|
№11Трилогия «О чудесах»
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:36 | Сообщение # 1 |
 Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Название: «Чудеса случаются» (Трилогия «О чудесах», часть I)
Название оригинала: «Miraculous Manifestation» (Miraculous Series. Part I)
Ссылка на оригинал:
http://fluky.gossamer.org/display....inphile
Автор: mountainphile (mountainphile@hotmail.com)
Перевод: Светлячок
Бета: Кеna
Тема: Вспомнить все /Сны наяву
Пейринг: M\S
Рейтинг: NC-17
Жанр: MSR, Story
Размер: миди (10 863 слова / 71 461 знаков с пробелами)
Саммари: Чудеса можно найти где угодно. Для этого не обязательно отправляться за тридевять земель.
Спойлеры: «En Ami», «All Things».
Отказ от прав: Малдер и Скалли принадлежат КК, а не мне…
Примечание переводчика: фанфик переведен для феста «Дописать до Апокалипсиса».
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:37 | Сообщение # 2 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ
Глава 1.
Перед тем, как погрузиться в сон, она вновь мысленно возвращается к событиям последнего месяца…
Тогда ей показалось, что компрессор сломан, расколот надвое. Почему-то именно это первым делом отметила Скалли, разбуженная яростными завываниями ветра за окном, когда, открыв глаза, рассеяно смотрела на мерцающий зеленовато-синим светом аквариум Малдера. Создавалось впечатление, что тонкая трубка фильтра парит в воздухе, совершенно отколовшись от другой части, из которой с журчаньем вырывались пузырьки воздуха. Обе половинки существовали словно сами по себе, но Скалли знала, что это не больше, чем обман зрения, иллюзия, созданная стеклом и водой. И вся эта прозрачная пластиковая конструкция вновь станет единым целым, стоит лишь сесть и посмотреть на фильтр прямо. Просто с такого угла не увидишь ничего, кроме искажений.
Шероховатая вышивка наволочки слегка царапала щеку. Должно быть, в какой-то момент этой ненастной ночи она ненадолго проснулась, чтобы устроиться поудобнее, поскольку сейчас Скалли лежала головой на диванной подушке, укутавшись в одеяло. А слабый свет аквариума служил ей ночником. Так же, как и Малдеру, думала она, наблюдая, как танцуют и бурлят в воде пузырьки воздуха. И внезапно болезненно остро ощутила его отсутствие.
Скалли вспоминает, как, поднявшись с дивана, осторожно двинулась по темной комнате, ступая медленно, словно по дну водоема. Казалось, что время застыло, и она продирается сквозь него, как через толщу воды. По дороге в ванную Скалли миновала спальню, ощутив знакомый запах напарника, чей низкий негромкий храп доносился с кровати. Лунный свет, просачивающийся в окно, заливал постель серебристым светом, освещая его лицо и высунувшуюся из-под одеяла ногу. Если бы история сложилась немного иначе, она без колебаний забралась бы к нему под одеяло и коснулась бы губами его обнаженного плеча, чтобы разбудить Малдера. Но, учитывая все обстоятельства, гораздо разумнее было сперва избавиться от груза прошлого.
Как раз тогда, месяц назад, Дэниэл Уотерстоун вновь появился в жизни Скалли. Подобно пловцу, поднимающемуся из глубин к поверхности за очередной порцией воздуха, Скалли делает глубокий вдох, а потом снова ныряет на самое дно. В омут сожалений, вины и разочарования. Тех же самых чувств, что она испытывала после возвращения с пустыми руками из той поездки со Спендером. Впрочем, в тот раз ей удалось, несмотря на свое безрассудство, сохранить хотя бы толику самоуважения и довести дело до конца, не потеряв лицо. Но все равно… не так-то просто получить отпущение грехов и прощение, особенно у самой себя.
Еще недавно Скалли считала, что жизнь – это путешествие по заранее продуманному маршруту. Однако с тех пор, за весьма короткий срок, все ее представления относительно изгибов и поворотов, указателей и перекрестков этого пути успели встать с ног на голову. Ничто не происходит без причины, но далеко не все происходящее идет во благо. Да, если умеешь смотреть внимательно, то можешь найти драгоценные сокровища и узреть истинные чудеса. И пожалуй, стоит проявлять мудрость в выборе тех сувениров, что предпочтешь нести с собой по жизни дальше. А ее карманы, как внезапно и с острым сожалением осознает Скалли, битком набиты ошибками прошлого… Уже долгие годны она тащит с собой то, что вовсе не стоило брать.
После того раза, когда Дэниэл заглянул в лицо смерти, она навещала его еще дважды. Преисполненная решимости разорвать даже намек на связь между ними. А попутно получила прощение и неожиданное принятие со стороны Мэгги. Теперь ничто не мешало перевернуть страницу с той, пройденной главой своей жизни и начать новую, с чистого листа. Дело лишь за временем – и только.
Но за это пришлось заплатить свою цену. Заплатить поверхностной напряженностью между ней и Малдером, в результате которой они, как те половинки одного целого, существуют, на первый взгляд, отдельно друг от друга. И оба прилагают усилия, дабы преодолеть это временное искажение перспективы, грозящее нарушить их взаимопонимание и доверие.
Скалли понимает, что Малдер, перед которым открылась доселе неизвестная часть ее жизни, тем не менее сумел принять эту новую сторону быстро и без особенных раздумий. Его отношение к ней осталось прежним. Произошедшее, казалось, не особенно вывело Малдера из равновесия и ничуть не пошатнуло его решимости сделать следующий шаг. Зато сама она все еще колебалась, озираясь по сторонам в попытке разглядеть грядущее сквозь громоздящиеся вокруг обломки прошлого.
Что касается напарника, то после своего возвращения из Англии Малдер и не пытался скрывать своих намерений. Скалли же раздирали противоположные чувства – сделать шаг навстречу или отступить? Малдер, похоже, ни о чем не раздумывал и за это время дважды позволял себе откровенно-чувственные жесты, проверяя ее реакцию. Судя по всему, он полностью определился как в своих чувствах к ней, так и в том, чего хочет от их отношений, и избрал самый прямой и откровенный способ преодолеть ту пропасть неловкости и смущения, что разделяла их в данный момент.
Для своей первой попытки – несколько недель назад - Малдер умудрился выбрать удивительно неподходящий момент. Они опаздывали на совещание, а потому поспешно припарковались в глубине пропахшей бензином подземной парковки Гувер-Билдинг и только-только выбрались из машины, как неожиданно зазвонил сотовый Малдера. Скалли помнила, как напарник, протянув руку, удержал ее рядом. Помнила знакомую тяжесть лежащей у нее на плече расслабленной мужской ладони, пока другой рукой он торопливо нашаривал в кармане надрывающийся телефон. Этот жест означал безмолвную просьбу подождать и остаться здесь. Малдер подмигнул напарнице, давая понять: да, он знает, что они опаздывают, и да, он только ответит на звонок – очень быстро.
Скалли даже не подозревала, что у него на уме может быть что-то еще. Поэтому дальнейшие события застали ее врасплох.
Вместо того, чтобы двинуться дальше и разговаривать по телефону на ходу, Малдер облокотился на машину. Скалли так и стояла рядом, ничуть не стараясь замаскировать свое нетерпенье. Переминаясь с ноги на ногу, демонстративно скрестив руки на груди, она слушала бормотание напарника и вздыхала с еле сдерживаемой досадой.
Ее раздражение росло с каждой секундой, и Скалли раздосадовано запрокинула голову, подняв глаза к потолку, но в следующую минуту все мысли о спешке мгновенно оказались забыты. Потому что она почувствовала, как длинные пальцы Малдера обхватывают ее плечо, и начинают неторопливо ласкать его едва ощутимыми, дразнящими движениями, а затем – скользят дальше, по ключице… Губы Скалли, осознавшей смысл происходящего, удивленно приоткрылись. Она помнила, как подняла голову и как пальцы напарника проследили линию ее щеки, коснулись уха, и как от этих невесомых, едва ощутимых ласк внезапно загорелось лицо. В этот момент Малдер закончил свой разговор, взгляды напарников встретились, и оба замерли на месте.
Так странно было сознавать, что еще только вчера она нанесла продолжительный визит Мэгги Уотерстоун. А сегодня стоит здесь, с Малдером.
- Ты готова? – вопрос был задан нарочито небрежным тоном, но в потемневших глазах напарника ясно читался провокационный намек.
- Готова к чему, Малдер? – Учитывая всю двусмысленность и вопроса, и ситуации, и то, что его рука по-прежнему касалась ее лица, Скалли не могла не внести в происходящее ясности. Она облизнула губы, поразившись тому, что Малдер может так откровенно собственнически вести себя, и ощутила, как по телу пробежал озноб, когда его палец соскользнул ей за ухо.
- Это тебе решать.
Напарник убрал руку, оставив ее в состоянии одновременно и паники, и облегчения. Скалли знала, что следующий ход за ней. И что она понятия не имеет, как, когда и каким образом сможет вернуть этот спонтанный пробный мяч. Они двинулись к лифту, и Скалли вздрогнула, ощутив на пояснице руку напарника – ощутимое свидетельство его присутствия и намерений. Малдер время от времени позволял себе такой жест с самого начала их знакомства и, судя по всему, решил, что сейчас самое время о нем вспомнить.
Новая игра – новые правила, новые ходы, новые ставки. Скалли понимала, что сейчас был сделан шаг на доселе неизведанную территорию и что ей придется пересмотреть старые правила и освоиться с новыми.
Глава 2
Неделю спустя, возвращаясь в офис поздним вечером после окончания рабочего дня, Скалли вновь обдумывает эти недавние события. Пятница, последний рабочий день недели, и в коридорах уже темно, а в здании – пусто. В последнее время Скалли нередко размышляет о самых разных вещах, все чаще оценивая людей и события как бы со стороны, а потому – более объективно. Настало время научиться доводить до конца незавершенные дела, какими бы неприятными они ни были. После вскрытия она может позволить себе роскошь повернуться, уйти и оставить все, как есть. Другие люди будут приводить в порядок тело и отмывать прозекторскую. Впрочем, Скалли отнюдь не гордится тем, что такое поведение вошло в привычку, распространившись и на ее личную жизнь тоже.
Перемены назрели.
Она не ожидает столкнуться здесь с напарником. Малдер сейчас поглощен новым делом, которым занимается в одиночку, продираясь через будоражащие его воображение всевозможные исследования и изыскания, сопоставляя и оценивая факты и гипотезы.
Офис и в самом деле погружен в темноту, а когда Скалли щелкает выключателем настольной лампы, свет выхватывает знакомый беспорядок на рабочем столе напарника: семечки вперемешку с шелухой, исписанные размашистым почерком листочки, компьютерные распечатки и его очки. Последние водружены поверх бумаг, как импровизированное пресс-папье, и линзы, словно призма, увеличивают и искажают то, что находится позади. Если смотреть сквозь них, то все предстает искривленным и изломанным. Как тот сверкающий компрессор в аквариуме.
Скалли в который раз задается вопросом, каково это - позволить Малдеру увлечь себя на следующий уровень близости – сексуальный. Их уже связывает так много: годы доверия и уважения, преданность и любовь. Она отдавала свое тело другим мужчинам из гораздо менее благородных побуждений: простого влечения или жажды физической разрядки. Как это странно – внезапно во всей полноте осознать, что открыться душой для нее значительно сложнее.
Малдер не тот человек, которого можно будет держать на расстоянии, который станет скромно занимать отведенное ему место. Нет, он станет рваться вперед и не успокоится, пока не проникнет глубоко в душу, вплоть до самых потаенных уголков. Как может быть иначе – при той страсти, что этот человек питает к тайнам и желанию раскрыть их во что бы то ни стало? Задумчиво рассматривая стол напарника, его личные вещи, очки, которые он иногда носит, Скалли вовсе не ощущает уверенности в том, что готова пойти навстречу этому стремлению и настежь распахнуть перед Малдером все тайные двери своей души.
Такое впечатление, что напарник уходил отсюда в большой спешке. Несколько видеокассет разбросано по столу, и Скалли рассеянно поднимает одну, затем другую и читает названия. Все они, в сущности, посвящены одному и тому же – горячие источники, гейзеры и геотермальная активность. И хотя ей любопытна тема его последнего расследования, у нее достаточно своих дел, а посему Скалли садится за другой стол в глубине офиса и берет бумаги из небольшой стопки, сложенной рядом с микроскопом. У нее есть работа, которую надо довести до конца.
Пронзительная трель мобильного телефона кажется особенно громкой в тишине офиса. Еще не успев достать сотовый из кармана пальто, Скалли уже знает, кто звонит, и гадает, что же ему нужно на сей раз.
- Скалли.
- Где ты?
Разумеется, это Малдер. Скалли задумывается над вопросом: ведь казалось бы, не имеет значения, где она сейчас. В голосе Малдера звучат любопытные, почти мальчишеские нотки, и Скалли словно воочию видит выражение его лица на другом конце линии. Взъерошенные темные волосы, немного отрешенный взгляд зеленовато-карих глаз, намек на улыбку в уголках рта. И наверняка по своему обыкновению лузгает семечки, соблазнительно облизывая полные губы.
Представив это, Скалли внезапно ощущает, как от нахлынувших эмоций ее голова в буквальном смысле идет кругом, и недоумевающее поднимает брови, удивляясь своей бессознательной реакции. Каким-то необъяснимым образом Малдеру всякий раз удается «дотронуться» до нее с помощью одного лишь голоса, заставить ощутить себя так, словно его пальцы в самом деле обольстительно, чарующе и дразняще ласкают ее тело.
Это открытие заставляет Скалли нервно вздохнуть. В конце концов она все-таки решается ответить:
- Я в офисе, - признала Скалли, зная, что ее колебания будут неверно истолкованы. – Я… хм… Мне нужно было взять кое-какие бумаги, чтобы подготовить отчет.
Он игнорирует ее заминку, чем еще больше укрепляет подозрения своей напарницы.
- Эй, Скалли… Что лично для тебя означает выражение «явление чуда»? – Его голос заглушает какой-то ровный шум: по всей видимости, напарник сейчас за рулем.
- Полагаю, под чудом ты подразумеваешь визуальные или физические проявления, не поддающиеся объяснению с помощью законов природы или противоречащие тем, которые нам известны на данный момент. Это выражение чаще всего несет религиозный или духовный подтекст и включает в себя такие понятия, как реликвии, исцеления, всевозможные светящиеся кресты или экстатические видения…
- Прямо в точку!
- А теперь, Малдер, могу ли я в свою очередь узнать, почему ты задаешь мне этот вопрос?
- Я тебе все расскажу… по пути.
Она мгновенно настораживается, поскольку эти слова Скалли бессчетное количество раз слышала в одних и тех же обстоятельствах.
- Малдер, сейчас вечер пятницы. По пути куда?
- Туда, где можно немного приобщиться к роскоши, Скалли. Мы с тобой посетим усадьбу, где, предположительно, должны увидеть «секретный материал», имеющий самое непосредственно отношение к чуду.
Скалли взглянула на часы: да, он, как всегда, выбрал наиболее неподходящий момент. Если где-нибудь на краю света вдруг не материализуются круги на полях, то Малдер все равно не успокоится, пока не откопает что-нибудь еще.
- Несколько дней ты прекрасно справлялся один, а меня не подпускал ни на шаг к своему расследованию. Я видела кое-какие видеокассеты на твоем столе и примерно представляю, о чем они, однако ты за все время не удосужился поделиться со мной ни крупицей информации по этому делу. И вот теперь вдруг откуда-то появляемся «мы». То есть не только ты, но и я, которая почему-то должна все бросить, несмотря на то, что у меня своей работы по горло, и тот факт, что выходные официально начались. Если ты еще сам не знаешь, то прямо скажу – эти твои выходки доводят меня до белого каления.
- Я не думал, что ты настолько занята…
- И напрасно, стоило бы подумать.
Скалли негодующе вздыхает, сама удивляясь тому, настолько остро реагирует на очередную попытку напарника навязать ей сверхурочную работу. В последнее время возражения слетают с языка с непривычной легкостью и быстротой. Такой же точно отпор встретил Малдера, отчего-то вообразившего, что Скалли вот так, по первому зову, бросит все ради того, чтобы сорваться вместе с ним в Англию – любоваться на несуществующие круги на полях – без веских причин. Но теперь она с беспокойством понимает, что Малдер, вполне возможно, просто хотел, чтобы она составила ему компанию. Желал ее общества и ничего более.
Сейчас Скалли стоит между своим столом с микроскопом и рабочим местом напарника, вновь ощущая себя на перепутье. Раздражение, которое она выплеснула на Малдера, постепенно растворяется в нахлынувшей волне самобичевания. Этот почти физически ощутимый вкус вины мгновенно отрезвляет ее.
- Я занималась результатами вскрытия Салливана. Уже почти семь часов вечера, Малдер, и последний раз мне довелось поесть в половине двенадцатого, – объясняет Скалли уже гораздо более мягким тоном. – У меня жутко болят плечи, и единственное, о чем я мечтаю, – это как можно скорее вернуться домой и забраться в горячую ванну.
- Потерпи еще немного, а главное - не отходи далеко от телефона, Скалли, и я обещаю, что ты получишь желаемое… Твой чемодан поблизости?
Час от часу не легче, мысленно проворчала Скалли.
- Предположим, что да, но, пожалуйста, скажи мне, что это просто розыгрыш.
- Неужели я когда-нибудь…?
- Все это подозрительно похоже на попытку заговорить мне зубы…
В ответ она слышит знакомое фырканье, означающее, что напарника забавляет эта перепалка. Малдер знает, что ее слова подразумевают согласие. Сменив гнев на милость, Скалли покоряется судьбе и опускает взгляд, по-прежнему прижимая к уху телефон. И как ни искушает ее желание наотрез отказаться и положить конец разговору, перспектива вновь отправиться на поиски приключений в обществе напарника будоражит воображение. Мало что может сравниться с удовольствием сопровождать Малдера и наблюдать, как он вгрызается в очередное дело. Видеть, как сверкают его глаза от каждой находки, с каким рвением и нескрываемым удовольствием он занимается расследованием… невозможно устоять и не увлечься, не последовать за ним забыв обо всем.
Но вместе с тем Скалли не может не вспомнить о более приземленных вещах - уже построенных планах на выходные, - и снова чувствует себя меж двух огней. Это все равно что смотреть на берег из-под воды – восприятие преломляется и искажается.
В итоге она увиливает от прямого ответа и, желая оставить для себя лазейку, прибегает к своему излюбленному аргументу.
- Ты вполне можешь прояснить ситуацию с этим «явлением чуда» собственными силами. Судя по твоему голосу, энтузиазма у тебя хватит на нас обоих, – отмечает Скалли. - Кроме того… если мы не назначены на это дело в официальном порядке, не вижу никакой веской причины для себя вот так, на ночь глядя, спешно срываться с места.
На несколько минут повисает тишина, а когда Малдер заговаривает снова, в его голосе, обманчиво ровном, проскальзывают сердитые нотки, которые может заметить только она. Напарник явно задет, и за этим негромким и монотонным бормотаньем скрывается обида.
- Надо же, а мне казалось, что тебе, Скалли, с недавних пор очень полюбились неожиданные ночные прогулки и неофициальные расследования, проводимые исключительно из личного интереса. Что ты рада будешь свернуть с проторенного пути… но, судя по всему, сделал неверный вывод, – с кажущейся небрежностью роняет он и умолкает.
Черт тебя дери, Малдер!
- Как бы то ни было, у нас есть соглашение расследовать такие дела вместе. Не убегать и не бросать друг друга. Мы - одна команда. Не говоря уже о том, что у нас накоплен большой опыт по паранормальным явлениям как таковым, а конкретно это может пойти на пользу нам обоим…
Скалли только огорченно закрывает глаза. С тем, что сказал Малдер, не поспоришь. Как бы она ни пыталась себя урезонить, идея рисковать собой из высоких и благородных побуждений по-прежнему находит отклик в ее душе. Что уже не раз играло на руку их врагам.
Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что Малдер навряд ли полностью оправился от того эмоционального ада, через который прошел во время ее исчезновения. Когда не находил себе места, переживая насчет ее благополучия и безопасности, и гадал, вернется ли она живой и здоровой и вернется ли вообще. Скалли признает себя окончательно побежденной, когда Малдер дает понять, что их предыдущий разговор о взаимовыручке все еще в силе. Она не может позволить себе такой роскоши - упорствовать дальше, после того, как столько лет сама упрекала напарника за то, что он бросал ее. К тому же не стоит забывать о собственных проступках и ошибках, тем более – в свете недавней встречи с человеком, которого на десять лет вычеркнула из своей жизни.
- Что ж, ладно, уговорил. Где встречаемся?
- Подземный гараж, через десять минут.
И в трубке раздаются короткие гудки.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:39 | Сообщение # 3 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 3
Малдер появляется только через двадцать пять минут вместо десяти обещанных. Причина задержки проясняется, как только Скалли открывает заднюю дверь машины, чтобы положить туда свою сумку и пальто, и по запаху пережаренного масла сразу понимает, что где-то в машине припрятан фаст-фуд, а в следующее мгновенье замечает фирменный белый пакет на подлокотнике и немедля ощущает острый приступ голода.
- А есть тут что-то съедобное для меня? – спрашивает она, устраиваясь на переднем сиденье и защелкивая ремень безопасности. При этом ей приходится наклониться поближе к Малдеру, и внезапно Скалли осознает, что они не виделись с самого утра. На Малдере голубая рубашка, выгодно оттеняющая его каштановые волосы и темно-серый костюм. Рукава подвернуты и закатаны до локтей, а верхняя пуговица расстегнута. Галстука нет – он вместе с пиджаком валяется на заднем сиденье. Весь вид напарника свидетельствует о готовности к долгому пути. Она окидывает Малдера внимательным взглядом и настороженно ждет ответа.
- Хочешь верь, хочешь нет, но я вспомнил, что ты скорее умрешь с голоду, чем станешь есть что-то жареное, - говорит он, с аппетитом уплетая картошку фри. После чего с заговорщической улыбкой бережно достает из пакета квадратный пластиковый контейнер и с крайне самодовольным видом протягивает ей. - Сегодня в меню зеленый салат с курицей под соусом «рэнч» * - низкокалорийным, насколько мне известно.
____________________________
* [Соус с добавлением укропа, лука и чеснока, основой для которого служит сметана или майонез. В низкокалорийных вариантах вместо сметаны обычно используется йогурт.]
Забота напарника трогает ее. Иногда кажется, что Малдера не волнует ничего, кроме расследований и теорий заговора, и тем приятней убедится в обратном. Скалли благодарно улыбается:
- Малдер, это именно то, что нужно. Спасибо… – В вырвавшихся у нее словах звучит неподдельная искренность.
А затем Скалли видит, какой эффект они производят на Малдера: выражение нежности, появившееся на его лице, и огонь, вспыхнувший в глазах, - и внезапно вспоминает, что уже произносила ту же самую фразу не далее, как два дня назад. Как и Малдер – судя по его реакции, он прекрасно помнит обстоятельства, при которых впервые это услышал. Помнит тот вечер, когда сделал второй пробный шаг.
Скалли невольно уносится мыслями к недавним событиям, вспоминая, как тем вечером стояла рядом с Малдером на холодном ветру в ожидании машины, которая все никак не приезжала. Один из тех редких случаев, когда они проводили расследование совместно с еще одной парой агентов. Дело об убийстве Салливана потребовало большой подготовительной работы и привлечения дополнительных ресурсов. Их временные коллеги оказались не в меру ретивой парочкой: специальные агенты Лестер Бейн и Херб Фагадо, чей энтузиазм доводил Малдера до белого каления. К сожалению, именно они и были за рулем.
К великому раздражению ее напарника. Он терпеть не мог зависеть от других в своих передвижениях, но, по крайней мере, случившееся не застало его врасплох.
Вообще-то не кто иной, как Бейн, потребовал, чтобы его высадили по дороге, дабы он мог проверить кое-что самолично. Поэтому Малдер, Скалли и Фагадо отправились на другой конец города в антикварный магазинчик на отшибе - чтобы допросить хозяина и начать сбор улик. Однако не успели они приступить к делу, как зазвонил мобильный Фагадо, и он, рассыпаясь в извинениях, сообщил, что должен ненадолго отлучиться – заскочить за своим напарником. Уехал и как в воду канул. Он не вернулся ни к окончанию допроса, ни когда магазинчик закончил свою работу, и хозяин, заперев дверь, ушел, оставив двух федеральных агентов на улице в гордом одиночестве.
