012, 22:07 | Сообщение # 26 |
 Графоманиус Вульгарис
Группа: Пользователи
Сообщений: 60
Статус: Offline
| Ну, вот и я добралась до самого длинного фика на фесте. Бесспорно, великолепная работа, не считая того, что по объему просто огромная. А что касается содержания, то просто-таки эпичная. Интересно, что автор отталкивается от событий сериала, но при этом не уплывает в сторону, а возвращается к основной линии, но уже под другим соусом. Как будто другую версию сериала посмотрела, если честно, настолько убедительно и психологично прописаны характеры. Диалоги замечательные, живые, очень похожие на МиС. Некоторые персонажи у меня вызвали раздражение, правда (Рут и Доггетт, в основном), но главное – что это не касается главных героев.
Работа по переводу просто колоссальная: автор, насколько мне известно, не балует читателя простым языком. Явно много игры слов, много перекличек и с сериалом, и с более ранними главами: восхищаюсь переводчиком за то, что он все это ухватил, ничего не потеряв по дороге. Вся работа выполнена в одном стиле – я уж не знаю, канцелярском или нет, по мне так переводчик передал и юмор, и описательность, и красоту оригинала. Есть мелкие шероховатости, но для текста такого объема они простительны.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Autor_11 | Дата: Вторник, 25.12.2012, 12:04 | Сообщение # 27 |
|
Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 10
Статус: Offline
| Для начала хочу поблагодарить всех, кто нашел время написать отзыв. Понимаю, что эту громадину, вероятно еще далеко не все прочли.
Цитата (julianna) Очень большая работа.
Не то слово. Когда я решила ее переводить, то несколько не рассчитала с объемом. Хорошо помню, как писала бете, что буду переводить этот фик, а на вопрос, сколько там страниц, оптимистично заявила, что в совокупности должно набраться около 100 Оказалось их примерно в два раза больше и я ближе к фесту уже начала впадать в панику, что не успею довести до ума.
Цитата (julianna) Половина фанфика для меня одно умиление. Давно не читала такого мср, очень соскучилась
Прямо сказать, что такого МСР не так уж много вообще, именно поэтому у меня дико зачесались руки за эту трилогию взяться. Хотя он (такой МСР), безусловно, есть. Но лично мне встречался не так уж часто. Было очень приятно эту штуку переводить. Несмотря на ее объем и прихотливые извивы авторской мысли в которых иногда было очень сложно разобраться. Бедной Маунтинфил наверное временами здорово икалось. Особенно когда я дошла до НЦ-сцен.
Цитата (alena) Потрясающий фик - любовные сцены без пошлости
alena, Black_Box, спасибо! Уф... Значит все-таки они более менее получились и я не зря из кожи вон лезла, раз читатели это специально отмечают. И это не может не радовать, потому что их перевод сожрал у меня огромную кучу времени и порой мне казалось, что в процессе я сойду с ума, а пресловутый горячий источник и тот мотель будут каждую ночь являться мне в кошмарах.
Цитата (Black_Box) Вот Это Вещь с большой буквы! Очень понравилось. Не заметила никакого ООСа, а это редко в таких больших работах.
Согласна, и хотя писала его не я, все равно польщена, что многим история понравилась не меньше меня. Автору большой респект, я тоже не вижу ООСа и вообще такого, за что прям автора хотелось пнуть. Нет, если задаться целью, кончено можно найти к чему придраться. Но для меня это все-таки один из тех фиков, к которым нет желания придираться. Или, например, треснуть ладонью по столу и заорать: "Автор, вы в своем уме?! Да Малдер / Скалли бы никогда..."
Цитата (Black_Box) Переводчик поработал наславу. smile
Спасибо! Переводчик очень старался. Прямо как тот бедняк из советского стихотворения, который и недоедал и недосыпал
Цитата (Black_Box)
Ложка дегтя (а как же без нее): канцеряризмы. Они портят впечетление. Тем более, что от них избавиться несложно. Не знаю в чей огород этот камешек, переводчика или беты, он он увы, есть.
Ну, я никогда не отказываюсь поправить свои ошибки, поэтому не откажусь услышать об этом поподробнее. Если есть желание, конечно ))
Ох... Если честно, я до сих пор боюсь заглядывать в сам текст, потому что уверена, что мелкие косячки (повторы, пропуски слов) там точно обнаружатся. Должна все-таки извиниться, перед читателями потому что у меня банально не хватило времени на завершающую финальную вычитку, во время которой убираются всякие мелкие шероховатости. "В ожидании грядущего" удалось закончить только в четверг, а последнюю, третью часть вообще доделывала утром в пятницу. После этого текст как бы полагается еще раз прочесть, но на такой объем уже не было ни времени, ни сил.
Поэтому горячая просьба ко всем, кому фик понравился: никуда его отсюда не уносить и нигде больше пока не постить. Я планирую немного отдохнуть, чтобы текст хоть чуть-чуть подзабылся и его еще раз вычитать. После феста еще выложу отредактированную версию со ссылкой на скачивание.
Цитата (Black_Box) Не знаю в чей огород этот камешек, переводчика или беты, он он увы, есть.
Будем считать, что все ошибки, опечатки и прочие косячки мои, мои и только мои ))) Поскольку человек, занимавшийся редактированием этого текста, без преувеличения вложил в него душу. Не говоря уже о том, что последние пару недель моему редактору пришлось трудиться, не покладая рук, как маленькой рабыне-негритянке.
Цитата (Kena) Бесспорно, великолепная работа, не считая того, что по объему просто огромная.
Kena, огромное спасибо! Я очень рада, что тебе понравилось.
Цитата (Kena) А что касается содержания, то просто-таки эпичная. Интересно, что автор отталкивается от событий сериала, но при этом не уплывает в сторону, а возвращается к основной линии, но уже под другим соусом. Как будто другую версию сериала посмотрела, если честно, настолько убедительно и психологично прописаны характеры. Диалоги замечательные, живые, очень похожие на МиС.
О да! Автор прямо-таки впихнула невпихуемое. Тут просто все животрепещущие вопросы, оставшиеся в сериале почти или совсем "за кадром". Очень интересно было читать. Мне понравилось очень как раз то, что автор зачастую не мусолила еще раз то, что было освещено в сериях, а стремилась именно заполнить промежутки. И да, ты права. Временами как будто другую версию сериала посмотрела. "Без купюр". И не только в смысле МСР, вообще.
Цитата (Kena) Некоторые персонажи у меня вызвали раздражение, правда (Рут и Доггетт, в основном), но главное – что это не касается главных героев.
Соглашусь. Рут еще та заноза Особенно в самом начале. А Доггет меня откровенно бесил в последней части, когда Скалли с ним разговаривала по телефону по дороге в больницу. Я так и не поняла, почему он не мог дать нормальный правдивый ответ на ее вопрос и вместо этого фиг знает сколько времени выносил ей мозг.
Цитата (Kena)
Работа по переводу просто колоссальная: автор, насколько мне известно, не балует читателя простым языком. Явно много игры слов, много перекличек и с сериалом, и с более ранними главами: восхищаюсь переводчиком за то, что он все это ухватил, ничего не потеряв по дороге. Вся работа выполнена в одном стиле – я уж не знаю, канцелярском или нет, по мне так переводчик передал и юмор, и описательность, и красоту оригинала. Есть мелкие шероховатости, но для текста такого объема они простительны.
Спасибо еще раз. Язык там и правда мозговыносительный по временам и работы было очень много. Поэтому очень приятно слышать. Впрочем, по справедливости в том, что все получилось и получилось неплохо очень и очень большая заслуга и моего редактора тоже, которая поработала на славу. Так что пользуюсь случаем сказать спасибо и ей.
Floo, MrsSpooky, спасибо за отзывы!
Сообщение отредактировал Autor_11 - Вторник, 25.12.2012, 12:05 |
| |
| |
| tigryonok_u | Дата: Вторник, 25.12.2012, 12:11 | Сообщение # 28 |
 Графоманчик
Группа: Администраторы
Сообщений: 38
Статус: Offline
| Уф... и я прочла. Это было сложно, ибо в перерыве между всем-всем-всем, но это было не зря.
И правда, автор - молодец, а переводчик -МОЛОДЕЦ большими буквами. Во-первых, рискнул и взял такую работищу, а во-вторых, выбрал очень в точку. И правда нечасто попадаются МСэРы без ООСа. Это круто... Да и идея работы очень и очень интересная. Ляпов вроде как не заметила. Представляю сколько вы наверное возились с этим текстом. Такие слова попадаются, которые, наверное, и не сразу верно воспримешь, а уж в английском языке особенно.
Спасибо.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Мэлвин_Фроха | Дата: Среда, 26.12.2012, 21:29 | Сообщение # 29 |
 Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 2
Статус: Offline
| Еле осилила. Фик потрясный. Третью часть читала со слезами на глазах. Под конец рыдала вместе с Даной. Автору долго наверно пришлось попотеть над переводом, но оно того стоило. Это..это..гениально..просто нет слов..
Сообщение отредактировал Мэлвин_Фроха - Среда, 26.12.2012, 21:29 |
| |
| |
| alena | Дата: Среда, 26.12.2012, 21:41 | Сообщение # 30 |
|
Графоманчик
Группа: Пользователи
Сообщений: 36
Статус: Offline
| Цитата (Black_Box) Сыграй на мне, Малдер, молча умоляет Скалли и, полузакрыв глаза, настраивается на беззвучный ритм его прикосновений, а из ее груди невольно вырывается дрожащий вздох.
Безумно нравится это предложение - прямо мурашки по коже.
Уже три раза перечитала фик за эти дни.
Сообщение отредактировал alena - Среда, 26.12.2012, 21:58 |
| |
| |
|