Весна еще только-только вступала в свои права. Смеркалось, поднимался ветер, и с каждой минутой становилось все холоднее. Скалли с опозданием поняла, что одета слишком легко, и совсем закоченела в своем брючном костюме. Она стояла рядом с напарником, дрожа и тщетно пытаясь скрыть трясущиеся руки и посиневшие губы. А машины все не было и не было, и Скалли казалось, что она вот-вот начнет стучать зубами от холода.
Малдер, который явно не мерз в своем длинном, до пят, просторном расстегнутом пальто, бросил на напарницу виноватый взгляд, не на шутку озабоченный ее чересчур легким одеянием. Затем взял ладони Скалли в свои, энергично потирая в попытке согреть, хотя и сам прекрасно понимал, что этим никак не сможет сколько-нибудь существенно облегчить участь напарницы. Малдер явно пребывал в некоторой растерянности, не зная, как ей помочь. Конечно, для него не было чем-то неслыханным отдать ей что-нибудь из своей одежды: например, футболку или шарф, но это делалось исключительно наедине и во внерабочее время. Поэтому Скалли только в изумлении приподняла бровь, когда услышала тихое:
- Так, иди-ка сюда, Скалли.
И прежде чем она успела двинуться или что-либо возразить, Малдер сам шагнул вперед, прижав ее к себе и закрыв от ветра полами пальто.
Отгородившись от холода плотной тканью, Скалли с удовольствием впитывала волны тепла, исходящие от его тела. Близость Малдера согревала и успокаивала, и Скалли в свою очередь прижалась к напарнику, скользя заледеневшими руками по его бокам и пряча ладони у него под мышками. Каждое движение, каждое прикосновение вызывало в памяти картины, бережно хранящиеся там, словно драгоценные сувениры, воскрешающие давно прошедшие дни… Вот они, обнявшись, сплелись в один клубок на жестком, как камень, снежном насте в сердце ледяной пустыни, и она прячет лицо и руки в складках его парки.
Именно тогда, в тот вечер, укутанная в пальто напарника, Скалли тихо сказала те же, полные признательности слова:
- Малдер, это именно то, что нужно. Спасибо…
Прижавшись щекой к его груди, Скалли слышала, как он неразборчиво пробормотал что-то в ответ, ощущая, как Малдер еще теснее сжимает ее в объятиях, укрывая от ветра.
По-прежнему удерживая полы пальто вокруг нее, Малдер принялся осторожно растирать ей спину и плечи, желая побыстрее согреть окоченевшую напарницу. Убаюканная теплом, исходившим от напарника, Скалли закрыла глаза и глубоко вздохнула, ощущая, как его запах смешивается с ее, сливаясь в общий, кружащий голову пьянящий аромат.
А потом Скалли услышала, как Малдер тихонько прошептал ее имя. Голос напарника звучал неожиданно близко – у самого уха. И, открыв глаза, она обнаружила, что Малдер склоняется к ней все ближе, почти касаясь ее рта своим. На сей раз Скалли готова вернуть мяч и начать новый раунд этой захватывающей игры. Тепло, благодарность вкупе с его спокойными ласками – все это создало особую атмосферу, и она без колебаний подалась ему навстречу.
Никаких сомнений, никакой нерешительности – губы касаются губ, плавно, легко и, приоткрывшись, сливаются в медленном и чувственном поцелуе. Скалли упивалась его вкусом, соленым и сладким одновременно, и с наслаждением ощущала, как горячий язык ласкает ее рот – неторопливо и глубоко. Да, это не шло ни в какое сравнение с тем новогодним - мимолетным и целомудренным. «Так, значит, вот каким ты можешь быть, Малдер», - думала она, ощущая, как неистово бьется в груди сердце. А затем все прочее померкло перед лихорадочной потребностью узнать его с этой, доселе неизвестной стороны, почувствовать, в полной мере ощутить эту новую ипостась Малдера.
Они отпрянули друг от друга, только когда невдалеке заплясали фары подпрыгивающего на ухабах разбитой дороги автомобиля. Бейн извинился за задержку, а сидевший за рулем Фагадо бросил на Малдера и Скалли подозрительный взгляд в зеркало. Как и по дороге сюда, напарники устроились бок о бок на заднем сиденье и большей частью помалкивали, предоставив двум другим агентам вести разговор.
Однако пока Скалли задумчиво смотрела в непроглядный мрак за окном, Малдер отнюдь не бездействовал. Внезапно она почувствовала, как его ладонь легла ей на ногу и начала поглаживать колено. Оставшаяся часть поездки превратилась в беззастенчивую и захватывающую дух игру – удержать эти беспокойные любознательные пальцы и не дать Малдеру, чьи действия скрывала темнота в салоне, запустить руки куда не следует, при этом сохраняя перед коллегами невозмутимый и беззаботный вид. Вскоре лицо Скалли пылало, как у школьницы. Вероятно, этого Малдер и добивался.
Следующие пару дней оба были слишком заняты и почти не видели друг друга. Никаких обсуждений и даже намеков на случившееся не прозвучало – до этой минуты, когда она взяла у напарника салат и поблагодарила его.
- Ты знаешь, что мне нравится, – шепчет она напарнику, подразумевая его выбор блюда, прежде чем, осекшись, понимает, что в сложившихся обстоятельствах эти слова могут быть истолкованы превратно. Сожаление Скалли очевидно, и она чувствует, как вспыхивают ее щеки, когда Малдер смотрит на нее с понимающей улыбкой. Она с аппетитом принимается за свой салат, в то время как Малдер жует картофель-фри и одновременно маневрирует на дороге.
- Ход наугад, Скалли. Но при должном везении можно попасть прямо в цель. Припоминаю, что не так давно мне просто-таки исключительно повезло.
- Пусть этот случай не вскружит тебе голову.
- Брось, я же знаю, что тебе понравилось.
Скалли задумчиво склоняет голову набок. Настырная прядь волос тут же падает ей на лицо, и она укрывается за ней, как за щитом. Да, ей понравилось. Понравился вкус его поцелуя, понравилось, как он уверенно раздвинул ее губы языком, как руки Малдера обхватывали ее тело, прижимая к себе все крепче. Воспоминание, еще не успевшее потускнеть, вызывает у нее застенчивую улыбку.
- Дааа, - соглашается она, понизив голос и больше обычного растянув это слово, - да, мне понравилось, Малдер.
- Что ж, в таком случае ты, вероятно, не откажешься разделить со мной эту банку кока-колы. Потому что соломинка у меня всего одна.
Они молча принимаются за еду, уносясь все дальше в постепенно сгущающейся тьме. Когда Скалли положила опустевший контейнер в бумажный пакет и допила колу, Малдер, перегнувшись, подхватил с заднего сиденья стопку файлов и папок и водрузил их ей на колени.
- Ну и последнее, на закуску.
Скалли включает свет и вынимает из папки фотографию каменной статуи, судя по всему – Девы Марии. Вокруг виднеется какая-то зелень, а сама статуя сверкает странным светом – видимо, из-за вспышки фотоаппарата. Типичная, ничем не примечательная скульптура, каких много в католических церквях.
- Теперь, когда меня все-таки допустили в эту святая святых, - сухо шутит она, - сделай милость, объясни – что я должна увидеть?
- Смотри внимательнее.
Скалли подносит фотографию поближе к свету и замечает на лице статуи блестящие капли воды, похожие на слезы. Ничего подобного она не ожидала. Это так похоже на Малдера: но даже сгенерированные компьютером круги на полях не вызывают такого удивления, как плачущая религиозная скульптура. Губы Скалли, поначалу сжатые в скептической усмешке, теперь невольно складываются в веселую улыбку, но она благоразумно воздерживается от комментариев, поскольку напарник явно воспринимает это всерьез. А посему стоит быть поосмотрительней: мало радости проделать долгий путь в компании рассерженного и уязвленного Малдера.
Впрочем, когда Скалли с непроницаемым видом поворачивается в сторону напарника, то немедля понимает, что опоздала, и от его цепкого взгляда не ускользнула ее усмешка. Малдер раздраженно встряхивает головой.
- Скалли, ты бьешь все рекорды.
Он явно раздражен. Черт возьми, это еще что такое? Еще не хватало срывать на ней зло. Весь этот долгий день она посвятила работе, чтению отчетов и самоанализу. Да и остальная неделя, прямо скажем, выдалась ничуть не легче.
- Ты сам рвался научить меня управляться с битой и отбивать мячи, так что пеняй на себя.
Малдер отрывает руку от рулевого колеса и приподняв большой палец и вытянув указательный, словно пистолет, шутливо салютует в ее сторону.
- Туше!
- Я надеюсь, ты хотя бы проверил, не стояла ли эта штуковина рядом с поливальной установкой или другим источником воды, например… например… - Скалли взмахивает рукой, - бассейном или… или фонтаном…
Малдер поджимает губы и подозрительно смотрит на нее.
- Тебя не проведешь. Что ж, ладно, эта штуковина находится неподалеку от природных горячих источников. А ее хозяин является владельцем того земельного участка, на котором эти источники расположены. Зона геотермальной активности. Вот это белое и размытое в нижнем правом углу – туман, поднимающиеся от них. - Он наклоняется к Скалли, указывая пальцем нужный участок на фотографии.
- И почему меня это не удивляет, Малдер?
- По той же самой причине, по которой меня не удивляет твой треклятый предсказуемый научный скептицизм. И если ты сумеешь избавиться от него хотя бы на секунду, то заметишь, что у статуи мокрое не все лицо, а только щеки, под глазами. Создается впечатление, подкрепленное свидетельствами очевидцев, что этот феномен сродни «плачущим иконам», одним словом – явление чуда, и владелец особенно настаивал, чтобы проверка проводилась нашим отделом в частном порядке и без какой-либо огласки.
Его горячность обезоруживает.
- Понятно. А фотография самого источника у тебя имеется?
- Дальше.
Перебрав снимки, Скалли вынимает один: незатейливо выложенная камнями площадка, окружающая небольшую ухоженную среди скал и зелени. Над поверхностью источника поднимается пар, а в нескольких метрах расположена та самая статуя.
- Так, а кто очевидцы этого чуда?
- Племянница владельца дома. Сам хозяин, кстати, довольно состоятельный и не последний человек в округе. Переехал сюда больше года назад вместе со своим многочисленным семейством. И даже не подозревал, что в его владениях имеется такая диковинка, как горячий источник, – для тех мест это огромная редкость. Термальные зоны находятся гораздо дальше к западу – в районе Голубого хребта, с той стороны Вирджинии, что упирается в Аппалачи. Глава семьи связался со мной, не раскрывая канал информации, благодаря которому ему стало известно о нашем отделе.
- И они католики?
- Э-э… да, и весьма верующие. Большая итальянская семья.
Скалли сжимает в руке папку и переводит взгляд на темноту снаружи, прежде чем выключить свет и погрузить салон в темноту. А затем украдкой косится на Малдера. Снова тот же самый горящий азартом взгляд. Такой Малдер, нетерпеливо рвущийся вперед в страстном предвкушении нового открытия, всякий раз трогает ее до глубины души. Все, что остается в этих случаях, – последовать за ним и стараться удержать от опрометчивых поступков. Яркие лучи фар на шоссе бросают отсветы на лицо напарника, заставляя его глаза сверкать еще ярче, подчеркивая решительные линии подбородка, и вдруг Скалли накрывает волна нежности к этому мужчине, поднявшаяся из самых глубин души. Иногда ей от души ненавистна роль адвоката дьявола, которую приходится играть раз за разом – быть той, кто вновь и вновь возвращает его с небес на землю.
- Ну что ж, начинай, Скалли. Смелее, громи мою теорию.
Удерживая файлы на коленях, Скалли разворачивается боком на сиденье, натянув до предела ремень безопасности, чтобы взглянуть в лицо напарнику, прежде чем сделать свой ход в их вечном противостоянии.
- Ну, если ты настаиваешь… Напоминает так называемую предвзятость подтверждения**. Человеку свойственно искать или выделять ту информацию, которая соответствует его убеждениям, и игнорировать или недооценивать ту, что им противоречит.
Скалли замечает, как напарник задумчиво прикусывает губу, прислушиваясь к ее словам.
- Кроме того, люди, которые готовы допустить столь фантастические предположения, часто оказываются жертвами собственных иллюзий. Они сами вводят себя в заблуждение, принимая за нечто реальное и неоспоримое то, что таковым не является. Это удобный способ остаться при своих суевериях.
- Об этом ты можешь мне не рассказывать.
Скалли опускает глаза и вздыхает.
- Ты точно хочешь, чтобы я продолжала?
- Безусловно.
- Тогда продолжаю. Напоминает многократно описанную в литературе ситуацию, когда та или иная идея считается чем-то само собой разумеющимся только потому, что остальные члены сообщества говорят то же самое, о чем тебе, вне всякого сомнения, известно не хуже моего. В данном случае племянница просто безоговорочно принимает на веру то, что привыкла слышать в своей семье. Полагаю, что ты также прекрасно осведомлен о том, что такое происходит вне зависимости от того, имеет ли это утверждение под собой какую-то реальную почву, проводилось ли тщательное исследование или основаниями служат лишь чьи-то голословные утверждения… - Запинка, и последующая пауза выдает ее колебания.
- Не останавливайся на полуслове, Скалли, договаривай. Ты еще не добралась до коллективных галлюцинаций, которые нередко случаются, особенно среди очень верующих, которые мечтают узреть чудо. Или, эй – давай уж не будем ничего упускать! – конфабуляции,*** когда человек ясно помнит то, чего и в помине не было.
- Малдер…
________________________
** [Термин, подразумевающий один из видов когнитивного искажения. Фильтр, через который человек смотрит на мир, тенденция интерпретировать информацию так, чтобы подтвердить уже имеющуюся точку зрения.
*** Конфабуляции («галлюцинации воспоминания) – один из видов парамнезий, когда человек помнит о событиях никогда в действительности не происходивших в его жизни, заполняя вымышленными событиями пробелы в своей памяти.]
- Теперь я знаю, почему тебе так нравятся туфли на высоком каблуке. Признайся, ты, наверное, втайне всегда мечтала быть высокой?
Захлопнув папку, она одним резким движением бросает ее на сиденье.
- Дай мне знать, когда готов будешь обсуждать эту тему серьезно.
- После всего, чему тебе довелось быть свидетелем, ты по-прежнему цепко держишься за свои убеждения. Столкнувшись с необъяснимым бессчетное количество раз и вновь и вновь наблюдая то, что невозможно объяснить с позиций здравого смысла… А как же вера, Скалли? Помнишь, что говорил Юм****? «Допустить существование чуда есть акт не разума, но веры». И я с ним полностью согласен.
________________________
**** [Дэвид Юм (1711-1776) – шотландский философ. По всей видимости, вольная цитата из трактата Юма «Исследования о человеческом познании» (глава «О чудесах»).]
- Тогда не мешай все в одну кучу.
- А ты не отрицай все подряд. Напомнить тебе о твоем видении перед статуей Будды? И как насчет женщины в кепке? Ну же, продолжай, объясни, разложи все по полочкам: что это было и откуда взялось. Отрекись от своей прежней ереси, Скалли. Тебе ведь не впервой…
Скалли отворачивается, надеясь взять под контроль поднимающуюся волну эмоций. Малдер ведет нечестную игру, пытаясь представить все услышанное от нее как отступничество или стервозность. Она ни за что не станет отвечать ему тем же. Не станет сражаться с человеком, к которому ее переполняла такая нежность всего лишь несколько минут назад. Нежность, отголоски которой Скалли может чувствовать и сейчас, стоит ей только вспомнить другого – ласкового, романтичного и нежного Малдера, прячущегося за теми колкостями, которыми он пытался ужалить ее в этот момент.
Следующие слова Малдера заставляют ее поежиться.
- Я не держал тебя на расстоянии от этого расследования, как ты прозрачно намекнула мне по телефону. Тебе не приходило в голову, что прежде чем представить дело на твой суд, я просто хотел убедиться, что оно того стоит?
Несмотря на полумрак в салоне, Скалли хорошо видны его руки с длинными чувственными пальцами. Сейчас они стискивают руль так, что костяшки побелели. Малдер пытается сдержаться, не сказать лишнего, не дать вырвавшимся у него откровенным словам прорвать плотину его привычной сдержанности и вылиться в целую исповедь. Скалли с болью в душе понимает, что напарник просто хотел подстраховаться, потому что не желал вновь выглядеть глупо перед ней, как с той поездкой в Англию.
Сглотнув, она на мгновенье зажмуривает глаза. А потом в свою очередь решает рискнуть и тоже делает ход наугад:
- Все еще сердишься, что я не поехала с тобой в Англию?
Напарник насмешливо улыбается.
- Отнюдь. Я сержусь, что ты осталась. Это совсем другое.
Все снова сводится к тем нескольким дням разлуки. Малдер отправляется на поиски сверхъестественного и возвращается с пустыми руками. Она остается дома, и сверхъестественное само находит ее. И не просто находит: Скалли напрямую соприкасается с необъяснимым, оно вмешивается в ее жизнь, заставляет переосмыслить прошлое, обнажает в ее характере столь нетипичные для нее черты. Взгляды Скалли, ее система верований подвергаются пересмотру, а барьеры чудесным образом исчезают. И все это – без всякого влияния Малдера, более того – в его отсутствие.
И вот он возвращается. С пониманием, хотя и немалым изумлением выслушивает откровения напарницы о былом пренебрежении моральными нормами и неосторожном приключении с женатым мужчиной. Малдер умолкает, когда Скалли отмечает привлекательность, ум и харизму этого человека, должно быть, рисуя горький образ Дэниэла, лишившего ее тех иллюзий и неискушенности, что неизменно сопутствует юности. Вряд ли этот портрет вызвал у Малдера что-то, кроме горечи или помог забыть о собственном разочаровании и неудачах. Скорее наоборот.
Теперь, вспоминая события последующих дней, Скалли осознает, что Малдер вел себя непривычно тихо, можно даже сказать – замкнулся в себе, никак не отреагировав на то, что она несколько раз навещала Мэгги после выписки Дэниэла. Он тщательно старался скрыть свои чувства. И это ему удалось. Потрясенная до глубины души, Скалли вдруг понимает, что за всем этим крылось не что иное, как ревность к Дэниэлу. Или, быть может, не столько ревность, сколько страх потерять ее?
- Если это хоть как-то тебя утешает, Малдер, то… Я скучала по тебе тогда…
Даже в темноте Скалли замечает, как смягчаются сжатые уголки губ и теплеет взгляд напарника, когда он на мгновенье поворачивается к ней, прежде чем вновь обратить внимание на дорогу. Его руки то расслабляются, то снова мертвой хваткой вцепляются в руль. В машине повисает долгое, томительное молчание. Она уже почти распростилась с надеждой на ответ, когда Малдер вдруг выпалил:
- А знаешь, о чем больше всего жалею я, Скалли?
Она безмолвно качает головой.
- О том, что не был с тобой в буддийском храме в тот день, когда у тебя было видение. Даже просто слушать, как ты рассказываешь мне о своем переживании, видеть твое изумление и благоговение перед случившимся оказалось так… волнующе… Черт возьми, у тебя ведь даже достало веры и решимости пригласить этого типа в шафрановых одеждах, чтобы провести публичный ритуал для… - Прикусив губу, Малдер вздыхает, так и не докончив фразы, и сдавленно добавляет: - …такое ощущение, что я остался в дураках и все проморгал… упустил возможность увидеть тебя, так смело шагнувшую навстречу сверхъестественному…
Скалли ошеломленно поднимает брови. Его печаль и разочарование настолько ощутимы, что не могут не вызвать отклика. И Скалли переполняет желание рассказать напарнику, что в эти моменты выхода за грань привычного восприятия ее мысли неизменно устремлялись к нему. Что на всем протяжении этого духовного путешествия, на каждом его этапе Малдер, казалось, незримо присутствовал рядом.
- …Я бы так хотел разделить этот момент с тобой, Скалли. И позже, тем вечером, когда я вернулся…
Голос напарника сбивает с мысли и кружит голову, но слова, которые произносит Малдер, пробиваются сквозь этот туман и заставляют Скалли очнуться. Она моргает и смотрит на него внимательнее, стараясь сосредоточиться.
- …Я укрыл тебя пледом. И оставил спать на диване, а сам ушел… Но если бы мне хватило безрассудства, то я поступил бы иначе… - Малдер снова кусает губы, оборвав себя на полуслове.
- И как бы ты поступил, Малдер? – спрашивает Скалли, далеко не сразу отваживаясь задать второй вопрос, но затем тихо добавляет: - Предложил бы разделить с тобой постель?
Он сглатывает и, встряхнув головой, выпаливает, не отрывая взгляда от дороги:
- А ты бы согласилась?
- Это очень хороший вопрос, - мягко говорит Скалли, задумчиво склоняя голову. - Я не знаю, какова была бы моя реакция и как бы я поступила в тот момент. Возможно, я обдумала бы твое предложение. Но теперь…
Нарочито неторопливо расстегнув ремень безопасности, она придвигается ближе к нему. И, склонив голову на плечо Малдеру, заглядывает ему в глаза. Лицо напарника выдает его напряжение: стиснутые челюсти, сжатые губы.
- Мне ничего не остается, как сказать «да, охотно». И во всех смыслах этого слова.
- Черт, Скалли…
- Но ты ведь сам спросил, - прошептала она, с трудом сдерживая легкую улыбку. Автомобиль постепенно замедлил ход и остановился перед знаком «стоп», и Скалли, не желая упускать благоприятный момент, протягивает руку, нежно касаясь щеки напарника. Малдер изумленно поворачивает голову, и она неторопливо приподнимает подбородок и касается губами его губ. Поначалу медленно и изучающе, но в следующую минуту Малдер, не прерывая поцелуя, с глухим стоном подается ей навстречу, а одна из его ладоней покидает руль, накрывает и принимается неторопливо ласкать ее грудь. Скалли чувствует, как кончики пальцев осторожно скользят поверх одежды, очерчивая контуры соска, когда позади раздается пронзительный гудок автомобиля.
И хрупкое очарование момента, во власти которого они пребывали мгновеньем раньше, немедля оказывается разбитым вдребезги… Малдер, выругавшись, жмет на педаль газа, чтобы не задерживать другую машину, а Скалли опускается назад, на свое место, и вновь пристегивает ремень безопасности. Напряжение спадает далеко не сразу, и позади остается изрядный отрезок пути, прежде чем оба чувствуют себя в состоянии посмотреть друг на друга.
Затем Малдер нежно накрывает ее руку своей большой теплой ладонью, и сердце Скалли замирает. Но тут в глазах напарника загорается озорной огонек.
- Между прочим, есть один очень важный момент в этом расследовании, о котором я совсем забыл тебе сказать.
Скалли отвечает ему не менее дерзким взглядом.
- Малдер, тебе меня не напугать.
Улыбаясь, он мягко сжимает ее руку.
- По утверждениям не только племянницы, но и всех прочих членов семьи, вода в этом источнике, помимо всего прочего, обладает чудодейственными целебными свойствами.
- И как им удалось установить сей факт?
- Опытным путем – окунувшись туда. Семья частенько прибегает к этому средству. И утверждает, что такие купания снимают боль и излечивают травмы. И после них чувствуешь себя помолодевшим, полным сил, в том числе и… хм… в постели – так мне сказали.
Скалли изумленно открывает рот и качает головой, глядя в искрящиеся весельем глаза сидящего рядом напарника.
- И когда же ты планировал поделиться со мной столь пикантными подробностями?
- Ну… Вероятно после того, как мы оба разделись бы и залезли туда.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:40 | Сообщение # 4 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 4
Сидя в полутьме на корточках рядом с маленькой каменной статуей, Скалли недоверчиво и устало качает головой, опуская свой фонарик.
- Малдер, мы ехали сюда больше трех часов, и все ради…
- Скалли, я тебя умоляю… Даже не начинай. Просто дай мне что-нибудь, чем можно стереть эту пакость с рук, пока я еще сохраняю хоть какое-то хладнокровие.
Слезы статуи, увы, не имеют ничего общего явлением чуда или прочими высокими материями – духовной скорбью и тому подобным. Подоплека их гораздо более прозаична – чей-то хитрый умысел в сочетании со смазкой на основе глицерина, которую теперь пытается оттереть с пальцев Малдер. Под действием воздуха эта скользкая субстанция стала вязкой и липкой.
- Чтоб тебя, - бормочет он, вытирая руки о траву.
Пошарив в кармане, Скалли извлекает оттуда пакетики влажных салфеток. Открывает упаковку, берет ладонь Малдера в свою и начинает оттирать ему руку: методично, неторопливо, ничего не пропуская.
- Какие мы брезгливые… даже удивительно.
Он выглядит ошарашенным. Завершая мысль, она в качестве объяснения кивает в сторону опустевших пакетов из фаст-фуда.
- Единственный плюс твоей любви к этой пище, которую ты, между прочим, уплетаешь, даже не поморщившись. Сам ты, не сомневаюсь, не позаботился бы их припасти.
- Какая удача, что они выдаются вместе с заказом.
Она тщательно проводит салфеткой по сильным красивым сильным пальцам и между ними, размышляя, как можно умудриться так сильно перепачкаться за столь короткий срок. Это же чистой воды ребенок, думает Скалли. Для того чтобы облегчить им изучение статуи, хозяева загодя перенесли ее от источника на лужайку перед домом, где они с Малдером сейчас и сидят. Но гранитно-серая поверхность камня до сих пор сохраняет характерный запах сероводорода.
Скалли так яростно оттирает свидетельства мошенничества с чутких и любознательных пальцев своего напарника, словно ее прикосновение заодно сможет стереть то разочарование и горечь, которые он, несомненно, чувствует сейчас.
Скалли смотрит на него и понимает, что Малдер наблюдает не столько за ее действиями, сколько за ней самой. В тусклом лунном свете его глаза кажутся удивительно умиротворенными и нежными. И Скалли задумывается, насколько явно были написаны на ее лице те чувства, которые она сейчас испытывает.
- Малдер…
Предвосхищая ее слова, он качает головой и поднимается.
- Не сейчас. Но спасибо, что привела меня в приличный вид, мамочка.
- Малдер, тебе следует пойти туда и сказать им правду…
Через несколько минут он готов отправиться в дом вместе с ней для участия в следующем акте этой драмы. Злоумышленника, заварившего всю эту кашу, удается обнаружить и вывести на чистую воду без особых усилий. Оказывается, что это не кто иной, как хорошенькая темноволосая племянница владельца дома. Она не отрицает обвинений, но ее громкие, отчаянные рыдания эхом разносятся по просторным коридорам, после того, как ее обман раскрывается. А в глазах девушки нет ничего, кроме неотвратимого страха перед грядущей карой, и это выражение внезапно отзывается в душе Скалли мучительной болью.
Неожиданно для самой себя она постаралась как можно быстрее улизнуть в машину, пробормотав, что ей надо сложить вещи. И хотя Скалли терпеть не может выказывать слабость, она чувствует, что ей не по силам дальше смотреть в глаза девушке: этот взгляд пробуждает слишком много личных воспоминаний из ее собственного прошлого.
Малдер удивленно оборачивается вслед напарнице, но она, отводит глаза и торопливо покидает комнату, предоставляет ему в одиночку разбираться с последствиями этой исповеди.
Моменты тошнотворного страха и унижения, навеки застывшие в памяти. Она помнит, как стоит, вытянувшись в струнку, под холодным неодобрительным взглядом отца. Которому удалось заставить ее почувствовать себя провинившимся ребенком. Словно бы то, что дочь сделала свой выбор и поступила вопреки его воле, стало для него не много ни мало личным оскорблением. Даже сейчас, столько лет спустя, когда отца давно нет в живых, сердце Скалли все еще сжимается от услышанных тогда слов. «Я ожидал большего от тебя, Старбак. Разве так мы тебя воспитывали? Мне казалось, ты сумеешь сделать правильный выбор».
Дэниэл предпочитал другую тактику, обращаясь с ней как с несмышленым взбалмошным малышом, а потом нарочито демонстрировал ей свою холодность. Наказывал презрением и издевкой. «Боже, Дана… Как ты умеешь все испортить своими капризами. Выбрось из головы свои бредовые идеи насчет ФБР – это утопия, детка. Не будь такой дурочкой».
Демонстративно поворачивался к ней спиной, в том числе и в постели, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Хорошо выверенная стратегия, призванная заставить ее испугаться, приползти обратно, умоляя о пощаде. И, надо сказать, поначалу эта стратегия работала. Но чувство собственного достоинства и гордость в конце концов перевесила его влияние, и Скалли не пожелала дальше идти рука об руку с ложью, притворством и лицемерием.
Честность, достоинство, самоуважение. Именно этого ждала и жаждала Скалли, когда строила планы на будущее. А одиночество и независимость казались ей в те дни необходимым условием, чтобы достичь желаемого, чтобы преуспеть в мире мужчин. Могла ли она тогда предположить, что это одинокое путешествие приведет ее прямиком в полутемный подвальный офис ФБР? Что она не раздумывая последует за мужчиной, пылким, ярким и неординарным, не похожим ни на кого, чьи глаза сверкают как звезды? Мужчиной, который когда-то протянул ей руку дружбы, а теперь, вероятно, предлагает и свое сердце…
При виде приближающегося к машине Малдера, Скалли, вздрогнув, возвращается в настоящее и внимательно смотрит на него, пытаясь угадать, о чем он думает. Черты лица напарника, такие милые и знакомые до мелочей, сейчас выражают главным образом беспокойство. Почему, спрашивается, ее переполняет такая безграничная радость, такое облегчение от того, что он пришел? Но когда Малдер подходит к машине с той стороны, где она сидит, опирается локтем на дверцу и заглядывает ей в лицо, это кажется Скалли таким естественным, таким единственно правильным.
- С тобой все в порядке, Скалли?
Она кивает.
- Со мной все в… все отлично… Просто убрала наши вещи. - Опустив глаза, Скалли едва заметно улыбается. - А ты помыл руки?
- Не было нужды. - Он улыбается в ответ. - Благодаря тебе.
- Малдер… - Скалли глубоко вздыхает, прежде чем собраться с духом и продолжить: - Мне жаль, что для тебя здесь не нашлось ничего достойного «Секретных материалов»… в очередной раз. Потому что знаю, как много это значит для тебя, как сильно ты хотел, чтобы твои догадки нашли подтверждение. Я тебе мало чем помогла, скорее наоборот. Как обычно.
- То есть?
Сумеет ли она объяснить ему? Этому мужчине, который весь – огонь и страсть, что сейчас стоит, склонившись к ней, опираясь подбородком на сжатый кулак, и смотрит на нее с такой неприкрытой жаждой…
- О, Малдер… Что может быть проще, чем отрицать или сбрасывать со счетов все нематериальное? Остудить чужой пыл, заявив, что этого не было, что этого не может быть, из одной лишь привычки смотреть на мир через призму материализма и рациональных доказательств? Но… такое в самом деле случается. То, что не имеет объяснения ни с точки зрения науки, ни с точки зрения логики и здравого смысла. Видишь ли, в этом-то и состоит основная проблема – устранить барьер, избавиться от шор на глазах. Выйти за пределы тех границ, что мы установили себе сами, и охватить то, что нам еще неизвестно. Разве не это ты подразумеваешь под истиной?
Скалли смотрит на него встревоженными, горящими глазами и вдруг осознает, сколько лет, сама того не понимая, подражала Дэниэлу. От этой мысли ей внезапно становится нехорошо. Этот мужчина оставил свой след где-то в самой глубине ее души, когда потребность в одобрении была сильнее, а убеждения только-только формировались. Ей было, с кого брать пример. Скептицизм, сарказм, язвительная усмешка врезались так глубоко, словно знаки, выгравированные на когда-то мягком, но ныне затвердевшем, как камень, материале, стали частью ее натуры – и далеко не самой приятной. Влияние Дэниэла, то, чему он научил Скалли, до сих пор проскальзывает в ее манере вести себя. Потребовалось вновь увидеть этого человека, столкнуться с его излюбленными приемами для того, чтобы в полной мере осознать, как мастерски Дэниэл Уотерстоун умеет заставить других беспрекословно подчиняться его воле.
Малдер протягивает руку и осторожно приподнимает ее подбородок.
- Что происходит?
- Я… - Скалли пожимает плечами, чувствуя, как подступает ком к горлу. - Я не знаю, Малдер…
Она качает головой в недоумении, понимая, что поздний час и усталость тоже повлияли на ее способность связно выражать свои мысли. И, глядя в его полное нежности лицо, Скалли тихо шепчет:
- Боже мой, кому бы я все это говорила, не будь рядом тебя, Малдер? Что бы я делала без тебя? Никто другой не понял бы…
- Я польщен, - негромко отзывается напарник, и уголок его рта поднимается в намеке на улыбку, а в слегка прищурившихся глазах загораются веселые искорки. То самое выражение, от которого у нее всякий раз замирает сердце. Этот примирительный и теплый взгляд, который появляется у Малдера, когда взаимопонимание вновь достигнуто.
«А что, если многое из того, что мы принимаем за знаки судьбы, вовсе ими не является и лишь уводит нас в сторону? Что если… нам нужен кто-то еще, чтобы помочь отличить правду от лжи, помочь не сбиться с правильного пути? Что, если никакого другого способа просто не существует, если это – неотъемлемое условие, без которого мы ограничены в своих возможностях и никогда не сможем до конца осмыслить определенные события в нашей жизни? Если мы просто не в состоянии сделать это, пока не обретем свою вторую половинку?»
- Тогда все сводится к тому, чтобы найти такого человека и не ошибиться в выборе.
Малдер говорит это так спокойно и открыто, словно вручает ей жемчужину, уже освобожденную от всех своих покровов. Нужно лишь протянуть руку и взять. Легонько погладив ее по щеке, он спрашивает:
- Так ты не сердишься на меня? За то, притащил тебя сюда в пятницу вечером, просто чтобы прогуляться под луной? Между прочим, так совпало, что сегодня полнолуние…
- Весьма кстати.
- Я знал, что ты так и скажешь. Ничего не попишешь, Скалли, закон больших чисел нам с самого начала не благоприятствовал, - усмехается он. – Какова была вероятность, что мы проделаем этот путь не напрасно и в самом деле поймаем за хвост неуловимое чудо? Найдем горшок с золотом на конце радуги…?
- Вот здесь и должна прийти на помощь вера.
Тихий смех Малдера замирает, когда он видит, как серьезно лицо напарницы. Осторожно проследив пальцем линию ее скул, он опускает руку и отстраняется.
- Мне нужно вернуться в дом и уладить все с этими людьми. Мы переночуем здесь, они нас пригласили. Так что в самом скором времени можно будет лечь спать.
Скалли со вздохом кивает в знак согласия. Сейчас мысль о мягкой постели кажется как никогда привлекательной.
- Тогда пойдем вместе. Я уже закончила.
- Нет, погоди… Сперва я хочу, чтобы ты взглянула на этот знаменитый горячий источник.
- Что?
- Давай, Скалли, надо же заодно проверить, что он из себя представляет. Посмотри на него как следует. Ты же помнишь, что нам была обещана еще одна загадка – источник, обладающий волшебной исцеляющей силой. Фонарик при тебе? Вот и отлично. Ступай прямо сейчас, а я догоню. Мне не терпится узнать, что ты о нем думаешь.
И прежде чем она успевает ответить, Малдер разворачивается и уходит назад в дом.
Глава 5
Нынешним вечером Скалли удивляет себя саму.
Ей совсем не свойственно нарушать границы частной собственности и впотьмах разгуливать по чужой земле, даже не спросив разрешения. Не говоря уже о том, чтобы раздеться и обнаженной войти в воду источника, кажущуюся почти черной в серебристом лунном свете…
Но сегодня Скалли поступает именно так. Изначально ради Малдера, поскольку заранее догадывается, что это явление он намеревается изучить на собственном опыте. Но затем – ради себя самой, потому что ощущает в себе достаточно мужества и отваги, чтобы проложить этот путь для Малдера, а не просто следовать его примеру. Обнаруженная ею маленькая раздевалка, полная свежих полотенец, придает Скалли решимости довести дело до конца. А затем она просто сидит, глядя в звездное небо. И ждет.
Голубоватый лунный свет серебрит ее плечи, и его отсветы подчеркивает едва заметную рябь на поверхности источника. Над гладью теплой, с резким запахом воды, поднимаются клубы пара. Скалли устраивается на небольшом подводном уступе, упираясь ногами в ровный камень. Хруст гравия выдает приближение напарника даже раньше, чем луч фонарика, пляшущий на камнях, а мгновеньем позже на фоне неба вырисовывается его темный силуэт.
Малдер нерешительно приостанавливается, прежде чем обернуться в ее сторону. Хотя темнота скрывает его лицо, Скалли догадывается, что напарник старается разглядеть открывшееся ему зрелище во всех деталях. И, судя по тому, что с берега не доносится ни единого звука, Малдер полностью заворожен тем, что видит. Затем раздается тихий смех, в котором сквозит восхищенье и благодарность.
- Похоже, мне наконец довелось лицезреть столь долгожданное чудо.
- Придержи язык, Малдер. Можешь считать, что я просто оцениваю обстановку.
- Тогда я, пожалуй, не стану терять времени даром и составлю тебе компанию, - объявляет он, опустившись на корточки и тут же с любопытством погружая руку в воду.
- Только не пробуй на вкус. Поверь мне на слово. Эта вода кишит бактериями, которым абсолютно нечего делать в желудке.
Ожидание вызывает у Скалли радостный трепет. Она чувствует, что чудо и правда вот-вот случится – с ней самой. Те перекрестки на дороге жизни, которые раз за разом выбирала Скалли, в конце концов стали прологом к этому моменту. И привели сюда, к горячему источнику далеко в горах Вирджинии, к мужчине, что был ее напарником в течение семи долгих и увлекательных лет. К Малдеру. Который тем временем выпрямляется и начинает неторопливо раздеваться перед ней: снимает пиджак, скидывает галстук, расстегивает пояс брюк и пуговицы голубой рубашки.
- Хочешь сказать, что вода здесь грязная?
- Нет, не больше, чем в любом другом горячем источнике. Но уж колибактерии и лямблии тут наверняка имеются.
- А еще тут маловато места, Скалли, - замечает Малдер, снимая ботинки и следом - носки. – Пожалуй, придется тебе потесниться.
Скалли прекрасно улавливает этот более чем прозрачный намек и полностью готова к тому, что может случиться после того, как Малдер присоединится к ней, но не вполне уверенная в том, насколько далеко он собирается зайти. «Придется потесниться» - означает сидеть обнаженными вплотную друг к другу. Означает прикосновения. Означает, что обратного пути не будет. Скалли не нужно рассказывать о подавленных желаниях и о том, к чему приводят такие игры с огнем. Чтобы разжечь пожар, порой хватит и искры.
Тишина становится почти осязаемой – жаркое, томительное молчание. Скалли наблюдает, как Малдер расстегивает брюки и они свободно падают на землю. Перешагнув через них, он подцепляет большими пальцами пояс своих боксерских трусов и внимательно смотрит на нее.
- Скалли… Ты меня слушаешь?
- Я тебя слышала, Малдер. И могу только повторить тебе еще раз: ты меня не напугаешь.
- И в мыслях не было.
- Я знаю. Можешь считать это не совсем удачной шуткой.
Скалли опускает глаза, когда он начинает снимать нижнее белье, и нервно проводит пальцами по ключице. Малдер неловко переступает по камням, прежде чем ему удается обнаружить небольшой уступ на скале под водой, на который можно сесть. Скалли кусает губы, старательно пытаясь подавить смешок, наблюдая это не слишком-то грациозное появление.
Ладони Малдера ложатся ей на плечи, и он осторожно придвигается ближе, опускаясь на колени позади нее. Искоса взглянув на него, Скалли замечает, как напарник настороженно оглядывается кругом, словно пытаясь рассмотреть, нет ли кого поблизости.
- Итак, магический исцеляющий источник, - констатирует Малдер.
- Я надеюсь, что это в самом деле так, Малдер. Ради тебя… Пусть так и будет.
В ответ Малдер нежно касается губами ее щеки, давая понять, что очень тронут этими словами, а кончики его пальцев неторопливо, едва касаясь, прослеживают линию плеч. Скалли чувствует его колени и бедра, прижимающиеся к ее спине и теплое дыхание возле самого уха.
- Так что там насчет воды? Если судить по запаху, то как раз здесь и разбился легендарный Шалтай…
- Так пахнет сероводород – тухлыми яйцами.
- Да-да, а еще тут кишечная палочка и все такое, я помню. Подумаешь… что такого страшного и ужасного могут сделать мне какие-то лямблии? - хрипло шепчет Малдер, скользя губами по ее коже, осыпая поцелуями шею, а его пальцы тем временем то играют с ее разметавшимися волосами, то опускаются ниже, поглаживая плечи. Прикосновения Малдера опьяняют, и Скалли чувствует, что с каждой секундой ей становится все сложнее думать и поддерживать этот разговор.
- Лямблии… вернее, Giardia lamblia*****… паразит, который весьма распространен во… внешней среде, в неочищенных водах. Они могут вызвать довольно серьезное кишечные расстройства, если… Ооох… попадут в организм и… как правило, необходимо лечение… антибиотики… антипаразитарные препараты…
- Хорошо, уговорила… пить мы ее не будем…
_________________________
*****[Кишечная лямблия. Паразитические жгутиковые простейшие, возбудители лямблиоза человека.]
- А поскольку воду в таких источниках, как этот, не назовешь… проточной, число бактерий и микроорганизмов может быть значительным… ведь высокая температура создает для них благоприятные условия. Поэтому существуют другие варианты их попадания внутрь, если ты понимаешь… о чем я…
Его ласки ненадолго приостанавливаются. Угадать, о чем именно сейчас думает Малдер, не составляет особого труда.
- Я надеюсь, ты не пытаешься специально и злонамеренно расстроить мои планы?
- Специально – нет. Думаешь, у тебя одного имеются планы? Ты же сам читал про горячие источники в ходе этого расследования, так что должен знать об этом не хуже меня.
- Ну скажешь тоже – не назубок, как ты… К тому же, как ты знаешь, меня жутко заводят твои научные лекции.
Затем Скалли чувствует, как его ладонь ныряет под воду, щекоча ее ребра и изучая контуры тела. И опускает глаза, когда пальцы Малдера поднимаются выше, лаская ее грудь, легонько сжимая и дразняще поглаживая затвердевшие соски.
Сама того не осознавая, она глубоко вздыхает. Малдер наклоняется, проводя губами по ее шее, касаясь рукой подбородка, заставляя повернуть голову, и целует ее.
Невероятно, но жизнь порой может измениться самым волшебным образом за очень короткий срок. Всего несколькими часами ранее Скалли задавалась вопросом – удастся ли ей когда-нибудь до конца понять этого мужчину и довериться ему? А сейчас она обнаженная в объятиях напарника, готова принять его и душой и телом, более чем охотно откликается на искусные ласки Малдера, и жаждет только одного – чтобы они не прекращались. Если бы не одна проблема…
Скалли на секунду прерывает поцелуй и, чуть отстранившись, смотрит на напарника, желая убедится, что тот понимает, чем рискует, желая продолжить прямо здесь и сейчас. Если Малдер чего-то хочет, то переубедить его не так-то просто. Не говоря уже о том, что доселе Скалли не приходилось иметь дело с возбужденным Малдером, чьими действиями управляют желание и страсть, поэтому она не вполне представляет, с чем может столкнуться. В темноте ей никак не удается хорошенько разглядеть его лицо и остается лишь догадываться, насколько далеко он намерен зайти. И от этого беспокойство Скалли лишь усиливается.
- Послушай… Может, нам стоит сперва кое-что прояснить …?
В ответ губы Малдера прижимаются к ее рту, заставляя замолчать.
- Ни за что. Расслабься, Скалли… потому что сейчас я покажу тебе, как хорошо умею импровизировать, - выдыхает он и, прислонившись спиной к камню, привлекает ее к себе.
Нежность, с которой Малдер прикасается к ней, становится сюрпризом для Скалли. В отличие от той смелости, с которой он ведет себя. Малдер не спрашивает разрешения, его руки просто скользят по ее телу с уверенной властностью человека, наделенного таким правом, и Скалли не протестует. Горячая вода еще больше усиливает то пламя, что разжигают в ней прикосновения Малдера. Она упивается каждым мгновеньем, наслаждаясь его жадными поцелуями и ласками. Здесь, под водой, где не властна сила тяжести, Скалли чувствует себя легкой как перышко в его объятиях.
Малдер прослеживает ладонью контуры ее спины, неторопливо спускаясь к пояснице, и Скалли кажется, что его пальцы оставляют огненные следы на ее коже. А потом они неторопливо перемещаются на живот, скользя вверх и касаясь ее груди, слегка, едва ощутимо, словно пузырьки воздуха.
Его руки мягко опускаются ей на бедра, побуждая развести колени, и внезапно она чувствует, как ее накрывает волна желания, и в следующее мгновенье, когда ладонь Малдера оказывается между ее ног, по телу Скалли проходит нетерпеливая дрожь. Он не двигается, его рука просто лежит там, но все ее тело напрягается в предвкушении, и Скалли, судорожно вздохнув, прижимается к Малдеру, касаясь губами его шеи.
- Потише, Скалли – хрипло шепчет он ей на ухо. - Не так быстро…
Малдер тем временем уже не бездействует: большая ладонь нетерпеливо скользит дальше, лаская ее ягодицы, поднимается выше и властно ложится на изгиб бедра, чуть ниже талии, а другая с силой нажимает на поясницу. Скалли обнаруживает, что не может пошевелиться, и все, что ей остается – уступить его напору и позволить Малдеру привлечь себя еще ближе.
В следующее мгновенье у Скалли совершенно безошибочно определяет, к какой именно части его тела сейчас прижимается. И чувствует, как новая, еще более сильная волна возбуждения захлестывает ее целиком при мысли о том, что никогда доселе они не разделяли столь интимных прикосновений.
- Малдер… - выдыхает она.
В ответ его хватка усиливается, и пальцы сжимают ее еще крепче.
- Шшш… Всему свое время.
Уже не ладонь, а бархатисто-гладкое основание его члена прижимается к ее складкам. А затем Малдер начинает осторожно двигаться в устойчивом неторопливом ритме, то подаваясь вперед, то отступая, его горячий член скользит между ее припухшими половыми губами, с каждым движением вверх задевая клитор, и от этих мучительно-сладостных касаний у Скалли всякий раз перехватывает дыхание. Руки Малдера лежат на ее бедрах, задавая темп, который по-прежнему остается спокойным и размеренным. Он никуда не торопится, не пытается прижаться ближе, сохраняя небольшое пространство между ними, чтобы двигаться под одним и тем же углом. Стараясь удержать равновесие, Скалли хватается за плечи Малдера, а затем опускает руку в воду и кладет ладонь на его член, отчаянно желая, чтобы эти дразнящие-легкие прикосновения не прерывались и переросли во что-то более существенное…
Балансируя в воде, они ласкают друг друга, и с губ обоих в промежутках между поцелуями слетает отрывистый шепот:
- Боже, Скалли…
- Да…
- Не торопись… да… вот так…
Скалли знает, что Малдер не потеряет головы и не войдет в нее здесь, в этой воде, поскольку последствия такого рода опрометчивости не заставят себя долго ждать.
Хотя сейчас скольжений твердого члена по ее клитору, влажных прикосновений горячих губ и языка оказывается более чем достаточно, чтобы подтолкнуть Скалли к блаженно-сладостной кульминации. Она уже чувствует дрожь внизу живота, в той точке, которой сейчас касается Малдер, и эта дрожь постепенно нарастает и охватывает все ее тело.
- Малдер, сильнее… пожалуйста…
- Хорошо… - из его горла вырывается хриплый смешок при виде такой абсолютно неприкрытой жажды.
Он немедленно притягивает Скалли еще ближе, увеличивая темп и усиливая давление на ее клитор. И внезапно Скалли накрывает горячая волна удовольствия, и она, дрожа, выгибается в его объятиях, достигнув кульминации. Когда сила ее оргазма спадает и ощущения идут на убыль, Скалли чувствует, как плоть Малдера еще больше твердеет под ее рукой. И как он, дернувшись, кончает следом за ней, и его семя смешивается с непроглядно-темной водой источника…
Наверное, таким и должно быть чудо, размышляет Скалли чуть позже, безвольно покачиваясь на коленях Малдера в той же уязвимой и открытой позе. Умиротворение и доверие самого интимного рода – сидеть вот так, в обнимку, когда ее волосы рассыпаны по его плечу, а обнаженная грудь прижимается к груди Малдера. Скалли чувствует, как его ладонь то погружается в воду, то выныривает обратно, когда он скользит пальцами по ее спине и ягодицам. Слышит хриплые, бессвязные слова любви, которые Малдер шепчет ей на ухо.
Устраиваясь поудобнее в его объятиях, Скалли, почувствовав, как замерзли плечи, опускается чуть ниже в горячую воду. И уткнувшись лицом в шею Малдера, едва слышно говорит ему:
- Ты все-таки оказался прав.
- Что пообещал тебе приятно провести время в горячей ванне? – Он касается губами ее щеки и прижимает к себе еще крепче.
- Нет, насчет «секретного материала», ради которого мы сюда приехали… Ты был прав. Это в самом деле целебный источник.
Теперь Малдер заинтригован достаточно для того, чтобы, чуть отстранившись, заглянуть в ее глаза, кажущиеся бездонными в ярком лунном свете.
- Что же навело тебя на эту мысль?
- Он и правда исцеляет. Иначе я бы не почувствовала себя так, как чувствую... И ты тоже. И мы не оказались бы здесь вместе… вот так…
И, склонившись над Малдером, она нежно проводит пальцами по его векам. А потом мягко касается его губ своими, и этот поцелуй похож на нежное благословение.
***************
Всего лишь месяц прошел с той ночи, когда она, проснувшись в одиночестве, задумчиво смотрела на мерцающую зеленоватым светом воду аквариума. Скалли закрывает глаза, пытаясь воссоздать в памяти подробности той сцены, но они почему-то ускользают, расплываются, словно в тумане, меркнут на фоне настоящего. В котором нет никаких якобы сломанных компрессоров, где вместо жесткой вышивки диванной подушки она чувствует под своей щекой мягкие волосы на груди Малдера, где его руки, обнимающие ее, согревают лучше любого одеяла. И Скалли понимает, что постелью им может служить что угодно, а чудеса ждут везде, даже здесь, под звездным небом в горячем источнике.
Сонно улыбнувшись, Малдер в ответ притягивает Скалли к себе, обнимая так крепко, что они кажутся единым целым.
И шепчет, касаясь губами ее уха:
- Не ты одна, Скалли. Я тоже так думаю…
Конец первой части.
May 26, 2000
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:51 | Сообщение # 5 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Название: В ожидании грядущего (Трилогия «О чудесах», часть II)
Название оригинала: Waiting In Motion (Miraculous Series. Part II)
Ссылка на оригинал: http://fluky.gossamer.org/display.php?WaitingInMotion1.Mountainphile (главы 1-5), http://fluky.gossamer.org/display.php?WaitingInMotion2.Mountainphile (главы 6-10)
Тема: «Одна старая тайна»
Автор: mountainphile (mountainphile@yahoo.com)
Переводчик: Светлячок
Бета: Кеna
Пейринг: M\S
Рейтинг: NC-17
Жанр: MSR, X-file
Размер: макси
Саммари: темные секреты поджидают Скалли и Малдера, отправившихся на поиски «секретных материалов» в уединенное местечко далеко в горах.
Спойлеры: Post "All things" и pre-"Requiem"
Отказ от прав: «Секретные материалы» целиком и полностью принадлежат Крису Картеру, студии «FOX» и 1013 Productions.
Примечание переводчика: фанфик переведен для феста «Дописать до Апокалипсиса».
В ОЖИДАНИИ ГРЯДУЩЕГО
Глава 1
Косые струи дождя безжалостно хлещут по машине, словно заряды картечи. Снаружи окна залиты мутными потоками воды, изнутри – запотели от конденсата, из-за чего лобовое стекло кажется заиндевелым, хотя на дворе по-прежнему пусть прохладный, но все-таки апрель. Различать дорогу сквозь пелену дождя и сгустившейся мглы, окутавших автомобиль с самого утра, – задача, прямо сказать, не из легких. Равно как и знать заранее, что готовит день грядущий… Несколько часов назад они покинули заасфальтированную магистраль, свернув на разбитую колею гравийной проселочной дороги. Маршрут, избранный по настоянию Малдера, которому после того, как их последнее расследование бесславно завершилось, не успев толком начаться, отчего-то загорелось отправиться в округ Колумбия именно этим путем, через горы Вирджинии. 'Вернемся домой окольным путем’… Помнишь, как в той песне, где еще так здорово и проникновенно играют на чем-то вроде губной гармошки?» - с улыбкой предложил он. Да, мелодию Скалли, разумеется, знает, но эта аналогия, призванная усыпить ее бдительность, притянута за уши столь явно, что никого не способна ввести в заблуждение.
В результате вместо того, чтобы, как днем раньше, направиться на восток, они свернули на юг, и поехали вдоль горной гряды. И теперь автомобиль пробирается сквозь непогоду, словно собака-ищейка, методично обнюхивающий землю в поисках потерянного следа…
Скалли подозревает, что у Малдера припрятана про запас еще одна тайна, которую он с видом фокусника в должный момент извлечет на свет божий.
А то, что он чего-то недоговаривает, очевидно. После стольких лет непредвиденных сюрпризов Скалли научилась подмечать малейшие изменения в его поведении и сейчас тоже уверена, что интуиция ее не обманывает. Тем более что только вчера вечером, пока их автомобиль мчался сквозь тьму к владениям некого богача, обладателя якобы плачущей статуи, Малдер сам признался, что кое-что от нее утаил. Скалли знает, что у него имеется еще одна папка с файлами, которую он не спешит показывать напарнице. Быть может, нынешний день, сулящий множество перемен, в числе прочего преподнесет и кое-какие интригующие ответы. Нужно только не торопить события. И подождать подходящего момента.
И, надо сказать, в этой игре они с Малдером не знают себе равных. Им потребовалось семь лет, чтобы перестать отрицать или пытаться игнорировать свою яростную тягу друг к другу. Только месяц назад Скалли раскрыла напарнику секрет, который держала в тайне столько времени: о своей связи с женатым мужчиной. Связи, которая изначально была для Скалли вовсе не мимолетным приключением и за которую ей пришлось заплатить немалую цену. Всего две недели спустя после этих событий Малдер нежно гладил ее лицо в подземном гараже, а по прошествии нескольких дней целовал прямо на улице – пылко, безрассудно, так, что захватывало дух. И не далее как вчера вечером его рука самозабвенно ласкала ее грудь в темном салоне автомобиля.
Время не стоит на месте, размышляет Скалли, и прежде чем настало утро, она сама, подчинившись велению сердца, сделала шаг навстречу напарнику, открывшись ему во всех смыслах этого слова, и Малдер ответил ей тем же. То доверие, которое Скалли тщетно искала в себе раньше, внезапно появилось откуда-то, словно по волшебству. Нынешней ночью, обнаженные в горячем источнике, они целовали и ласкали друг друга, уступив жажде физической близости. Красивый секс, пусть и без собственно проникновения. После которого они, обнявшись, они еще долго сидели в теплой воде, наслаждаясь каждым мгновеньем этой новой близости.
Но еще меньше времени понадобилось, чтобы стена сомнений и неуверенности вновь разделила их. Хватило нескольких часов до восхода солнца, тех, которые они с Малдером провели порознь, в гостях у хозяев той усадьбы в горах. Поскольку агенты приехали туда не просто так и находились при исполнении, в качестве официальных представителей ФБР, то вынуждены были и вести себя соответственно. После того, как агенты все-таки вылезли из воды и вошли в дом, им пришлось просто разойтись по разным комнатам. И не было ни малейшей возможности тайком проскользнуть мимо многочисленных вездесущих домочадцев и провести остаток ночи вдвоем.
Вынужденная разлука оставила Скалли достаточно времени для тягостных раздумий – не слишком ли опрометчиво с их стороны было поддаться страсти и не станет ли случившееся концом их долгой дружбы…
К утру ее сомнения не только не рассеялись, а лишь возросли и неизбежно вылились в чувство неловкости. И после их отъезда из усадьбы в салоне автомобиля на несколько часов воцарилась тишина, которую нарушали лишь звуки грозы. Неистовство природы - ветер, дождь, молнии - было созвучно их собственному смятению и не давало отвлечься от одной-единственной мысли: как быть дальше? Скалли понимает, что теперь, единожды вкусив запретный плод, вряд ли сумеет держать в узде свое влечение к Малдеру. Собственно говоря, она уже сгорает от желания вновь ощутить его прикосновения. И подозревает, что беспокойство Малдера вызвано той же самой причиной.
Впрочем, у напарника сейчас вряд ли хватает времени думать о чем-то, кроме дороги: многочисленные ухабы и рытвины заставляют целиком сосредоточиться на управлении машиной. Тут и там валяются сломанные ветки, потоки воды кружат и несут целые пригоршни листьев. Внезапно автомобиль заносит в запрудившем полотно жидком скользком месиве, и шины пробуксовывают, вспенивая море коричневой грязи.
Скалли, резко вздохнув, судорожно вцепляется в приборную панель, пытаясь удержать равновесие. Неосознанное действие, такое же рефлекторное, как безуспешные попытки нашарить ногой несуществующий тормоз. Очередная, особенно яркая вспышка молнии – и Скалли застывает, чувствуя, как надвигается волна тошнотворного страха, как все вокруг внезапно растворяется в нестерпимом слепяще белом свете, как страх перерастает в парализующий ужас, готовый вот-вот захлестнуть ее с головой… но внезапно отступает.
- Ничего себе! - говорит Малдер, глядя в запотевшие окна. – Ну все, хватит, хорошенького понемножку. Я люблю адреналин не меньше некоторых, но полагаю, что самое время сделать привал и подождать, пока этот поток схлынет.
- Полностью согласна.
Еще одна яркая молния, и в тот же момент автомобиль заносит на теперь уже невидимой колее, и Скалли невольно встряхивает головой в попытке отогнать воскрешенные этой вспышкой воспоминания, против ее воли вторгающиеся в сознание. Она надеется, что Малдер не обратил внимания на ее предательски срывающийся голос, и, в должной мере восстановив контроль за выражением своего лица, осторожно косится на него. Слишком поздно. Даже в полумраке видно, что напарник не сводит с нее испытующего взгляда. И, судя по сжатым челюстям, увиденное его ничуть не радует. А над их головами в очередной раз раздается оглушительный раскат грома.
Автомобиль замедляет ход и останавливается. После секундного колебания Малдер тянется к ней, и его ладонь, большая и теплая, накрывает ее руку, лежащую на краю сиденья. Он неуклюже ерзает на своем месте, пытаясь развернуться к ней всем телом, стремясь оказаться как можно ближе, преодолеть разделяющую их дистанцию хотя бы на физическом уровне. Пусть даже ему очевидно, что настоящая проблема совсем в другом – в той невидимой стене, что необъяснимым образом возникла между ними за одну-единственную ночь.
- Боишься?
Двусмысленный вопрос, ничего не скажешь. Что именно пугает ее? То, что она оказалась здесь, далеко в горах, посреди разбушевавшейся стихии? Нет. Тех мгновенных, неконтролируемых вспышек паники, что появляются из ниоткуда и в большинстве случаев так же быстро исчезают без следа? Да.
Эту странную фобию Скалли хранит в секрете от всех, включая Малдера и своего психолога Карен Коссеф. Она уже усвоила, что главное в таких случаях – не поддаваться и всеми силами сохранять контроль над своими реакциями, когда нечто обыденное, вроде той же грозы, провоцирует эти приступы. И вовсе не желает докапываться до причин этих страхов. В конце концов, не каждая дверь должна быть открыта, и далеко не все, что таится за ними, стоит вытаскивать на свет божий или анализировать. Нужно лишь немного времени, и она сама возьмет себя в руки и совладает с этой постыдной слабостью, как справляется и с прочими страхами.
Но сейчас Скалли больше приводит в смятение другое - ощущения, которые пробуждает в ней, казалось бы, простое и невинное соприкосновение рук – та чувственная, сладостная, обжигающая волна, распространяющейся по всему ее телу, вплоть до самых потаенных уголков.
Сегодня Малдер впервые дотрагивается до нее вот так – касаясь обнаженной кожи. Его большой палец плавными кругами неторопливо скользит по тыльной стороне ее ладони, и Скалли отворачивается, всеми силами пытаясь отгородится от вопроса напарника. Который, говоря начистоту, является вовсе даже не вопросом, а скорее – констатацией факта. И пристально смотрит в окно, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь серо-стальную пелену дождя.
- Разумеется, нет.
Малдер явно ничуть не введен в заблуждение этим заявлением. Она почти физически чувствует его неверие и, повернувшись к нему, видит на лице напарника ровно то выражение, что и ожидала. Уголки губ Малдера насмешливо вздернуты, а нарочитый кивок свидетельствует о том, что услышанное изумляет и одновременно забавляет его. Не желая ни поддерживать эту игру в дразнилки, ни спровоцировать участливые расспросы, Скалли смело встречается с ним глазами. В конце концов, лучшая защита – нападение.
- Это не просто окольный путь домой, Малдер… Совершенно очевидно, что он вообще не ведет домой…
- С чего ты взяла? – в его голосе проскальзывают дразнящие нотки, и Малдер берет ее за руку и переворачивает ладонью вверх. – Да, не спорю… погода – дрянь. Самое время навестить вон то местечко. Уверен, мы найдем, чем там заняться.
- Местечко? Какое? Где? Лично я ни зги не могу разглядеть в этой круговерти. – Скалли, обернувшись, смотрит в заднее стекло, но и там ее взгляду не открывается ничего, кроме сплошной пелены дождя, а заметив, как по лицу Малдера начинает расползаться довольная ухмылка, она интересуется: - И будь добр, расскажи, чем именно ты намерен там заниматься?
Теперь Малдер улыбается, уже не таясь, отчего его искрящиеся весельем глаза кажутся совсем темными, и дразняще приподнимает брови:
- Лучше я просто покажу тебе.
Скалли подозревает, что гроза – далеко не главная причина, по которой Малдеру захотелось снять номер в середине дня. Кемпинг, доселе таившийся под сенью деревьев, - совсем небольшой и явно знававший лучшие дни - внезапно материализуется поодаль. Только зоркий взгляд Малдера мог разглядеть его, невзирая на ливень и преждевременные сумерки, окутавшие все вокруг. Они сворачивают на подъездную дорожку и не спеша едут в поисках главного здания. Скалли протирает рукой запотевшее стекло и осматривается по сторонам. Вокруг весьма уныло: все залито водой, и ни души кругом. Порывы ветра раскачивают указатель «менеджер», и он раз за разом с металлическим скрежетом ударяется о столб.
- Ого, смотрите-ка, кто к нам пожаловал! - слышится женский голос, когда они входят внутрь, а в следующую секунду и сама хозяйка появляется из соседней комнаты, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем. Из соседнего помещения веет аппетитным запахом горячей стряпни, а женщина проворно втискивает свое пышное тело за стойку и выжидательно смотрит на напарников.
- Одну комнату, пожалуйста, - небрежно и без запинки говорит Малдер, доставая бумажник.
Не совладав с собой, Скалли, бросает на напарника быстрый взгляд. Его слова звучат так невозмутимо… словно делить комнату для них – в порядке вещей. Хотя на самом деле этот вопрос пока не обсуждался вовсе – даже вчера, после их интимных ласк в горячем источнике. Тот факт, что Малдер принял решение самостоятельно, почему-то кажется Скалли до странности обольстительным. И сейчас, когда она стоит рядом с напарником здесь, в освещенном желтоватым светом офисе очередного мотеля, Скалли чувствует, как по телу разливается жаркое томительное пламя предвкушения. Предвкушения того, что неизбежно произойдет в самом скором времени.
- А во сколько нужно освободить номер? – спрашивает она, ощущая, что в горле совсем пересохло.
Женщина смеется – низким, грудным смехом.
- Да когда угодно, дорогая. Мне все равно. Выбирайте сами. Вы, как-никак, тут пока единственные постояльцы.
Малдер тем временем поспешно протягивает ей документы и пластиковую карту. Он улыбается, а в глазах мерцают каверзные искорки.
- Вот это называется – повезло. Никакой толпы в бассейне – красота да и только…
- Хм… что верно, то верно. - Женщина от души смеется, а затем, энергично кивнув в сторону окна, добавляет: - Только вот ведь незадача, единственный бассейн нынче вон там, посреди дороги. - И, хлопнув смуглой рукой по стойке, протягивает Малдеру ключ от номера.
В тоне хозяйки звучит неподдельное дружелюбие, и Скалли, подняв голову, смотрит на нее внимательнее. Ей, судя по всему, около тридцати… Насыщенно-шоколадный оттенок кожи, полные губы. Живые темные глаза, в самой глубине которых проскальзывает намек на какую-то тайную боль. На женщине надет самый обычный просторный, голубой в цветочек домашний халат, а черные курчавые волосы перехвачены платком.
Маленький мальчик лет пяти выглядывает из кухни и тут же ныряет обратно, обнаружив, что Скалли тоже с улыбкой наблюдает за ним.
- Ваш сын? – спрашивает она.
- Да, его зовут Скитер. Жуткий непоседа, – говорит она уже вслед ребенку. – Если станет вас допекать, сразу мне скажите.
- Благодарю, так мы и поступим, - отвечает Малдер, а затем дотрагивается до руки Скалли тыльной стороной ладони. - Ну вот, номер шесть, - вполголоса говорит он, - идем…
Она кивает в ответ. Чуть заметно и как можно более небрежно. Но сердце ее лихорадочно колотится, пока они шагают к своему номеру, и хотя Скалли чуть впереди, она остро чувствует, что Малдер следует прямо за ней.
Вот наконец и нужный номер. Царящий в нем полумрак окутывает их, накрывает, словно вуалью. Комнатка совсем крохотная, а воздух здесь немного промозглый из-за непогоды и сырости снаружи. Оба сбрасывают заляпанную грязью обувь, оставляя ее возле двери, заходят и ставят сумки на пол возле кровати. И хотя для двух часов пополудни уже слишком сумрачно, ни один из них не делает попыток зажечь прикроватные лампы. Полумрак сейчас выглядит спасительным, а самый мягкий свет – безжалостным и обнажающим все их чувства.
Мгновенья превращаются в вечность. И каждое из них отмечено еще одним шагом вперед, ближе, еще ближе, а напряжение в воздухе постепенно сгущается и становится почти осязаемым. Внешний мир словно отступает, резкое стаккато дождя становится тише, и даже оглушительные раскаты грома, грохочущего в небесах, кажутся менее реальными, чем это завуалированное подспудное ожидание.
Малдер осторожно садится на край кровати, а затем откидывается назад, проверяя упругость матраса. И эта картина воскрешает в памяти Скалли другое, очень давнее дело. И тот небольшой мотель в Техасе, где кровать была снабжена «волшебными пальчиками». Впрочем, можно не сомневаться, что здесь, в этой постели, Малдер с успехом заменит сие приспособление, с веселой иронией осознает она. Скалли бегло оглядывает помещение и крошечную ванную комнату, отмечая состояние унитаза и небольшой раковины. Душевая кабина высокая и до невозможности узкая. Интересно, поместятся ли тут двое…
- Итак, - раздается за ее спиной голос Малдера, - что скажешь?
- Ну… конечно, далеко не «Ритц», если ты об этом. Зато чисто и довольно… оригинально, – отмечает Скалли, повернувшись и нерешительно приближаясь к тому краю кровати, где находится Малдер. Напарник снова садится и, склонившись вперед, опирается локтями о колени, переплетая пальцы. Уголки его губ напряженно сжаты, а глаза пристально следят за ее перемещениями. Откуда взялась эта неловкость? Словно их новообретенная близость осталась там, на берегу горячего источника, словно они каким-то непонятным образом безнадежно заплутали на своем тернистом пути домой. И теперь оба пребывают в растерянности, не зная толком, как отыскать его снова и в каком направлении следует двигаться, чтобы преодолеть эту внезапно разделившую их дистанцию.
Малдер небрежно бросает пальто на кресло, Скалли снимает пиджак, выгибая спину, чтобы высвободить руки из рукавов, отчего ее грудь четко обрисовывается под тонкой тканью белой блузки. Она чувствует его взгляд, скользящий по ее телу, словно неторопливые, чувственные прикосновения пальцев. Скалли бросает в жар, и внезапно неловкость начинает растворяться, уступая место прежнему ощущению полного неразрывного единства, которое казалось таким осязаемым, таким крепким совсем недавно, когда они ласкали друг друга прошлой ночью.
- Нет… Я вовсе не об этом...
Малдер замолкает, и у Скалли внезапно перехватывает дыхание от восторга и благоговения, написанных на его лице. Взгляд напарника поднимается от ее груди к лицу, затем опускается обратно. И в глазах его – неприкрытая жажда. Сердце Скалли лихорадочно колотится, она чувствует себя щепкой, увлекаемой бурными волнами в неизвестном направлении, но внезапно Малдер решительно делает шаг в эти неизведанные, кишащие подводными рифами воды и, взяв ее за руку, тянет к себе. Его пальцы, длинные, нежные и чуткие, как у музыканта, скользят по впадинке на тыльной стороне ладони, затем дальше, к тонкому запястью. Сыграй на мне, Малдер, молча умоляет Скалли и, полузакрыв глаза, настраивается на беззвучный ритм его прикосновений, а из ее груди невольно вырывается дрожащий вздох.
Рука Малдера ложится на ее бедро, и на некоторое время Скалли вообще перестает дышать. Без малейших колебаний его большой палец смело поглаживает чувствительный участок внизу живота. Малдер держит ее крепко, уверенно, так же, как вчера вечером в воде. Когда его вторая ладонь скользит по другому бедру, повторяя маршрут первой, Скалли понимает, что больше не в силах держать глаза открытыми. В его руках она вновь чувствует себя, словно драгоценный камень, чьи грани и линии изучают с любовью и восхищением. Прикосновения этих настойчивых пальцев ломают хрупкий барьер сдержанности.
- Я хочу знать, что ты чувствуешь, Скалли… Скажи…
- Лучше я просто покажу тебе, - шепчет она, повторяя те же самые слова, которые чуть раньше слышала от Малдера.
Скалли делает еще один шаг вперед и, очутившись между его раздвинутых колен, обнимает Малдера за шею и нежно прижимает его голову к своей груди, поглаживая пальцами темные шелковистые волосы. Его знакомый запах и то, как Малдер в ответ сжимает ее в объятиях, лишь разжигают желание Скалли. Стена ее сдержанности и самоконтроля трескается и истончается от каждого его прикосновения, а внешняя прохладная невозмутимость Малдера, которую он хранил все утро, внезапно улетучивается, как дым.
Скалли чувствует, как его руки стискивают ее еще крепче, губы скользят по шее и прижимаются к нежной коже на горле, и слышит, как он хрипло шепчет:
- Значит, это все-таки был не сон…
- Нет, Малдер, не сон…
Скалли мягко обхватывает ладонями его лицо, заставляя чуть отстраниться, и, склонившись, целует его – мягко, неторопливо. Малдер откликается без промедления: его губы приоткрываются и, когда горячий язык проскальзывает в ее рот, смело поглаживая и лаская, с губ Скалли срывается хриплый вздох. Это как возвращение в новый дом, понимает она. Который вряд ли захочется когда-либо снова оставить.
Руки Малдера возобновляют свое путешествие, вновь утверждая свое право касаться ее тела: от бедер к талии и дальше – по изгибам спины и ягодиц, и вновь – по бедрам. По-прежнему не открывая глаз, Скалли позволяет себе насладиться его прикосновениями. Эти ласки живо напоминают ей предыдущую ночь в горячем источнике, и сейчас она словно переживает те события заново. Его губы ищут и находят ее грудь, ладони Малдера скользят по внутренней поверхности бедер, а потом между ними. И Скалли внезапно понимает, что уже мокрая от его ласк.
- По-моему, вся эта одежда только мешает, - шепчет Малдер, - я хочу дотронуться до тебя.
Скалли с трудом сдерживает стон предвкушения и подается вперед, потершись своими бедрами о его ноги, пока Малдер расстегивает молнию на ее брюках. И хотя он уже касался этих сокровенных участков плоти не далее, как вчера ночью, ее лицо до сих пор вспыхивает румянцем и от новизны ощущений, и от осознания того, что это руки Малдера сейчас неторопливо скользят под ее одежду. Он спускает брюки по ее дрожащим ногам, освобождая место для своих пальцев, которые уже проникают под трусики, осторожно касаясь ее мокрых от возбуждения половых губ, а затем дальше – между ними, и его большой палец, безошибочно отыскавший ее клитор, скользит по нему легкими, едва ощутимыми штрихами.
- Ооо… Прошу тебя, только не останавливайся… – Скалли, задохнувшись, запрокидывает голову и готова кричать от болезненного разочарования, когда Малдер внезапно убирает руку. Сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а бедра все еще непроизвольно подрагивают, и когда Скалли осознает это, к переполняющему ее желанию добавляется еще и неловкость.
- Малдер, какого черта ты вытворяешь?
Ее разочарование побуждает его к дальнейшим действиям. Матрас скрипит, когда Малдер поднимается с кровати и обнимает напарницу, прижав к себе и нежно поглаживая по щеке. Его пальцы все еще влажные, с легким и характерным запахом.
- Боже, если бы ты знала, как я хочу тебя, - шепчет Малдер, зарывшись лицом в ее волосы и слегка касаясь губами уха. - Но давай не будем спешить. И выберем путь поживописнее, а не покороче. - Он склоняется к Скалли и приникает к ее губам в долгом, глубоком, неторопливом поцелуе. – Составишь мне компанию?
Скалли подается ему навстречу, прижимаясь ближе, по-прежнему не в силах обуздать предательские реакции своего тела, выдающие Малдеру ее отчаянную жажду, и чувствуя, как от смущения по щекам разливается румянец. Сейчас, когда огонь, который разожгли в ней прикосновения Малдера, слегка поутих, ее предыдущее отчаянное восклицание кажется ей до крайности глупым.
- Тебе легко говорить, - сердито шепчет Скалли, слегка касаясь его изогнутых в ухмылке губ своими и ощущая, как кожу царапает щетина.
- Вчера вечером мы занимались любовью под открытым небом. Как, по-твоему, это нас характеризует?
Руки Малдера спускаются все ниже по ее спине, а Скалли в ответ еще крепче прижимается к его сильному телу, и ее ладони тоже скользят вниз, лаская и обхватывая твердые ягодицы. Почему Малдера вообще интересует ответ на это вопрос сейчас, когда они стоят здесь и лихорадочно ощупывают друг друга, даже не раздевшись толком?
- Понятия не имею… Можно подумать, я каждый день так развлекаюсь.
Фыркнув, Малдер зарывается лицом в ямку между ее шеей и плечом.
- Ну а какова твоя… версия? – У Скалли перехватывает дыхание, а бедра снова непроизвольно дергаются, когда его руки неторопливо поднимаются выше, накрывают и осторожно сжимают ее грудь. - Что мы в глубине души настоящие гедонисты… стремящиеся взять от жизни все? Или нам впридачу… очень нравится купаться нагишом, и мы не устояли перед такой возможностью… ох… Да и какая разница… вчерашний вечер был лишь прелюдией, Малдер.
- То есть ты хочешь сказать, я не довел дело до конца? В тот момент я готов был держать пари, что мне это удалось.
Она поднимает к нему раскрасневшееся лицо, а в ее потемневших глазах читается неприкрытое желание и страсть.
- Довел… но ведь ты так и не вошел в меня тогда, - шепчет Скалли, - а я очень хочу, чтобы ты это сделал… Побыстрее… пожалуйста…
Она и в самом деле ляпнула такое? О, боже… Малдер, улыбнувшись, скользит большим пальцем по ее губам, и Скалли явственно чувствует исходящий от него свой собственный мускусный запах.
- Это и правда попахивает чистым гедонизмом, напарник…
Хорошо, в эту игру можно играть и вдвоем. Неудовлетворенная жажда придает ей достаточно безрассудства, и Скалли вместо ответа слегка прикусывает его палец. А затем проводит языком по подушечке и, ощущая на коже характерный солоноватый вкус, неожиданно сжимает зубы немного сильнее, чем намеревалась. Пусть убедится, что ей не до игр.
- Мне нравится твой настрой, – шепчет ей на ухо Малдер. Его ноздри раздуваются от возбуждения, а эрегированный член упирается ей в живот, и это ощущение лишь усиливают ее и без того болезненно-острое желание.
- Ну что ж, давай рассмотрим этот вопрос всесторонне, Скалли. Тут есть над чем подумать и из чего выбрать… Что предпочтешь? Классика, творческие решения… или экзотика… сидя… стоя… - тихонько приговаривает он низким, гортанным голосом, одновременно поспешно срывая с себя рубашку, а затем гораздо более нежно и неторопливо начинает расстегивать ее блузку. Скалли ощущает, как в противовес этому медленному и неспешному темпу нетерпеливо подергивается его твердый член, зажатый между их телами, и как Малдер непроизвольно подталкивает ее бедрами.
- Так что прикажете? Я к вашим услугам…
- Меньше разговоров, - выдыхает она, - и больше действия.
Скалли больше не хочет думать, тем более что все слова и связные мысли улетучиваются из головы, когда его руки снова приходят в движенье и, расстегнув лифчик, обхватывают скрытую под ним нежную плоть. Взгляд Малдера тоже сосредотачивается на ее груди, и Скалли с удовольствием слышит его хриплый вздох. Малдер ласкает пальцами твердые розовые соски, дразняще прослеживая их контуры до тех пор, пока из ее горла не вырывается низкий стон.
- …и, разумеется, всегда остается запасной вариант – старый добрый пол…
- Постель меня полностью устраивает, - шепчет Скалли и кладет ладонь на выпуклость в области его ширинки, поглаживая твердый член через ткань брюк и слегка сжимая самыми кончиками пальцев. Он дрожит в ее объятиях и, не в силах сдержаться, резко подается ей навстречу. Снаружи раздается оглушительный раскат грома, дождь с новой силой бьет по стеклам, и лихорадка желания в комнате нарастает в унисон с буйством стихии за окном.
Ожидания и хождения вокруг да около на протяжении стольких лет заставляют Скалли на мгновенье приостановиться, особенно в свете его недавней просьбы. Быть может, она ведет себя слишком напористо? Но, когда пальцы Скалли робко касаются пряжки ремня, Малдер рассеивает эти опасения, выдохнув ей на ухо:
- Боюсь, мне уже… не до живописного пейзажа…
Вдвоем, помогая друг другу, они торопливо, с равным нетерпением, расстегивают ремень и стаскивают с него брюки. Страстно желая поскорее дотронутся до него, Скалли тянет вниз его боксерские трусы, высвобождая напряженный член и с удовольствием касаясь бархатисто-твердой горячей плоти. Обхватив головку, она дразнящими движениями проводит пальцами по чувствительному участку ниже.
Все, что происходит дальше, словно бы расплывается и тонет в окутавшем комнату сумраке. Скалли смутно осознает, что уже не стоит, а лежит на одеяле, а Малдер стягивает с нее трусики… Его рот, горячий, жадный - на ее груди. Он сосет и облизывает твердые соски, и Скалли чувствует, как горячая волна наслаждения пронзает все ее существо. Эти ощущения, более острые, более первозданные, чем их вчерашние ласки под открытым небом, разжигают в ее теле нестерпимую жажду, превосходящую все, испытанное накануне вечером. Скалли умоляюще стонет, исступленно желая вновь почувствовать прикосновения его губ к своим, а Малдер в ответ поднимает голову и скользит выше, оставляя жадные поцелуи на шее, а затем жадно накрывает ее рот в жарком, неистовом поцелуе. Скалли чувствует, как он напористо вторгается внутрь своим языком и как сильные бедра одновременно раздвигают ей ноги, и его напряженный член погружается в ее узкое влажное лоно - неглубоко, совсем чуть-чуть, а затем снова отступает, надавливая на пульсирующий клитор… О боже, да… Еще раз… и еще… Ну же… давай…
- О, пожалуйста, - выдыхает Скалли, уткнувшись ему в грудь, и Малдер, простонав ее имя, входит в нее одним глубоким толчком, его бедра резко вздрагивают…
И она, прижав его к себе, подается навстречу и начинает двигаться в том же самом ритме… С полуоткрытых губ Скалли слетают беззвучные стоны, и, запрокинув голову и закрыв глаза, она отдается во власть всепоглощающего, сводящего с ума наслаждения…
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:53 | Сообщение # 6 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 2
Стемнело, ветер поутих, а дождь едва-едва моросит: из-за фиолетовой завесы сумерек теперь доносится лишь редкий перестук капель. И Скалли отчего-то кажется, что силы природы тоже решили немного передохнуть – заодно с ними. На смену недавнему неистовству грозы за окном, чем-то созвучному по своему накалу той страсти, что бушевала в их с Малдером комнатке, пришел относительный покой как в этих стенах, так и снаружи.
Завораживающее и опьяняющее приключение, кажущееся особенно волшебным от того, что этот мужчина, в отличие от прежних возлюбленных Скалли, помимо всего прочего, еще и ее напарник и лучший друг. Который знает о ней все, знает ее саму так, как не знал никто другой, и с которым Скалли уже успела разделить все, за исключением постели. И оттого особенно ошеломляюще сознавать, что сделан последний шаг на этом пути, что физическая близость больше не является неизведанным удовольствием, что Малдер занимался с ней любовью, что ее тело теперь известно ему так же хорошо, как и душа, целиком и полностью. Скалли до сих пор вздрагивает при одном воспоминании о тех непередаваемых ощущениях, что захлестывали ее с головой, когда Малдер раз за разом входил в нее все сильнее и глубже, словно пытаясь слиться с ней в одно целое. И не только в физическом плане. Казалось, он задался целью заставить напарницу забыть обо всем, полностью потерять контроль над собой и довести до пика во всех смыслах этого слова. И теперь Скалли кажется, что Малдер оставил невидимую метку на ее душе и теле - знак того, что отныне, после того, как они стали любовниками, она принадлежит ему целиком и полностью.
К вечеру, когда буря улеглась, они, неохотно выпустив друг друга из объятий, взъерошенные и взмокшие, поколебавшись, отправляются вместе в душ, хотя Скалли сильно сомневается, что им удастся провернуть столь ловкий трюк и втиснуться туда вдвоем. Порывшись в сумке, она достает маленький брусок душистого мыла с ароматом гораздо более приятным, чем у того, что уже наличествует в ванной. Ее предчувствие в общем и целом оказалось верным: кабинка действительно слишком узка, чтобы свободно вместить их обоих, и Малдер то и дело бьется локтями о металлические стенки. Кое-как помывшись, они выбираются на пятачок возле маленькой раковины, и с обоих ручьями течет вода. Улыбнувшись, Скалли заявляет Малдеру, что вытрет его сама.
Снаружи довольно прохладно, и по ее коже пробегает озноб, а соски твердеют, пока Скалли не спеша проводит полотенцем по телу напарника: грудь, плечи, плавная линия спины, а затем ниже – по рельефным мышцам бедер. Приоткрыв рот, она неторопливо целует Малдера в губы, одновременно осторожно дотрагиваясь до обмякшей плоти у него между ног, и чувствует ответное движенье – мгновенный и недвусмысленный отклик на ее прикосновения. Скалли осторожно продолжает свое занятие, касаясь мошонки, податливо принимающей форму ее ладони и ощущая под пальцами жесткие курчавые волоски и сморщенную от холодного воздуха и оттого чуть шершавую кожу. Его член, отзываясь на эти нежные движения, вновь начинает твердеть, и Малдер с трудом сдерживает стон. В следующую минуту он накрывает руку Скалли своей, останавливая ее ласки.
- А теперь моя очередь, - хриплым, низким голосом говорит Малдер, забирая у напарницы полотенце.
Он действует тщательно и методично, не останавливаясь, нигде не задерживаясь и постепенно опускаясь все ниже. Прикосновения шероховатой ткани, нежные и неторопливые, убаюкивают Скалли. Ее глаза невольно закрываются, и она почти не обращает внимания на Малдера, который тем временем опускается перед ней на колени. Поначалу Скалли и не подозревает, что он сделал это вовсе не затем, чтобы удобнее было вытирать ее ноги… Как выяснилось через мгновенье, Малдера гораздо больше интересовало то, что находится между ними.
Изумленно вздрогнув, Скалли опускает взгляд и видит, как Малдер с глубоким вздохом касается губами рыжего треугольника волос на лобке.
- Малдер… что ты… - начинает было она, подыскивая подходящее возражение, но он склоняется ниже, и легкое касание его носа, задевающего клитор, рассеивает любую потребность в словах. Скалли с трудом сдерживается, чтобы не застонать, когда горячий язык скользит дальше, подталкивая и нажимая на мягкие складки. Сильные руки обхватывают ее бедра сзади, одновременно и поддерживая, и заставляя шире раздвинуть ноги.
- Выполняю твое желание – действую, - выдыхает Малдер, и пока ошеломленная Скалли с некоторым запозданием припоминает свои недавние слова, он, не теряя времени даром, углубляет свои ласки.
А она внезапно ощущает, что целиком захвачена выбранным Малдером ритмом, и снова обессиленно закрывает глаза. Его лоб прижимается к ее животу, и размеренные, неторопливые поглаживания его бархатистого языка, скользящего вверх и вниз по клитору, повергают в трепет и неумолимо влекут Скалли к новой исступленной вспышке.
Ее тело немедленно и горячо отзывается на ласки Малдера, и, задыхаясь, Скалли откидывается назад, опершись спиной на сколотый край белой фарфоровой раковины, а ее бедра резко вздрагивают при каждом прикосновении его языка. Всегда сдержанная и отнюдь не склонная к столь явному проявлению эмоций, она вдруг с удивлением понимает, что не может сдержаться и не закричать сейчас, когда находится на пороге оргазма, когда каждое жадное прикосновение губ Малдера стремительно приближает ее к краю, а затем – обрушивает в бездну ослепительно сладостного, почти болезненного наслаждения. Понемногу приходя в себя, Скалли осознает, что одной рукой до сих пор судорожно стискивает край раковины, что дрожащие ноги отказываются ее держать, голова напарника все еще прижимается к ее животу, а ее пальцы по-прежнему зарываются в его волосы… А в следующую секунду дверь внезапно чуть не слетает с петель, потому что кто-то изо всех сил начинает барабанить по ней с другой стороны.
На мгновенье оба замирают. А в следующую секунду Малдер, выругавшись себе под нос, одним решительным движением поднимается на ноги. Подхватив полотенце и жестом велев Скалли оставаться на месте, он пересекает комнату. Оружие напарника лежит тут же – на прикроватной тумбочке, нужно лишь протянуть руку, но Малдер не делает никаких попыток взять пистолет. Скалли, у которой до их пор плывет перед глазами, следит за напарником из-за двери в ванную, впечатленная его бессознательной реакцией на неожиданную помеху, помешавшую им продолжить. Малдер торопливо, на ходу, обматывает полотенце вокруг талии, а затем распахивает дверь. На пороге нерешительно переминается с ноги на ногу маленький сынишка хозяйки мотеля, ошарашенно моргая от света, льющегося на него из комнаты. При виде Малдера и без того большие глаза ребенка округляются еще больше. Мальчик глядит на него, как кролик на удава, а на темнокожем личике появляется странное выражение.
- Надеюсь, то, ради чего ты нас отвлек, того стоит? – Голос Малдера скорее смахивает на рычание.
В огромных глазах ребенка мелькает искорка страха, и он прикусывает губу, словно собираясь заплакать.
- Мама велела сказать, чтобы вы шли ужинать…
Выпалив это, Скитер, словно вспугнутый крольчонок, стрелой несется назад, к главному зданию, - так, что только пятки сверкают. Темнота скрывает ребенка, шлепанье босых ног затихает вдали, в той стороне, где сквозь ветви скрипящих и сгибающихся под ветром деревьев виднеется теплый свет, льющийся из окон стоящего в отдалении дома.
- Малдер!
Тот удивленно вздрагивает, застигнутый врасплох неожиданной резкостью ее тона, и, захлопнув дверь, поворачивается к Скалли, по-прежнему сжимая в кулаке концы полотенца с такой силой, словно заодно пытается удержать последние остатки гордости и почти улетучившегося желания.
- Что? – ощетинивается он. На лице Малдера, насколько его можно разглядеть в этом освещении, появляется настороженное выражение.
Вздохнув, Скалли отпускает дверной косяк, делает шаг в комнату и снова останавливается. По контрасту с ванной воздух в комнате кажется особенно холодным, и она, вздрогнув, обхватывает себя руками, замирая в этой позе, словно статуя из мрамора в античном стиле. Опустив взгляд, Скалли машинально отмечает, какой бледной кажется ее нежная кожа на фоне покрашенной в темный цвет двери. И, внезапно ощутив непонятную застенчивость, оглядывается кругом в поисках хоть чего-то, что можно накинуть на себя.
Внешний мир, нарушающий их уединение в самый разгар любовных ласк, станет, увы, неизбежной реальностью, от которой никуда не денешься. Будут и телефонные звонки, и несвоевременный стук в дверь, и сообщения на автоответчике, и чрезвычайные ситуации и многое, многое другое, не говоря уже о риске и опасности. Как совместить все это: ее и Малдера, любовь и секс, и «Секретные материалы» впридачу на хрупком и неустойчивом плоту в бурном море, который представляет собой их жизнь, – большой вопрос. Внезапно все кажется Скалли невыносимо сложным и запутанным, словно их новая близость - не более чем краткое воплощение запретных фантазий, которая исчезнет, словно волшебная карета Золушки, стоит только вынести ее за пределы этих горных лесов.
Малдер некоторое время тоже не двигается с места, но затем поворачивается к ней, молча наблюдая, как Скалли берет его рубашку и набрасывает на плечи, чтобы согреться. Судя по всему, если он и злится, то на самого себя и свою опрометчивую реакцию. Малдер подходит ближе, чтобы обнять ее, и она охотно делает шаг ему навстречу. Забытое полотенце падает им в ноги.
- Согласись, малыш умудрился выбрать самый неподходящий момент.
Он прижимает ее к груди, и Скалли чувствует, что напарник совсем замерз. Его кожа чуть влажная и холодная везде, где тело Малдера касается ее тела, а его член, теперь совсем поникший, щекочет ей живот.
- Да, неподходящий. Но это же не его вина.
- Полагаешь, я мог бы обойтись с ним и полюбезнее?
- По меньшей мере, - кивает Скалли. – Он ведь просто послушно выполнил то, что ему велела мать.
Чуть заметно улыбнувшись, Скалли отводит прилипшие к его лбу взъерошенные, словно у ребенка, мокрые волосы. Как часто в прошлом ей хотелось сделать то же самое без необходимости прибегать к надуманным предлогам и оправданиям!
- Как думаешь, я еще смогу загладить свою вину?
- Ты когда-то тоже был мальчиком, Малдер. Тебе виднее.
Он вздыхает и, склонив голову, на мгновенье зарывается лицом в ее волосы. Нежность и интимность этого жеста трогают ее так сильно, что Скалли невольно закрывает глаза и замирает.
- Думаю, самое время нам переодеться к ужину. Если конечно, кое-кто соблаговолит вернуть мне мою рубашку… - шепчет Малдер ей на ухо, а затем нежно, едва ощутимо целует ее веки. Скалли до сих пор чувствует на его губах свой собственный запах, чуть заметный, но вполне различимый, - закуска раздразнила мой аппетит.
********************
Журнальный столик, еще недавно стоявший пустым у стойки регистрации, теперь на время переместился в столовую и целиком заставлен перекочевавшей на него из кухни едой. Раскрасневшаяся от беготни туда-сюда хозяйка, уже завершившая к тому времени свою трапезу, приглашает гостей сесть и принимается накрывать на стол. Простой, но сытный ужин: тушеная говядина с овощами в глубоких пластиковых тарелках, несколько солидных ломтей домашнего хлеба с маслом и кружки со сладким чаем. Старая лампа отбрасывает причудливую тень с поперечной балки, заливая комнату теплым янтарным светом, кажущимся особенно ярким по сравнению с непроглядной чернотой за окном.
Скалли ест еле-еле, через силу. Хотя еда очень вкусная и свежая, она, как ни странно, не так голодна, как можно было бы ожидать в данных обстоятельствах. Зато Малдер уплетает за обе щеки – одной рукой зачерпывая из тарелки ложкой, а другой – отламывая кусочки хлеба, макая их в подливку и с аппетитом отправляя все это в рот. Скалли некоторое время наблюдает за тем, как он ест. Это зрелище отчего-то прибавляет ей спокойствия и аппетита, и она принимается за свою порцию с гораздо большим рвением, одарив хозяйку полным признательности взглядом.
- Спасибо за ужин… И за то, что отнеслись к нам так радушно, мы совсем не ожидали такого пиршества, - говорит она чуть хрипловатым от нахлынувших эмоций голосом.
Женщина в ответ только небрежно пожимает плечами.
- Да бросьте, отсюда и до «Макдональдса», и до магазинов далековато, - поясняет она, - вот я и подумала, что вы, небось, с голоду помираете…
Она с улыбкой смотрит на почти опустевшую тарелку Малдера, который по-прежнему энергично орудует ложкой, и внезапно Скалли замечает, как по лицу женщины пробегает тень, и ее ясный взгляд затуманивается. Так, словно она вспоминает что-то одновременно дорогое и мучительно-горькое.
- Да, денек выдался не из легких, - соглашается Скалли.
- Вы так одеты, словно едете на важную встречу. Работаете на какую-нибудь компанию? А здесь по делам?
- В ФБР, если точнее, - отвечает Малдер, не отрываясь от своей порции и принимаясь за новый кусок хлеба.
- Не пойму, каким ветром сюда занесло ФБР. - Хозяйка хмуро косится на Малдера. – И что же вы здесь ищете?
Тот мешкает с ответом, и это лишь укрепляет подозрения Скалли, поскольку напарник, очевидно, старается не сболтнуть лишнего.
- Конкретно здесь - ничего, - небрежно бросает она, подумав про себя, что и сама не отказалась бы узнать ответ на только что прозвучавший вопрос. - Проводили расследование в этих краях и решили вернуться в Вашингтон другой дорогой.
- Точнее - не устояли и решили выбрать путь поживописнее, а не покороче, - невозмутимо добавляет Малдер и, потянувшись за маслом, словно бы невзначай задевает руку Скалли. Та чуть было не поперхнулась, поскольку от этого простого и мимолетного прикосновения у нее немедленно перехватывает дыхание.
- Могу я взять вашу телефонную книгу? - интересуется Малдер, и хозяйка без лишних слов жестом приглашает его в офис. Он тоже коротко кивает в знак благодарности и удаляется. Подозрения охватывают Скалли с новой силой, и она вновь и вновь задается вопросом: к чему бы все это и что опять затеял напарник? Но эту секунду ей на плечо решительно ложится рука хозяйки гостиницы, тем самым вырвав из размышлений.
Поджав полные губы и настороженно покосившись в сторону офиса, где в данный момент находится Малдер, она склоняется к Скалли и шепчет ей на ухо:
- С вами все в порядке, милая?
- Да… А почему вы спрашиваете?
Краем глаза она видит, как в дверном проеме возникает маленькая темноволосая головка.
- Скитер примчался сюда весь перепуганный, сказал, что мол, слышал, как леди в номере кричала от боли. Мой долг не пропускать такое мимо ушей.
Скалли чувствует, как жаркий румянец заливает ее щеки, и торопливо, но решительно покачав головой, сбивчиво бормочет:
- Нет, что вы… Ничего подобного… Со мной все в полном порядке.
- Ну… что ж, тем лучше… Если что-то понадобится, только скажите…
Затем женщина, осекшись, выпрямляется, и внезапно издает низкий, понимающий смешок. С заговорщическим видом подмигнув Скалли, она добавляет:
- Ох, как же я сразу не поняла… Вот уж правда – хорошо. Так хорошо, что лучше не бывает.
За окном вновь сверкают молнии, оглушительно грохочет гром, и, похоже, вот-вот зарядит новый ливень. Малдер возвращается в комнату и вопросительно смотрит на напарницу, а Скалли, кивнув, поднимается на ноги и в порыве благодарности пожимает руку хозяйке.
- Большое вам спасибо от нас обоих. Пожалуйста, включите все расходы в наш счет.
- Да какие там расходы, бросьте. За счет заведения, сейчас же межсезонье. Считайте, что мы со Скитером пригласили вас в гости. Мы ведь любим гостей, верно, Скитер?
- Ничуть в этом не сомневаюсь, - приветливо говорит Малдер, вслед за напарницей вступая в разговор и с теплой улыбкой пожимая женщине руку, - но, сдается мне, начинается еще одна буря, и лучше бы нам поскорее вернуться к себе. Разве что…
Он делает паузу и, намеренно избегая вопросительного взгляда напарницы, интересуется:
- Разве что вы захотите рассказать нам какие-нибудь интересные истории. Местные легенды, за которыми можно приятно скоротать ненастный вечер. Что скажете?
- А что вы, собственно, хотите услышать? Сказки…?
Малдер с притворно равнодушным видом пожимает плечами, но Скалли ничуть не обманывает его показная небрежность. Слишком хорошо знакомы ей эти признаки: вкрадчивая улыбка, загоревшиеся интересом глаза… все, каждая деталь, даже то, как он, вцепившись в спинку кресла, подается вперед всем своим долговязым телом, говорит об одном – о напряженном предвкушении и нескрываемом интересе.
- Ну… скорее что-то вроде историй, которые рассказывают у костра. Городские легенды. Ведь в каждой местности они свои. Необъяснимые события… странные огни в небе…
Подавив неодобрительный возглас, Скалли подходит ближе и предупреждающе кладет руку на теплое плечо напарника. Его мышцы еще больше напрягаются под ее прикосновением, так, словно он раздосадован этим вмешательством. А Скалли с удивлением обнаруживает в себе желание защитить от таких вот историй ребенка, стоявшего возле двери в кухню, который, между прочим, уже навострил уши. Живой, любопытный взгляд мальчика прямо-таки взывает к ее совести. Дети, словно губки, впитывают и хорошее, и плохое.
- Малдер, с этим вполне можно повременить. Я сомневаюсь, что… Скитеру стоит слушать такие сказки на ночь глядя. И гроза надвигается, - напоминает она шепотом.
Малдер переводит взгляд на руку напарницы на своем плече и хмурится. Скалли чувствует, что он взвешивает ее аргументы и колеблется, пытаясь понять, что предпочесть: последовать здравому совету или своей извечной тяге к сверхъестественному. С минуту оба напряженно смотрят друг другу в глаза, и никто не хочет уступать, но затем вновь раздается голос хозяйки, и Малдер отводит взгляд.
- Вы про всякие там истории о снежном человеке и все такое прочее?
Он вновь оборачивается к женщине и кивает.
- Совершенно верно.
- Поговаривают, что такое чудище видели у нас в Вирджинии, где-то в районе округа Брэкстон.
- Дальний родственник Дьявола из Джерси, надо полагать, - тихонько, но так, чтобы ее слова долетели до Малдера, говорит Скалли.
- А вы-то сами его видели? – с неподдельным любопытством интересуется Малдер.
- С какой стати меня бы туда понесло? Это же черт знает где, на самом западе, ополоуметь можно, пока доберешься.
Хозяйка ловко сгребает тарелки заодно со столовыми приборами и, прижимая утварь к своему заляпанному фартуку, разом уносит все на кухню, тем самым поставив эффектную точку в разговоре. Ее полные темные губы сжимаются в самодовольную усмешку.
Малдер, оценивший столь ловкий способ закончить беседу, с неподдельным восхищением провожает взглядом удаляющуюся спину и пораженно качает головой.
- Кстати, Скалли, - добавляет он тихонько, чтобы слышала только она. – Я, представь себе, прекрасно знаю, в какой именно Вирджиниии находится округ Брэкстон*.
________________________
* [Помимо Восточной Вирджинии, где и находятся все герои этой истории, существует еще и Западная. И округ Брэкстон расположен именно в том штате.]
- Тебе необязательно впечатлять меня своими познаниями в географии, - шипит она. - А вот кое-какие объяснения пришлись бы весьма кстати.
- Ну, может, мне полагается утешительный приз хотя бы за старания? – Малдер быстро сжимает ее руку, но Скалли торопливо высвобождает ладонь и поворачивается к двери.
- Пойдем скорее, там снаружи уже черт знает что творится, а у нас даже зонтика нет. И если ты вдруг запамятовал, то наш номер отсюда далековато, и нам придется бежать туда со всех ног.
В подтверждение своих слов Скалли распахивает дверь: в лицо им ударяют порывы ветра вперемешку с дождем, оглушительно грохочет гром, и Малдер, все еще погруженный в свои мысли, неохотно следует за напарницей в прихожую. Они надевают пальто, и перед тем, как уйти, Скалли еще раз благодарит хозяйку.
На пороге Малдер вновь замирает и опять оглядывается назад.
- Одну секунду, - говорит он Скалли, и та удивленно наблюдает, как напарник решительно шагает в сторону кухни, прямо туда, где по-прежнему маячит в дверях темноволосая головка, и присаживается на корточки перед ребенком. Она с изумлением прислушивается к голосу Малдера, такому мягкому и успокаивающему в тишине маленькой комнаты. Видит, как он ласково касается рукой подбородка мальчика, и тот застенчиво улыбается в ответ на его улыбку. И сглотнув, чувствует, как у нее перехватывает дыхание, когда Малдер поднимает руку в приветственном жесте, а мальчик, сверкнув жемчужными зубками, хлопает своей маленькой коричневой ладошкой о большую красивую руку ее напарника.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:57 | Сообщение # 7 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 3
Снаружи снова вовсю свирепствует буря: ветер с яростными завываниями пытается сорвать кровлю и пригибает к земле деревья, когда они с Малдером со всех ног мчатся мимо них. На их головы обрушиваются потоки дождя, вокруг то и дело ослепительно сверкают молнии, и, чтобы не видеть этих вспышек, Скалли втягивает голову в плечи и зажмуривается. Сейчас, когда сильные руки напарника обнимают ее за талию, можно со спокойным сердцем закрыть глаза и полностью положиться на отличное чувство равновесия и ночное зрение Малдера, позволяя провести ее через всю эту дикую свистопляску к дверям их номера.
Очутившись внутри, оба сбрасывают грязную обувь у порога, снимают промокшую верхнюю одежду и развешивают ее на крючках, чтобы просушить. Малдер запирает дверь и щелкает выключателем настольной лампы. И мягкий золотистый свет в сочетании с его неторопливыми спокойными движениями сразу же создают в комнате атмосферу уюта, порядка и чего-то очень родного.
За время их краткой пробежки под дождем Скалли вымокла до нитки. Влажные рыжие волосы свисают мокрыми прядями, она дрожит в своей холодной мокрой рубашке, а ее соски четко проступают под облепившей тело тканью. Скалли наклоняется и начинает стягивать носки, отметив, что брюки тоже промокли насквозь и липнут к ногам. Самое время переодеться и согреться.
Опустившись на колени перед маленькой сумкой, Скалли достает оттуда темно-синюю пижаму, которую захватила в дорогу, а, выпрямившись, замечает, что Малдер уже взгромоздил свой здоровенный открытый чемодан на кровать. Напарник плюхается рядом, сдирает с себя мокрые носки, скатывает их и, примерившись, бросает в сторону своих ботинок. Стоящая рядом с пижамой в руках Скалли без каких-либо ухищрений может увидеть, что Малдер посчитал нужным захватить с собой в эту поездку.
И, увидев, чувствует, как в животе у нее словно сжимается тугая пружина, поскольку все ее подозрения разом подтверждаются. Скалли сразу бросаются в глаза старая обувь, поношенные джинсы, фланелевая рубашка и перчатки. Еще там присутствуют толстые шерстяные носки, бейсболка и даже налобный фонарик, чье изогнутое стекло насмешливо поблескивает, выглядывая из ботинка. А из-под поношенной накидки виднеются уголки нескольких папок с файлами.
Совсем не те вещи, которые люди берут с собой, когда намереваются посетить частное загородное имение. Затем Скалли осознает, что пауза слишком затянулась и что Малдер увлеченно разглядывает ее, а она так и стоит на одном месте, промокшая и взъерошенная.
- Помощь не нужна? – с надеждой спрашивает он.
- Уж как-нибудь сама справлюсь, - бормочет Скалли и, покрепче стиснув в руках тонкую шелковую ткань, удаляется в ванную.
Романтические отношения, как и все остальное, невозможно начать целиком и полностью с чистого листа, размышляет Скалли, снимая с себя промокшую одежду. Каждый из них двоих – сложившаяся личность, со своим грузом, тянущимся из прошлого, от которого не так-то легко отделаться. Грузом, норовящим вторгнуться в это новое, чистое и свежее и покамест ничем не омраченное настоящее именно тогда, когда ты меньше всего этого ждешь, когда и думать забыла о его существовании или вообразила, что вовсе избавилась от него. Ей стоило предвидеть такой поворот событий и быть к нему готовой, но она позволила застать себя врасплох.
Еще несколькими часами ранее Скалли ответила бы на такое многозначительное предложение напарника совсем иначе и, пожалуй, охотно позволила бы вовлечь себя в еще одну неторопливую соблазнительную игру с заранее предрешенным финалом. Все, о чем она думала недавно, все, чего она хотела, - это подарить ему такое же наслаждение, какое получала сама. Каждая деталь вокруг живо напоминает Скалли о недавних событиях. О тех нескольких часах, что они провели в постели, занимаясь любовью – неторопливо, нежно – часах, полных восхитительных взаимных открытий. Об их совместном душе здесь, в ванной, и обо всем, что за этим последовало. Она помнит искусные прикосновения его языка к самым сокровенным местам ее тела, заставляющие плавиться на медленном огне… И те блаженные ощущения, от которых подкашивались ноги, и как она цеплялась за эту раковину, чтобы не упасть.
Но прямо сейчас, застегнув пуговицы на пижаме и расчесывая перед зеркалом мокрые рыжие волосы, Скалли чувствует лишь застарелую горечь, лишний раз подтверждающую, что все прежние проблемы и сомнения все еще в силе. Те же страхи, что и раньше, пусть и в новой обстановке. После недавнего опьяняющего ощущения полной близости с Малдером, к которой она же сама его и подтолкнула, Скалли неохотно признает, что идея уступок и компромиссов еще не стала для нее чем-то само собой разумеющимся и по-прежнему задевает за живое.
- Эй, - вот и сам Малдер - стучит в дверь, осторожно и благовоспитанно, - я подумал, что тебе не помешает полотенце.
Скалли озирается по сторонам, отмечая, что вся ванная комната завешана ее мокрой одеждой. После их продолжительных и неоднократных занятий сексом, которым они предавались большую часть дня, чистые полотенца уже на исходе. Остается надеется, что этим она успеет воспользоваться по назначению, а сам Малдер явился сюда не для того, чтобы начать очередной раунд их сексуального марафона. Не так быстро. Не сейчас, когда ее чувства в таком же беспорядке, в каком еще недавно пребывали волосы. Не сейчас, когда она еще не привела себя в должный вид.
Когда Скалли появляется из ванны, переодетая в пижаму и с полотенцем в руках, чемодан уже закрыт и стоит у стены. На спинке стула висят брюки Малдера и его голубая рубашка. Бегло покосившись на кровать, Скалли видит, что напарник уже убрал покрывало и откинул одеяло, так, что осталось только лечь.
Ну нет, не сейчас, снова беззвучно повторяет самой себе Скалли, и в этот момент Малдер, стоявший у окна, поворачивается к ней лицом. Его волосы по-прежнему мокрые и растрепанные, но переодеться он уже успел: сейчас на Малдере мягкие пижамные штаны из фланели с каким-то темным узором. Для того, чтобы разобрать рисунок, надо подойти поближе и посмотреть повнимательнее, а в данный момент Скалли менее всего настроена это делать, поэтому опускает взгляд и сосредотачивает внимание на босых ногах Малдера, разглядывая его босые ступни с красивыми длинными пальцами… Он как раз заканчивает одеваться и, натянув черную футболку, разглаживает ткань по бокам и животу, и короткие рукава рельефно обрисовывают широкие грудь и плечи. Торопливо отводя глаза, Скалли невольно вспоминает твердость этих мышц под своими пальцами, когда Малдер обнимал ее, крепко прижимая к себе, вспоминает ощущение его шелковистой мягкой кожи, которой касалась губами.
Он ждет, дерзко наклонив голову и беззастенчиво разглядывая ее. На милость Малдера в спальне, как с удивлением обнаруживает Скалли, рассчитывать не приходится, а одного взгляда в чувственный зеленый омут его глаз, на эти влажные полные губы, к ее изрядному раздражению, оказывается достаточно: ее с ног до головы немедленно заливает жаркая томительная волна, сосредотачивающаяся затем внизу живота. Скалли еще раз убеждается, как легко предает ее собственное тело, словно бы и вовсе не подвластное разуму… В особенности сейчас, когда она так хорошо знает, как умело эти губы могут ласкать ее.
- Вот, возьми, - говорит она, протягивая приближающемуся Малдеру полотенце. – По-моему, тебе оно гораздо нужнее.
Он с ухмылкой берет протянутое полотенце и начинает вытирать голову быстрыми, резкими движениями, словно только что вышел из душа. Взъерошенные влажные волосы торчат во все стороны, и этот милый, почти мальчишеский вид практически сводит на «нет» всю решимость Скалли. Безуспешно попытавшись пригладить вихры пальцами, Малдер направляется в ванную, интересуясь между делом:
- Что такое, Скалли? Не в настроении для нового раунда?
В словах Малдера не чувствуется ни малейшей насмешки, напротив, он произносит их очень нежно и явно пытается развеселить ее, но, услышав реплику напарника, Скалли лишь недовольно качает головой. И, скрестив руки на груди, опускает взгляд и отворачивается.
- У нас с тобой в настоящий момент есть другое, более важное дело, так что запланированный тобой раунд придется отложить.
- Может, дело в том, что я слишком переусердствовал сегодня? И теперь тебе больно, и нужен перерыв?
Ошеломленная столь непривычной откровенностью, она бросает быстрый взгляд в его сторону.
- Нет…
- Тогда готов поспорить: я сумею заставить тебя передумать.
Глубоко вздохнув, Скалли закрывает глаза.
- Малдер… сначала нам нужно кое-что обсудить.
Когда она несколько мгновений спустя вновь отваживается встретиться с ним взглядом, то обнаруживает, что Малдер по-прежнему неподвижно стоит в дверях ванной, обеими руками опираясь на косяк, и внимательно разглядывает ее. Глаза напарника темные и абсолютно непроницаемые. Скалли внезапно чувствует, как еще одна стена, словно из ниоткуда, появляется между ними.
- И что же случилось?
- Если не возражаешь, давай я буду задавать вопросы, хорошо?
Малдер, который все так же пристально смотрит на нее из-под полуопущенных век, чуть слышно усмехается.
- Милости прошу…
- Я всего лишь хочу, чтобы ты прекратил играть со мной в молчанку. Уже вечер субботы, и нам давно следовало быть в Вашингтоне. В понедельник утром мой отчет по делу Салливана должен лежать на столе у Скиннера, а я к нему еще толком не приступала и вместо это зачем-то теряю время попусту здесь, в какой-то дыре, которую, кажется, вот-вот начисто смоет ливнем.
- До ужина ты, однако, почему-то не сетовала о потерянном времени, во всяком случае, я не услышал ни слова жалобы. Скажу больше, мне показалось, что тебе понравилось проводить его со мной таким вот образом.
- То, что было до ужина, здесь вообще ни при чем, – отрезала Скалли, и ее щеки вспыхнули от негодования.
- Ну конечно.
Маленькая складка между бровями Скалли углубляется от этой вызывающей реплики. Что ж, она тоже может выразиться безапелляционно. Вскинув голову и глядя на Малдера столь же пристальным и многозначительным взглядом, Скалли не может в душе не задаваться вопросом: почему их доверие и взаимопонимание иногда висит на такой тонкой нити?
- Тогда расскажи мне, что ты задумал. Какого черта мы здесь делаем?
Его брови поднимаются в ответ, и Скалли внезапно со всей ясностью и очевидностью осознает, что он непритворно удивлен ее вопросом.
- …И когда ты собираешься посвятить меня в свои планы? Сегодня? Завтра, перед тем, как внезапно исчезнуть в лесу? Или когда мы снова будем мчаться в машине неизвестно куда – так же, как прошлым вечером, когда мы ехали в эту усадьбу с горячим источником? Ты скрываешь информацию от меня, своего напарника, Малдер. Сознательно держишь меня в неведении. Не врешь, но и не говоришь всей правды.
Вот он, перекос в их отношениях, живое свидетельство не то подавленных обид, не то неявных разногласий… или всего сразу. Скалли еще не забыла их размолвку насчет кругов на полях месячной давности. Насколько проще пойти по проторенному пути и, как обычно, подавить свой гнев вместо того, чтобы докапываться до его причин. Тем более что у Малдера на все свои резоны, и в его глазах любая мелочь, даже самая незначительная, - уже веский повод отклониться от привычного маршрута. Но дело в том, что эта ситуация не похожа на другие: невысказанные секреты, общая комната, ее эмоциональная уязвимость из-за физической близости, еще такой новой и непривычной….
Она раздраженно задирает подбородок и продолжает:
- Так что же в действительности побудило тебя «вернуться домой окольным путем»? Уж явно не желание насладиться отличной погодой и выбрать для нас путь поживописнее, а не покороче… Нет, готова поспорить, что тяга к красотам природы тут ни при чем, и все было рассчитано с самого начала, не так ли? Поставить меня перед фактом, сделать все в последнюю секунду, чтобы не оставить времени передумать. Я права?
Скалли чувствует себя незаслуженно обиженной всеми этими хитростями и уловками и ощущает, как на лице появляется ожесточенное выражение, в полной мере отражающее ее растущее недовольство. Не далее как вчера стоило ей только вслух усомниться в необходимости сопровождать напарника в этой поездке, как в голосе последнего немедленно зазвучали саркастические нотки. Но тогда это был все лишь короткий обмен репликами по телефону, сглаженный расстоянием. Не лицом к лицу, как сейчас, когда нет никакого барьера, способного смягчить остроту этого противостояния. Она по-прежнему не сводит с него глаз и, видя, что Малдер медлит с ответом, торжествующе смотрит на него и качает головой.
- Я провожу сбор улик, - внезапно заявляет он.
Скалли не может понять, что скрывается за словами напарника. Гнев или что-то другое?
– Расширяем сферу охвата. В нашей работе это не редкость.
- Это полная чушь, Малдер…
- Если тебя не устраивает такое объяснение, милости прошу, предлагай свое. Я просто честен с тобой. Как ты и просила, - добавляет Малдер с преувеличенно вежливым кивком, а в его голосе явственно сквозит сарказм.
- Что ж, тоже буду честна с тобой - откровенность за откровенность… Я не выношу, когда ты держишь меня в неведении или просто убегаешь, не соизволив сказать ни слова. Знаешь, Малдер, этот вопрос был предметом наших споров слишком долго, и я до смерти устала повторять одно и то же, особенно сейчас.
- Почему именно сейчас?
Нечеловеческим усилием воли Скалли удается сделать так, чтобы голос ее звучал по-прежнему ровно и с минимумом эмоций. В данный момент она меньше всего хочет выслушивать колкие шуточки, на которые Малдер большой мастер, не желает иметь дело с его загадками, притворно невинными вопросами и обескураживающими, загоняющими в ловушку логическими построениями. Но если вдуматься… Скалли понимает, что противоречит сама себе, акцентируя внимание на их сексуальных отношениях. Так чего она, собственно, вообще от него хочет? Может, капельку понимания… Благодарность за тот долгий путь, что они прошли вместе. Признание того, что путь к их нынешней близости, как и ко всему остальному, что стоит ценить в этой жизни, занял немалый срок и оставил на их душах множество шрамов.
- А ты подумай. Это ведь ты у нас, как-никак, звезда профилирования.
Малдер морщится от неожиданного выпада, но затем без промедления наносит ответный удар.
- Что ж, попробую. Дело явно не в сексе как таковом. Я заметил, что ты также изголодалась по нему, как и я. Так в чем же тогда?
Стараясь сохранять спокойствие, Скалли негромко и подчеркнуто ровным голосом отвечает:
- Я просто не хочу быть не у дел. – И отводит глаза, осознав, как мелочно и неискренне это звучит, а потом торопливо поясняет: - как твой напарник я… заслуживаю большего внимания, особенно при полевой работе в неблагоприятных погодных условиях.
- И с каких же пор этот уютный мотель превратился в «неблагоприятные условия»?
- Не думаю, что мне нужно разъяснять тебе еще и это…
- Что ж, не стану отрицать, расследование носит личный характер, вне официальной юрисдикции ФБР. Но тем не менее, мне крайне необходим твой опыт и помощь. Мы ведь по-прежнему напарники и прикрываем друг друга.
- Это само собой разумеется, - нахмурившись, соглашается Скалли.
- Есть кое-какие детали, в которых только ты и сумеешь разобраться…
Он смотрит на нее так пристально и сосредоточенно, что Скалли кажется, будто само присутствие Малдера в этой комнате создает вокруг нее какую-то обволакивающую ауру, превращаясь в нечто осязаемое.
- И к тому же… Ехать в такую даль вдвоем куда приятнее. Особенно учитывая то, сколько я пропустил, пока летал в Англию, и сколько изменилось между нами. Можешь считать меня себялюбивым сукиным сыном, Скалли, но я не мог допустить, чтобы ты и в этот раз оставалась в Вашингтоне.
Услышав от Малдера эти слова, Скалли ощущает себя в значительной степени ответственной за нынешнюю неприятную размолвку, а ведь и дня не прошло, как они покончили с предыдущей. И импульсивно протягивает руку, словно мост через все недосказанности и неопределенности, что вновь разделили их. Малдер разжимает стискивающие дверной косяк пальцы и опускает взгляд на ее ладонь, а потом смотрит в лицо напарнице так, словно не до конца уверен в том, что толкнуло ее на столь эмоциональный жест.
- Все это ты мог бы сказать мне и раньше, - укоряет она.
- Мне показалось, что это несвоевременно.
Поколебавшись, Скалли делает шаг вперед и с напускной бравадой добавляет:
- Малдер… Думаю, я просто…
- Что?
- Думаю, что просто еще не привыкла… Это как на корабле во время качки. - Она прячет глаза, смутившись, что так открыто выказала свою слабость, и ощущает, как теплые пальцы обхватывают ее руку. – Ты ведь не хуже меня знаешь, как все бывает поначалу. Спотыкаешься на каждом шагу, все невпопад и некстати, бросаешься из крайности в крайность… Да и я оказалась далеко не так искусна в поддержании равновесия, как мне мнилось.
- Эй, это же я, - шепчет Малдер, и в его голосе внезапно звучит удивительная нежность. Расстояние сокращается еще больше, когда он склоняется к Скалли и касается губами все еще нахмуренного лба напарницы. Это прикосновение - словно успокаивающий бальзам, - подтверждение того, что Малдер понимает, чего ей стоит такая честность и откровенность. - Похоже, мы с тобой в одной лодке. Потому что я чувствую то же самое.
Он склоняется еще ниже, заглядывая ей в глаза. Чувствуя себя не в своей тарелке из-за столь открытого проявления чувств и безуспешно попытавшись силой воли подавить смущенный румянец, она пережидает, пока щеки перестанут гореть, и только после этого отваживается заглянуть в глаза напарнику.
- Просто не думал, что ты ждешь от меня пояснений и расценишь мое молчание как сознательное желание держать тебя в неведении, - объясняет Малдер, и Скалли понимает, что он подразумевает сейчас ее первоначальный упрек. - Я так и так собирался все тебе рассказать в самом скором времени. Просто прошлым вечером в машине… Ты не выказывала интереса ко всем этим подробностям и ни о чем меня не расспрашивала.
- Ну… прошлым вечером мне, скажем прямо, было не до того. Я всего лишь человек. Думаешь, я в тот момент думала о деле? После всех этих поцелуев и… тем более что поцелуями ты не ограничился, если помнишь… – Скалли вздыхает, смирившись с поражением. Малдер вновь ловко ускользнул от ответа, не сказав ей ровным счетом ничего из того, что она хотела знать. Но сейчас Скалли чувствует себя слишком вымотанной этой перепалкой, чтобы и дальше стоять на своем.
Малдер делает еще шаг вперед и берет ее за руку, большим пальцем легонько поглаживая ладонь Скалли неторопливыми легкими штрихами. И когда он снова начинает говорить, его гортанный низкий голос звучит обволакивающе мягко:
- Я помню все, что я делал в машине… И что случилось позже, в источнике… не говоря уже о том, чем мы занимались сегодня…
Малдер продолжает поглаживать впадинку на ее ладони, ближе к запястью, по бархатистой коже у основания большого пальца. Скалли чувствует тепло его дыхания – близко, совсем рядом, и это ощущение немедля заставляет ее вспомнить о гораздо более интимных ситуациях.
- Теперь все в порядке, Скалли? – хрипло спрашивает он. - Остались у нас еще неулаженные разногласия?
Другие неулаженные разногласия найти нетрудно, для этого даже есть вполне веские основания. Пожелай Скалли быть мелочно дотошной и въедливой, она могла бы еще раз подчеркнуть, что именно нынешний абсурдный бессмысленный крюк и недомолвки привели ее в такое взвинченное состояние. Что Малдер не играет с ней в открытую, а вечно темнит и держит козыри в рукаве. Что сознательно умалчивает о множестве деталей или попросту скрывает их от нее без малейших угрызений совести. Это так заманчиво – поддаться настойчивому желанию разложить все по полочкам, дать понять, что имеешь полное право обижаться, что с тобой и впрямь обошлись несправедливо. Убедить себя, что ты права.
Но разве можно забыть в одночасье годы доверия и все, что связывает ее с этим мужчиной? Ради Бога, он ведь по-прежнему ее напарник… а теперь, помимо всего прочего, еще и любовник. Можно ли так просто сбросить со счетов тот стиль работы, который выработался у них за прошедшие годы, тот уникальный интуитивный язык, на которым они привыкли общаться и в офисе, и на расследованиях? То, как неповторимо их навыки и особенности дополняют друг друга: удивительная интуиция и трезвый взгляд, из которых слагается нечто уникальное? Взаимную преданность, ставшие общими горести, пережитые вместе опасности и беды? Секреты, что принадлежали только им двоим? Невероятные события, которым они стали свидетелями вместе?
Что Малдер сказал в машине вчера вечером? Что прежде чем сообщить ей подробности нового расследования, ему зачастую приходилось проводить предварительную проверку, чтобы убедиться в целесообразности и в наличии веских оснований вообще затевать это самое расследование. Из желания подстраховаться и в то же время уберечь свою гордость и сохранить лицо. С тех пор, как судьба еще раз свела Скалли с Дэниэлом Уотерстоуном, она подмечала незначительные на первый взгляд изменения в их взаимоотношениях и невольно задавалась вопросом: что за ними кроется – простое совпадение или нечто большее?
Размышляя над всем этим, Скалли постепенно расслабляется в объятиях Малдера и чувствует, как гнев отступает, а ее возмущение стремительно тает, уступая место нежности. В конце концов, стоит ли цепляться за свою обиду? А возобладавшие в душе Скалли рассудительность и здравый смысл подсказывают ей самый правильный выход: забыть об уязвленном самолюбии и пожать протянутую руку.
- А ведь знаешь… - продолжает Малдер, ободренный ее молчанием, - неудивительно, что у меня начисто вылетело из головы поведать некоторые важные детали своей напарнице… Потому что я, признаться, просто-напросто увлекся, позабыв обо всем в свете того полного единства и близости, которые у нас с ней возникли… И смиренно надеюсь, что она великодушно закроет на это глаза и позволит мне исправить сей промах в самом скором времени.
Скалли пытается подавить усмешку, которая сама собой появляется на ее губах. Такой выбор слов явно не случаен: Малдер знает, как добиться от нее желаемого. Его пальцы зарываются в ее волосы, нежно перебирая еще влажные пряди, а большой палец кружит по виску.
- Возможно, твоя напарница именно так и поступит, если ты поведаешь ей, что пытаешься здесь найти…
- Но у нее ведь нет сомнений в правильности того, что произошло? И она не думает, что совершила ошибку?
- Нет, нет, разумеется, нет… - пораженная этим вопросом, Скалли, нахмурившись, внимательно вглядывается в лицо напарника, ища там признаки сомнения. - Малдер, с чего это вообще взбрело тебе в голову?
Она скорее чувствует, чем видит, как тот едва заметно и якобы небрежно пожимает плечами, пытаясь выглядеть беспечным и невозмутимым. Затем Малдер слегка прищуривается, в его глазах вновь загораются знакомые искорки, а по губам скользит улыбка, отчего черты лица напарника сразу смягчаются. Поддавшись внезапному желанию, Скалли, приподнявшись, целует Малдера в губы, с удовольствием ощущая, как его ладонь в ответ ложится ей на щеку. Все кажется Скалли таким простым и безоблачным сейчас, когда она вновь наслаждается уже знакомым блаженством, охватывающим ее от поцелуя Малдера…
- В общем, так, Скалли… Если хочешь услышать истинную причину, по которой мы очутились здесь, то ложись в постель и жди меня там. Я сейчас вернусь и покажу тебе кое-что интересненькое.
- Да уж, в этом ты мастак, - фыркает она, и у Малдера вырывается ответный удивленный смешок.
- Можешь мне поверить, Скалли: мои намерения чисты и благородны и я открою перед тобой все карты. Ты разве не знала, что друзья ничего не скрывают друг от друга?
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 02:58 | Сообщение # 8 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 4
- Ничего хуже не придумаешь, верно?
Вырванная этой репликой из сонной задумчивости, Скалли удивленно смотрит в симпатичное лицо хозяйки мотеля и с запоздалым смущением пытается вникнуть в суть ее вопроса.
- Простите?
Перед ней на столе появляется чашка дымящегося кофе. Рядом до сих пор стоит еще одна, в которой уже нет ни капли. Малдер, перед тем как уехать, опустошил ее несколько раз подряд, умяв впридачу целую тарелку домашних булочек с корицей. В отличие от Скалли, которая к своей порции так и не притронулась, как и к стоящим чуть поодаль сахару и кувшинчику со сливками.
- Я про то, что нет ничего хуже, чем вот так сидеть и ждать. Надоедает в два счета. Уж я-то знаю, такое ощущение, что только этим я целыми днями и занимаюсь.
Скалли подвигает кружку и начинает неторопливо помешивать ложечкой темную жидкость, отчего та приобретает бурый оттенок. С утра пораньше она гораздо охотнее выпила бы чаю, но слишком ценит проявленные к ней доброту и внимание, чтобы привередничать и говорить об этом вслух. И, прихлебывая кофе, с отстраненным удивлением отмечает, что его оттенок удивительно соответствует заволакивающим утреннее небо темным пасмурным облакам. Еще совсем рано, и Скалли никак не может решить, стоит ли вообще задерживаться здесь или лучше вернуться в постель – подремать часок-другой. И, не удержавшись, украдкой зевает, прикрыв рот ладонью.
Солнце только-только взошло, вчерашний ливень превратился в туманную морось, а ее напарник немногим ранее укатил по длинной подъездной дорожке и сейчас, должно быть, уже далеко. Всего несколько минут назад, глядя вслед его автомобилю, продирающемуся через рытвины и лужи, полные жидкой грязи, Скалли еще раз подумала, что дожди, пожалуй, смыли пару сантиметров почвы, и будет настоящим чудом, если они пощадили хоть какие-то из тех гораздо более хрупких доказательств, которые Малдер надеется отыскать.
- И часто он ведет себя вот так?
Голос хозяйки доносится уже из кухни, заглушаемый журчанием воды, льющейся в раковину. И Скалли еще раз приходится признать, что она вновь потеряла нить беседы. Не так-то просто следить за ходом чужих мыслей с утра пораньше, когда ты не успела ни выспаться, ни позавтракать. А чашка кофе, надо сказать, совсем не помогла.
- Ммм… А как он себя ведет?
- Вот так уносится невесть куда один, сломя голову. Вас это не раздражает?
- Я привыкла, - отвечает Скалли и понимает, что в этих словах присутствует доля истины. Сейчас, впрочем, они ничуть не прибавляют ей бодрости или душевного покоя. Малдер есть Малдер: всегда настороже, всегда в движении, готовый в любой момент сорваться с места с внезапностью гончей. «А вдруг я что-нибудь пропущу?», как он заявил не так давно. Их работа всегда сопровождалась немалым риском. В том числе и сейчас, несмотря на то, что это дело сугубо личное и не подпадает под официальную юрисдикцию ФБР.
Утром, быстро приняв душ, Малдер облачился в поношенную одежду, которую так предусмотрительно прихватил с собой. Тяжелые ботинки, судя по всему, водонепроницаемые, выглядели вполне пригодными для его целей. До самого отъезда напарника Скалли даже не подозревала, что в багажнике его машины тоже припасено кое-что полезное: лопата, кирка, ведро, дополнительные аккумуляторы, непромокаемая куртка и запас провизии и воды.
«Неплохо для человека, который прославился как главный бунтовщик ФБР, пренебрегающий всем и вся. Судя по твоей экипировке, курс по выживанию в экстремальных ситуациях ты изучил доскольнально», - шепотом поддразнила его Скалли. Малдер улыбнулся и, притянув ее ближе, неторопливо поцеловал на прощание прямо через открытое окно машины. Судя по всему, их традиционные сдержанные прощания отныне навсегда канули в Лету.
- Ну, лучше бы ему поостеречься и глядеть в оба. У нас после бурь бывают оползни, да еще какие, - продолжает хозяйка, не прерывая своего занятия. - Деревья ломает, здоровенные камни выносит на дорогу… и такие промоины, что с головой скроет, если провалиться…
Слушая, как женщина перечисляет всевозможные катаклизмы, подстерегающие неосторожного путника, Скалли напрягается все сильнее и в конце концов, резко выпрямившись на деревянном стуле, поворачивает голову к окну и пристально вглядывается в туманную пелену. До сих пор мысль о том, что Малдеру действительно могут грозить столь тривиальные опасности, почему-то не приходила ей в голову.
- Не думала, что у меня есть реальные причины для беспокойства, - в конце концов чуть слышно заявляет она.
Женщина только пожимает плечами, продолжая вытирать стойку.
- Ну, точно никогда не знаешь, так что лучше всегда держать ухо востро…
- Что вы имеете в виду?
- Что от бед никто не застрахован, милая. Причем они обычно сваливаются тебе на голову, когда их меньше всего ждешь. Как говорится, «дерьмо случается» **. И с хорошими людьми тоже. Живешь и даже не думаешь… А потом уже ничего не поправить. И жизнь превращается в ад.
_______________________
** [Крылатое сленговое выражение в англоязычных странах.]
В комнате повисает тяжелое неловкое молчание, а Скалли, сама того не желая, погружается в невеселые раздумья. Кому, как не ей, знать, что несчастья действительно могут настичь человека в любой момент. Но что может быть невыносимее и глупее, чем жить в постоянном предчувствии беды? Она встряхивает головой, пытаясь отогнать дурные мысли, и вновь слышит голос хозяйки. Теперь он звучит иначе – ласково и утешающее, словно та почувствовала ее состояние и искренне сожалеет о той тревоге, которую сама же и пробудила в ее душе.
- Бросьте, не надо думать о плохом. Ничего с ним не случится. Он, как я погляжу, знает, что делает. Да и в ФБР как-никак работает. Все с ним будет в порядке.
Облокотившись на край стола, Скалли всем телом разворачивается в ее сторону.
- Кстати, мы ведь здесь уже второй день, а я до сих пор не знаю вашего имени. Меня зовут Дана Скалли.
Женщина, вытирая руки, неторопливо выплывает из кухни. Лицо ее озаряется нерешительной улыбкой.
- А меня – Рут Дженкинс.
- Очень приятно, Рут. Вы так радушно отнеслись к нам обоим. Так… благородно… Не могу выразить, как мы вам признательны. Особенно за нынешнее утро. Вы ведь встали в такую рань только для того, чтобы Малдер смог позавтракать перед отъездом, хотя вполне могли еще спать и спать…
- Да ладно, что тут такого особенного. Не люблю сидеть без дела. Когда заняться нечем, не знаешь, куда себя девать… Ну-ка, погляжу как там Скитер… - Рут осторожно заглядывает в смежную комнату. - Спит пока… Пришлось уложить его тут. Он, бедный, никак вчера не мог уснуть в собственной постели из-за этой грозы. Маленький еще – боится, когда так грохочет и сверкает.
Для самой Скалли вспышки молний уже много лет были сущим наказанием. Хотя большую часть времени ей все-таки удается держать себя в руках, как вчера, по дороге сюда. Даже когда они бежали к себе после ужина у Рут, она владела собой в достаточной степени, чтобы просто закрыть глаза и позволить напарнику вести ее. Но зато позже, вечером… Скалли списывает необычайную остроту и интенсивность последней панической атаки на свою усталость и стресс, вызванный их неожиданной перепалкой.
- Ничего удивительного, - чуть слышно отвечает Скалли, сосредоточенно глядя в свою чашку, - тут и взрослым часто не по себе становится.
- Его в самом деле зовут Фоксом?
Вопрос вновь возвращает Скалли в настоящее. Она не привыкла слышать, чтобы Малдера вот так, запросто называли по имени, и чувствует внезапное желание защитить ту часть его жизни, что, по ее мнению, случайных людей абсолютно не касается.
- Да, в самом деле. Однако он предпочитает, чтобы к нему так не обращались. Для меня он всегда был «Малдером».
- Он, как я заметила, тоже не зовет вас «Даной».
- Совершенно верно.
Разве Малдер успел обратиться к ней по фамилии в присутствии Рут? Вроде бы нет. Но эта женщина, судя по всему, наделена отменной памятью и редкой наблюдательностью. Вот и сейчас, словно чувствуя ее мысли, Рут бросает на Скалли задумчивый пристальный взгляд.
- Моя мама назвала меня в честь библейской Руфи. Ей казалось, они с ней похожи, поскольку обе немало времени провели, ожидая, что принесет им грядущее… Мама долго ждала моего рождения, а Руфь ждала своего мужчину.
Рут отворачивается, но недостаточно проворно, и Скалли успевает заметить, как внезапно омрачается ее лицо. Женщина с маленьким ребенком в доме, где не чувствуется ни малейших признаков присутствия мужчины… И нет никаких причин думать, что он просто уехал по делам. Может быть, она вдова? Или разведена… Или мать-одиночка, и отец этого ребенка давно оставил ее? Пусть Скалли не склонна гадать о таких вещах и тем более – задавать вопросы на столь личную тему, не так-то просто обуздать свое любопытство, поскольку в воздухе явно ощущается необъяснимое напряжение. Чувствуя себя обязанной хоть что-то сказать в ответ, она обращается к хозяйке, которая сейчас стоит, повернувшись к ней спиной.
- Вы знаете, мне казалось, что я довольно неплохо помню историю Руфи. Как она очутилась в Израиле и вышла замуж за… гм…
- Вооза.
- Да, Вооза. Спасибо. Но я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под «ожиданием».
- Вы росли в верующей семье?
- Да, мы католики.
Рут, колеблясь, некоторое время смотрит на Скалли, а затем, решившись, кладет обе ладони на стол и с заговорщическим видом наклоняется ближе.
- Ну что же, тогда вам не составит труда вспомнить. Руфь любит Вооза, а Вооз любит Руфь. Но он не может взять ее в жены, не уладив сперва очень важные формальности, поскольку законы Израиля им препятствуют. Поэтому-то Руфи и пришлось сидеть и терпеливо ждать, пока Вооз… решит эту проблему.
Скалли с интересом слушает, вопросительно приподняв брови, но тут Рут обрывает свое повествование. К своему стыду Скалли обнаруживает, что совершенно не помнит эту часть истории, и теперь весьма заинтригована, что же это за таинственное препятствие стало помехой романтическим отношениям между библейской Руфью и ее возлюбленным.
- Вы что, вполуха слушали учителя в воскресной школе? – Рут с улыбкой качает головой, а Скалли немного обиженно и удивленно смотрит на нее. Хозяйка, откашлявшись, продолжает рассказ, но прежде одаривает Скалли укоризненным взглядом, словно преподаватель, огорченный нерадивостью своего ученика.
- Потому что прежде всего им необходимо уладить вопрос с другим мужчиной. Ведь по законам Израиля именно он и должен жениться на Руфь как ближайший родич ее покойного мужа. И лишь если он отступится, Вооз вправе сам претендовать на нее. А поскольку это не тот вопрос, который можно решить в одночасье, то Руфи приходится ждать, что принесет ей день грядущий. Моя мама любила повторять: «Дочка, всегда помни о том, что сказала библейской Руфи ее свекровь…»
Скалли машинально делает еще один глоток кофе, захваченная пылом, с которым хозяйка рассказывает эту историю, и теми образами, которые мелькают у нее в голове, пока она слушает рассказ. Сейчас Скалли ощущает себя, как в детстве, на уроках катехизиса, когда, раскрыв рот, ловила каждое слово монахини. В те дни, когда она только-только вступала в подростковый возраст, даже самого слабого романтического или сексуального подтекста в истории хватало, чтобы привлечь ее внимание.
- И что же…?
- Та сказала: «…Подожди, дочь моя, доколе не узнаешь, чем кончится дело; ибо человек тот не останется в покое, не кончив сегодня дела». ***
______________________
***Книга Руфи 3:18
Обе женщины задумчиво смотрят друг на друга… В душе у каждой эти слова всколыхнули что-то свое, глубоко личное. Для Скалли они стали очередным напоминанием о том, что Малдер по сути своей рожден исследователем, пребывающем в вечном движении, в вечном поиске, в вечном стремлении удовлетворить свою неукротимую тягу к неизведанному. Скалли уверена, что напарник не вернется из леса с пустыми руками. И, возможно, она, как библейская Руфь, будет когда-нибудь пожинать плоды его трудолюбия и упорных поисков истины.
Выпрямившись, Рут чуть заметно усмехается, явно довольная тем, с каким вниманием гостья прислушивается к ее рассказу.
- И Вооз в самом деле не сидит сложа руки, он с утра пораньше решает вопрос с родственником ее мужа, который охотно отказывается от девушки в его пользу… И теперь ничто не мешает Воозу взять Руфь, которую он любит, себе в жены…
- Очень трогательно… честно говоря, я несколько подзабыла эту часть Библии, - признает Скалли, делая еще глоток кофе. - Спасибо, что взяли на себя труд освежить мою память.
Теперь, когда чары истории понемногу рассеиваются, к ней возвращается ее привычная невозмутимость, и она вновь выпрямляется и скрещивает ноги.
- Да ладно вам, ничего я не освежала. Вы же и понятия не имели, что там произошло, в этой истории.
То, что женщина без труда ее раскусила, застает Скалли врасплох. Смущенная, она торопливо допивает остатки кофе и ставит чашку на стол, рядом с тарелкой булочек. Мало приятного быть пойманной на притворстве, и еще менее приятно, что со вчерашнего вечера это происходит уже не в первый раз.
- Спасибо за кофе, Рут. Надеюсь, вы не обиделись, что я не стала есть булочки?
- Ну что вы, не пропадут, кто-нибудь да съест. Да хоть бы и ваш напарник, когда вернется, - она бросает взгляд на Скалли и, заметив ее скептическое выражение ее лица, укоризненно качает головой. – Вот только вам, дорогая моя, не помешало бы кушать побольше. У вас же попа до того тощая, вашему мистеру «Фоксу» и ухватиться-то не за что. Разве не знаете, что мужчины любят, чтобы было что потискать? Вот мой Сэм, бывало…
В следующее мгновенье Рут резко умолкает на полуслове и принимается встряхивать кухонное полотенце с совершенно ненужным рвением.
- А кто такой Сэм?
Этот невинный вопрос вызывают такую же мгновенную реакцию, как искра, упавшая на сухой трут. Рут оборачивается, словно ужаленная, и, уперевшись одной рукой в бок, прожигает Скалли яростным взглядом.
- Для человека, который прошлым вечером молчал, словно воды в рот набрав, вы что-то чересчур любопытны с утра.
- Для человека, который первым назвал это имя, - парирует Скалли, - вы что-то чересчур обидчивы.
Рут подхватывает грязную чашку и шагает в кухню, бросив на ходу:
- Мне еще надо кое-что закончить здесь, прежде чем проснется Скитер, так что я пошла. А булочки забирайте в любом случае, - отрывисто и почти сердито добавляет она. - Заверните в салфетку, и все дела. Будет что пожевать до обеда. А теперь – всего доброго…
Отказаться взять булочки в этой ситуации было бы просто грубо, а продолжать этот разговор – заведомо бессмысленно. Вся эта ситуация вновь заставляет Скалли задуматься о том, как подчас зыбко равновесие и на каком тонком волоске иногда висит душевное спокойствие… Поневоле вспоминая вчерашний вечер, когда безжалостная вспышка молнии со всей очевидностью высветила старые травмы, подвергнув их новую и еще такую хрупкую связь испытанию на прочность… Вспоминая, как непросто было сделать шаг навстречу, понять и успокоить друг друга. Еще одна глава в их личной летописи поражений и побед, еще один урок, учащий одновременно и давать, и принимать. Еще один шаг в совместном путешествии рука об руку.
Надев пальто, Скалли опускает сверток с булочками в карман и берется за дверную ручку.
- Чистые полотенца нужны? – доносится до нее вопрос хозяйки.
- Да… было бы неплохо.
Рут по-прежнему не оборачивается, и только темный локоть виден в дверном проеме, когда она ждет ответа.
– Спасибо за предложение.
- Попозже занесу.
Локоть исчезает, и грохот кастрюль возобновляется. Перед тем, как шагнуть с крыльца в промозглый туман, Скалли, обернувшись через плечо, бросает последний сочувственный взгляд в сторону дома. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, какая именно беда случилась с одним хорошим человеком в жизни Рут.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:04 | Сообщение # 9 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 5
Без Малдера комната кажется пустой и холодной. Сегодня утром он оставил сообщение на автоответчике в офисе Скиннера, проинформировав начальника и об их местонахождении, и о том, что им придется задержаться из-за непогоды. Если грозовой фронт, как предсказывают метеослужбы, по-прежнему будет разрастаться, то буря в самом скором времени доберется и до округа Колумбия. И опоздание агентов будет понятным и вполне простительным.
Скалли уже не клонит в сон. То ли кофе, то ли спонтанный урок из Библии все-таки возымели действие, и она вполне проснулась и чувствует, как кровь быстрее бежит по жилам, а в голове постепенно проясняется. Так что самое время приступить к отчету по делу Салливана, который до сих пор так и томится в ее чемодане. Если заняться делом, то, как тонко подметила Рут, время в ожидании грядущего возвращения Малдера пролетит гораздо быстрее.
Что касается уборки в номере, то, кажется, Скалли придется выполнить эту работу самолично. Во всяком случае, застелить кровать: привычка, выработавшаяся еще в детстве, требует хотя бы немного привести комнату в порядок, в противном случае она не сможет сосредоточиться и работать продуктивно. Скалли отбрасывает подушку в сторону, откидывает одеяло и удивленно приоткрывает губы, впервые заметив предательские, бросающиеся в глаза следы на простыни - улики, выдающие их с головой.
Только ей – невыспавшейся и сконцентрировавшейся на докладе - могло прийти в голову провести такое сравнение. Чем еще можно было объяснить то, что пятна спермы – безошибочное свидетельство того, что они с Малдером занимались здесь любовью, - Скалли восприняла с таким изумлением и страхом, будто это были следы крови, обнаруженные на месте преступления.
Она уже успела забыть, во что превращаются простыни, на которых неоднократно, подолгу занимались сексом. В особенности, когда это происходит спонтанно и в темноте. Благодарение богу, что одно из самых главных ее опасений совершенно не оправдалось: несмотря на разницу в росте и габаритах между ней и Малдером, в постели им очень комфортно. Даже вопреки тому поистине неповторимому эмоциональному багажу, который каждый из них привнес в эту связь. Комфортно настолько, что в сущности, если все прочие попытки договориться друг с другом вне спальни не сработали, они всегда могут опробовать этот новый способ: сорвать друг с друга одежду и уладить все свои разногласия без единого слова.
Скалли задумчиво смотрит на кровать и вспоминает, что сказал ей Малдер вчера вечером, когда их размолвка осталась позади. «В общем, так, Скалли… Если хочешь услышать истинную причину, по которой мы очутились здесь, то ложись в постель и жди меня там»…
Малдер заходит в ванную, а она, последовав его предложению, устраивается на кровати. Осторожно, ровно посередине и поверх одеяла, хотя в тонкой шелковой пижаме ей совсем не жарко. Затем чуть-чуть опирается спиной на подушку и, постаравшись принять как можно более деловой вид, ждет возвращения Малдера. Босые ноги мерзнут все больше, но Скалли не решается дальше искушать судьбу и забираться под одеяло сейчас, когда Малдер так явно продемонстрировал ей, что хочет отнюдь не разговаривать. Незачем поощрять его еще больше. Сперва пусть все расскажет.
Впрочем, Малдер, как раз появившийся из ванной, судя по всему, вознамерился оправдать провозглашенную им чистоту своих намерений и доказать, что действительно откроет перед ней все карты, как и подобает настоящему другу. Поскольку напарник без лишних слов прошествовал к чемодану и, опустившись перед ним на колени, извлек оттуда несколько папок с файлами.
- Ну, устраивайся поудобнее, Скалли, потому что разговор будет долгий, - подмигнул Малдер, от которого явно не укрылся ее настороженный вид. С этими словами напарник улегся в ногах постели, легко и непринужденно, с грацией дикого кота перевернулся на бок, лицом к ней, приподнявшись на локте. Совсем близко. Если бы Скалли осмелилась, то легко могла бы дотронуться до его груди пальцами ног. Она нерешительно посмотрела на растянувшегося рядом напарника, окинув взглядом его крупное долговязое тело – сильные мышцы, выделяющиеся под черной майкой, темные пижамные штаны с наводящей на определенные размышления выпуклостью, согнутые в коленях ноги и босые ступни с красивыми длинными пальцами.
Все это Скалли, разумеется, видела и далеко не один раз на протяжении многих лет, но сейчас от вида Малдера ее в буквальном смысле бросило в жар. Чувствуя, как лихорадочно колотится сердце, Скалли в очередной раз поразилась, как легко, не прилагая к тому ни малейших усилий, этот мужчина может возбудить ее. На потрепанном одеяле между ними веером протянулись папки, словно связывающий обоих своеобразный информационный мостик. Комнату заливает теплый желтоватый свет настольной лампы, а снаружи вовсю свирепствует буря: то и дело грохочет гром, и струи дождя безостановочно барабанят в стекло.
- Так, значит, - осмеливается она поддразнить напарника, - мы с тобой все еще «друзья», да, Малдер?
- Лучшие.
- А кем же в таком случае мы были раньше?
Малдер с улыбкой наклоняется к ее ногам и, обхватив губами большой палец, проводит по нему горячим языком, с неохотой прервав это занятие только после ее притворно возмущенного:
- Ну что ты опять вытворяешь…
- Кем были? Теми, кем уже не станем, пока это в моих силах. Ну а теперь, на-ка, вот, полюбуйся… - внезапно меняет тему Малдер, опуская какой-то небольшой объект между ее бедрами.
Скалли озадаченно вертит эту плоскую штуку в руках, словно пытаясь на ощупь отгадать ее предназначение и происхождение.
- Насколько я могу судить, это какой-то синтетический полимер из питтсфилдского дела… По-моему, подошва от спортивной обуви, которую носили те подростки. По-крайней мере такое заключение ты сделал тогда, - добавляет она.
- Да уж, «Nike» в наше время уже не тот. - Малдер поднимает взгляд от разбросанных вокруг документов и файлов. – Между прочим, кроссовки-то были новехонькие - только что из магазина. Неудивительно, что у компании возникли проблемы на международном рынке.
- Малдер, я сижу здесь и слушаю тебя не из праздного любопытства или пылкого интереса к корпоративным продажам «Nike».
- Не сомневаюсь. Сказать по правде, если тебе наскучила моя болтовня, то можешь и не ждать, когда я закончу. Просто иди сюда, и давай займемся гораздо более интересными делами.
Скалли опустила голову, чтобы скрыть промелькнувшую на губах улыбку.
- Предупреждаю: ты ступаешь по очень тонкому льду.
Пододвинувшись на локтях ближе, Малдер разом обхватил большой ладонью обе ее лодыжки, прижимая ступни к своему теплому животу, в том месте, где его не прикрывала майка.
- Кстати, о льде…
- Надеюсь, ты меня слышал.
Озорная улыбка Малдера стала весьма красноречивым ответом.
- Вот как… ну тогда, полагаю, самое время провести небольшой экзамен, - заявил он, - потому что мне позарез необходима ваша научная консультация, доктор Скалли. Что вы можете поведать мне о тахионах?
- Тахионах? – переспросила Скалли, совершенно сбитая с толку. – А что о них вообще можно поведать, кроме слухов и упоминаний о «временных парадоксах» во всяких бесконечных научно-фантастических сериалах. Это чисто теоретические выкладки. В реальности их не существует.
- Ну в таком случае просто повесели меня этими теоретическими выкладками. Потехи ради. И побольше деталей, пожалуйста.
- Только не вздумай меня щекотать, - предупредила Скалли.
Малдер лениво улыбнулся и положил одну руку за голову, но другой по-прежнему продолжал удерживать ее ноги. Пока они разговаривали, ступни Скалли постепенно согревались от тепла его тела, и она, словно довольная кошка, то и дело нажимала пальцами ему на грудь. Напарник в ответ рассеянно поглаживал кончики ее пальцев, время от времени проводя по впадинкам между ними. Прежде Скалли всегда чувствовала себя неловко и смущалась, когда кто-то вот так дотрагивался до ее ступней: позволить подобное почему-то казалось ей слишком личным. Но Малдер делал это так непосредственно и обезоруживающе интимно, что Скалли воспринимал его действия как нечто само собой разумеющееся. Не говоря уже о том, что ни одному из ее прежних любовников, пытавшихся проделать нечто подобное, не удавалось вызвать у нее такой непередаваемой гаммы ощущений.
- В таком случае тебе придется выслушать лекцию по физике, - начала Скалли, с удовольствием ощущая, как кончики его пальцев чувственно скользят по ее ступням. - Под тахионами понимают частицы, которые способны двигаться быстрее скорости света и гипотетически могут служить источником энергии.
- Почему гипотетически?
- По той простой причине, - отчеканила Скалли, насмешливо изогнув тонкие брови, - что ничто, как всем и каждому прекрасно известно, не может двигаться со скоростью, превышающей скорость света.
- То есть это аномалия, - голос Малдера звучал слегка невнятно из-за того, что его ладонь подпирала щеку. Он по-прежнему лежал на боку и, казалось, был полностью погружен в созерцание того, что делал второй рукой.
- Аномалией, Малдер, называется то, что выявлено, классифицировано и измерено. То есть – никак не тахионы, которые вообще не вписываются ни в одну из принятых на сегодняшний момент научных теорий. Это фантазия. А ты «хватаешься за соломинку» - и только.
В этот момент беспокойные пальцы Малдера все-таки выпустили ее ступни и медленно поползли выше. Затем он принялся неторопливо поглаживать скрещенные лодыжки, и от этого ощущения по всему телу Скалли прокатилась жаркая волна удовольствия, сосредоточившаяся затем внизу живота.
- Малдер, не слишком ли дерзко с моей стороны будет спросить, что ты рассчитываешь здесь найти?
Малдер медлил с ответом, вместо этого прослеживая пальцами изгибы ее ног, прямо по шелковой ткани пижамы. А затем, мягко вклинившись рукой между ними, тихо прошептал:
- Фантазии, говоришь…? Ну а если откинуть фантазии? Допустим, тахионы действительно существуют и могут двигаться быстрее скорости света. Что тогда?
Скалли чувствовала, как тело и его предательские реакции в очередной раз берут верх над разумом. Малдер вновь застиг ее врасплох, с легкостью пробуждая те потаенные желания, которые она столько лет вынуждена была держать в узде. У Скалли до сих пор не укладывалось в голове, как он, словно бы играючи, умел разбудить тлеющий в ней огонь и разжечь из него жаркое пламя. Проникновенные взгляды напарника и, казалось бы, невинные прикосновения рук в буквальном смысле слова сводили Скалли с ума и заставляли ее сердце биться чаще. Как сейчас, когда она лежит, облокотившись на спинку кровати, обсуждая с ним тонкости физики, касающиеся еще неведомого ей дела, и чувствует, как по телу разливается блаженная истома, а мысли начинают путаться. А все, что для этого потребовалось Малдеру, – многозначительно провести пальцами по ее скрещенным ногам.
- Так… Секундочку. - Скалли закрыла глаза, лихорадочно перебирая в памяти все когда-либо прочитанное и услышанное по этой теме и пытаясь сложить из имеющихся в наличии разрозненных фрагментов что-то связное и цельное. Сконцентрироваться оказалось не так-то легко, потому что ладонь Малдера медленно, но решительно ползла все выше и в конце концов легла на ее колено. Причем чувствовалось, что Малдер отнюдь не собирается останавливаться на достигнутом, поэтому Скалли протянула руку в попытке пресечь его действия. Все это живо напоминало их поездку на заднем сиденье машины на прошлой неделе, во время расследования дела Салливана. Тогда Малдер, пользуясь темнотой в салоне, схватил ее за руку и удерживал в своей, а его беспокойные пальцы тем временем дразняще блуждали по ее бедрам.
- Ну… Если мы на время отложим научные теории, то это будет выглядеть примерно так: допустим, есть две взаимозависимые вселенные, пересекающиеся в некой точке в определенный момент времени. Одна из них – видимая, не достигающая скорости света, - единственная, которая нам известна и нами изучена. Другая – невидимая, движущаяся со скоростью, превышающей скорость света. Такая вселенная была бы гораздо более плотной и больше походила бы на поле или волну, а не вселенную в привычном понимании…
Склонив голову, Малдер поцеловал ее колено. Через тонкую ткань Скалли чувствовала тепло дыхания напарника и влажное, горячее пятно, оставленное на шелке его губами и языком. Когда напарница замолчала, Малдер с притворной невинностью посмотрел вверх.
- Уверяю, я весь внимание. И насколько плотным может быть это поле?
- Плотность поля находится в прямой зависимости от заряда и скорости частиц, - пояснила она, наградив Малдера красноречивым взглядом. - При нулевой энергии они будут двигаться быстрее скорости света и служить источником излучения того или иного рода. В результате этой реакции энергия частиц продолжит уменьшаться, что приведет к еще большему ускорению. Еще раз подчеркиваю, что речь идет исключительно о теоретической модели.
Скалли бросила на него еще один не менее красноречивый взгляд и приподняла бровь, прежде чем продолжить:
- А все объекты, находящиеся в этом поле, будут иметь отрицательную массу и в итоге выйдут за границы времени и пространства. Однако давление, создаваемое этим невидимым, но плотным полем будет генерировать эффекты, которые можно зафиксировать и измерить в нашей физической вселенной.
- И насколько сильное потребуется давление? – поинтересовался Малдер, все-таки исхитрившийся тем временем просунуть руку между ее стиснутыми коленями. Теперь он торжествующе поглаживал внутреннюю сторону бедра Скалли и, прежде чем задать следующий вопрос, словно ненароком слегка задел ее пах, - скажи-ка мне, как можно обнаружить эти тахионные волны, Скалли?
Пальцы Малдера меж тем продолжали свои дразнящие ласки. Скалли давно бы выразила свое негодование вслух, если бы ее кожа не была такой чувствительной, если бы хоть ненадолго утихло то жаркое томительное ощущение внизу живота. Но оно лишь усиливалось, распространяясь дальше и постепенно охватывая все тело. Скалли чувствовала, что между ног уже стало влажно, а пальцы Малдера тем временем поднимались все выше. Когда они коснулись находящегося в промежности шва на пижаме, дрожь в животе сменилась болезненной пульсацией. Скалли вдруг осознала, что от его действий ее щеки уже горят жарким румянцем, а мысли путаются, словно у студентки на первом экзамене. Вне всяких сомнений, от Малдера не укрылись эти признаки, выдающие очевидное возбуждение напарницы, как и ее твердые соски, четко проступающие под тонкой тканью пижамы в такт неровному и частому дыханию.
Черт возьми, она действительно должна взять себя в руки и остановить его прежде, чем их дискуссия зайдет совершенно не туда, куда планировалось.
- Ну… чем больше ускорение, тем сильнее была бы реакция в другой вселенной.
У Скалли перехватывает дыхание, когда средний палец Малдера легонько касается болезненно-чувствительного участка у нее между ног и начинает двигаться по часовой стрелке в сводящем с ума постепенно убыстряющемся движении.
- Малдер…
- Я внимательно слушаю. Ты говорила об ускорении.
- Время… ох… по сути начинает идти в обратном направлении…
Кончик пальца на миг останавливается, а затем начинает перемещаться против часовой стрелки, по-прежнему нажимая на пульсирующий участок плоти, и веки Скалли, трепеща, закрываются…
- И… ох… может возникнуть потрясающий по своей силе эффект притяжения…
- …Вот как, притяжение, потрясающее по своей силе? Ммм… звучит заманчиво… - прошептал он в ответ. Полузакрытые и затуманенные желанием глаза Малдера, как отметила Скалли, неотрывно следили за ее лицом, пока он неторопливо продолжал свои нежные ласки.
- Те признаки, которые могут быть зафиксированы и отслежены…
Его сильные пальцы упорно пробирались к цели, скользя по ткани пижамы, нажимая сильнее и поглаживая ее промежность как раз там, где находился клитор. Но несмотря на то, что в данный момент Скалли больше всего жаждала позволить ему продолжать и привести ее к желанной кульминации, она все же сумела одержать верх над потребностями своего тела. Сейчас не время. Он обещал все ей объяснить и объяснит во что бы то ни стало. Скалли не могла позволить Малдеру восторжествовать так легко и дать увести себя в сторону от первоначального предмета их обсуждения.
Плотнее стиснув его руку между сильными бедрами, она подытожила:
- Но, как известно, нет эмпирических доказательств существования тахионов. А то, о чем я говорила только что, – не более чем экспериментальная модель. А это, - Скалли схватила ладонь напарника, по-прежнему не оставлявшего попыток дотронуться до нее, - следует прекратить немедленно.
- Но ведь мы только-только коснулись… затронули… ммм… заговорили о самом интересном… - запротестовал он.
- Хватит! – она извернулась и сжала бедра сильнее.
- Пожалуйста, - умоляюще продолжала Скалли, и голос ее дрогнул, - я пошла тебе навстречу и старалась ответить на твои вопросы… и будет только справедливо, если ты, в свою очередь, сделаешь то же самое… Как и обещал.
Несколько долгих мгновений напарники неотрывно смотрели друг на друга. Прежде, когда они еще не пересекли эту линию, превратившись из друзей в любовников, ей доставляло ни с чем несравнимое удовольствие демонстрировать Малдеру те или иные фрагменты своих обширных научных познаний, поддразнивать напарника, блеснуть перед ним эрудицией, а затем – купаться в лучах его восхищения. Безопасный способ утолить свою жажду пофлиртовать, к которому Скалли за эти годы прибегала бессчетное количество раз. Обходной способ ощутить чувство близости и хотя бы таким образом испытать то, чего она так страстно жаждала. Отточенный и доведенный ими до совершенства ритуал, своеобразная сублимация секса.
На мгновенье Скалли поразилась тому контрасту, который являла собой нынешняя ситуация в сравнении с недавним прошлым. Сейчас, когда Малдер непринужденно опирался подбородком на ее колено как раз в том месте, где шелковая ткань все еще была влажной от его поцелуев, а рука напарника по-прежнему оставалась зажатой между ее бедер. Да, что ни говори, а ныне они бесконечно далеко ушли от двусмысленных шуточек и поддразниваний.
- Ты серьезно? Интересно, куда подевалась та решительно настроенная дикарка с острыми зубками, с которой мне пришлось иметь дело сегодня днем? Та, которая не желала ждать ни секунды и возмущалась, что я тяну волынку?
Скорбный взгляд, губы, изогнувшиеся в обиженной гримасе, поникшие плечи – весь вид Малдера взывал к жалости и умолял не быть такой жестокосердной. Скалли зарылась пальцами в его волосы – одновременно и лаская, и подчеркивая свою решимость настоять на своем.
- Абсолютно серьезно. А теперь докажи мне чистоту и благородство своих намерений, как и обещал раньше, и расскажи уже, наконец, свой секрет.
Медленно и с явной неохотой Малдер вытащил руку из-под ее бедер, тяжело вздохнув, извлек из папки еще один пластиковый пакетик и положил его в протянутые ладони напарницы. В результате Малдер оказался еще ближе к ней и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на Скалли, словно желая убедиться, что та не возражает против его близости.
- Что это?
- Улики, как и полимер. То же самое вещество, только в другой форме и обнаруженное, кстати, совсем в другом месте.
Внутри лежало немного светлой пыли. Вещество походило не то на пепел, не то на золу из костра или печи крематория, но Скалли без всяких дальнейших объяснений поняла, что оно, безусловно, не является ни тем, ни другим. Это было бы слишком просто.
- Надеюсь, твоя непоколебимая уверенность имеет под собой хоть какие-то основания? – коротко поинтересовалась Скалли. – Хотелось бы узнать, кто проводил анализ?
- Как обычно – ревностная и полная энтузиазма троица моих дорогих друзей - Стрелков.
Заметив промелькнувшее на ее лице сомнение, Малдер широко улыбнулся напарнице той удивительно подкупающей мальчишеской улыбкой, которая всякий раз трогала ее сердце. Вновь протянув руку, Скалли нежно погладила его по волосам, пропуская между пальцами шелковистые темные пряди.
- Имей в виду, Малдер, - прошептала она, - то, что происходит между мной и тобой, не предназначено для других твоих друзей. Потому что такой лучший друг, как я, не очень-то любит делиться с другими.
- Вот и славно, потому что то же самое я могу сказать и про себя.
- Ну, поскольку мне лично знакомы эти затворники и их послужной список, то не вижу причин сомневаться в твоих словах. Хорошо, полимер, близкий по составу к тем, другим. Так, откуда же он?
Малдер осторожно постучал по пакетику в ее руках.
- Ничего не напоминает, Скалли? Рискнешь предположить, где ты могла это видеть раньше?
Под пристальным взглядом напарника она мысленно перебирает варианты ответов. И все намеки, которые подбрасывает разум, шаг за шагом уводят Скалли по пути, чьи вехи и ориентиры навеки отпечатались в ее памяти. Она ступает на него без всякого желания и, пытаясь определить происхождение загадочного вещества, крайне неохотно приоткрывает те наглухо запертые двери, за которыми Скалли поджидают призраки крайне нежеланных воспоминаний. Следы уводят все дальше и дальше к тем жутковатым расследованиям, что оставили неизгладимый след не только в ее душе, но и на теле. Понимание росло и крепло, и одновременно с ним набирало силу знакомое мерзкое тошнотворное чувство. Скалли глядела на этот мертвенно-белый порошок и вспоминала… Страх… боль и холод, беспомощный паралич…
- У меня нет охоты играть в шарады, - чуть слышно сказала она, сунув пакетик обратно в руки напарника гораздо резче, чем намеревалась.
- А я и не собирался, - Малдер мягко взял протянутый порошок, не сводя взгляда с ее лица. – Просто попробуй вспомнить, где ты видела такое раньше, вот и все. Прошу тебя.
Там, где смешались кромешная тьма и слепящий свет. На влажной почве в лесах Орегона, так давно, что теперь это кажется сном. В заброшенных складах, в пещерах и укромных местах под открытым небом, куда судьба не раз и не два заводила их за эти годы. Там, где царит палящий зной и смерть. Именно этот порошок осыпался сверху, подобно волшебной пыли, на нее, связанную на вершине той горы. И он же планировал с неба, словно хлопья снега над толпой ничего не подозревающих восхищенных зрителей, воздевающих руки на мосту дамбы Раскин…
Скалли настолько погрузилась в себя и свои мысли, что внезапное прикосновение руки Малдера заставило ее подпрыгнуть.
- Эй…
Она потрясла головой, не столько сдаваясь, сколько в попытке отогнать нахлынувшие нежеланные мысли. Малдеру вовсе незачем знать обо всех темных безмолвных секретах, замурованных, словно призрачные фантомы, в тюремных камерах ее сознания. Секретов, что томятся там в ожидании своего часа и терпеливо ждут возможности вырваться на волю. Может быть, позже у нее найдутся силы поведать об этом и ему… Когда она будет чувствовать себя в большей безопасности и чуть ближе к исцелению.
- Ты и без меня прекрасно знаешь, что нечто подобное мы обнаружили в Орегоне давным-давно.
- Тогда что такого особенного ты рассчитываешь найти здесь, на этой горе? - спросила Скалли. - Ради чего мы сломя голову помчались сюда, не успев разделаться с предыдущим делом о горячих источниках? Приведи мне хоть одну вескую причину, по которой ты так жаждал оказаться в этом богом забытом месте и так стремился сюда, невзирая на эту бурю из бурь.
Малдер кивнул головой в сторону пакетика с золой и кусочка полимера, который бросил поверх папки.
- После тестирования образцов ребята начали собственное расследование. И в частности, просканировали области, где были найдены эти вещества.
- Просканировали чем? – Скалли одарила напарника характерным насмешливо-скептическим взглядом, сопровождавшимся соответствующим выражением лица.
- Неважно. Только вышло так, что при сканировании той местности в горах, где мы и находимся в настоящее время, они попали прямо в цель. Все признаки свидетельствовали о наличии тахионного следа. И после того, как мы с тобой покинули усадьбу, я подумал… А почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом? Мы же, как-никак, были поблизости, рукой подать…
- Не воображай, что я так просто куплюсь на это, Малдер. Ты сам некогда говорил, что формулу того вещества, которое ты сейчас мне показываешь и которое якобы было найдено здесь, так и не удалось установить, и к тому же…
Малдер оперся на локоть возле самого ее бока и, чуть приподнявшись, заглянул Скалли в лицо.
- Желаешь услышать все как есть?
- Просто правду, - прошептала она, чувствуя внезапно нахлынувшую усталость. – Скажи мне правду, как она видится тебе, а я уж как-нибудь разберусь.
Взгляд Скалли упал на ладонь напарника, по-прежнему опирающуюся на ее бедро. Красивая мужская ладонь, большая, теплая. Его прикосновение, такое родное, знакомое – ее якорь. Скалли безоговорочно доверяла Малдеру, невзирая на чуждую ее натуре страстную веру в неведомое и невероятное, веру, в которую Малдер всегда стремился обратить и ее. И сейчас, вслушиваясь в пыл, звучащий в голосе напарника, Скалли всем сердцем желала сделать шаг ему навстречу, принять его слова, просто принять без всяких вопросов. Она накрыла ладонь Малдера своей и крепко сжала.
- Что ж, в таком случае правда – какой она видится мне, - передразнил позабавленный таким уточнением Малдер, - состоит в том, что наши друзья Стрелки разработали способ обнаружения тахионного следа. А ему всякий раз сопутствует то самое вещество, которое мы держим сейчас в руках. Повышенная концентрация этого следа обнаружилась в тех местах, где были зафиксированы похищения и наблюдали НЛО.
Последнее столкновение Скалли со сверхъестественным, случившееся в то время, когда Малдер улетел в Англию в поисках кругов на полях, в некоторой мере смягчило ее скептицизм, дало возможность шире взглянуть на вещи и подготовило к этому моменту. Тем не менее, гипотеза Малдера больше напоминала Скалли сюжет научно-фантастического романа. Но ведь с другой стороны, многое из того, что выпало на их долю за эти семь лет, тоже не укладывалось в рамки привычных представлений и нормы.
Скалли подняла руку и мягко погладила его по щеке, ощутив, как Малдер, который, судя по всему, готовился обороняться и был словно натянутая струна, слегка расслабился.
- Малдер, посмотри на меня. Пожалуйста.
Она нажала на его щеку сильнее, заставляя поднять подбородок, и он послушно подчинился. Кусочки головоломки внезапно стали падать прямо ей в руки, как та белая пыль с неба, и складываться в цельную картинку. То, как он ощетинился на ее предсказуемый скептицизм вчера вечером в машине. Ее попытка опровергнуть саму возможность существования плачущей статуи, попытка, увенчавшаяся полным успехом там, в имении, когда это дело пополнило их и без того внушительный список фиаско и лжи. Горячий источник, где они, наконец, стали любовниками.
Следующее утро, «путь поживописнее, а не покороче», недомолвки Малдера и его резкое поведение с маленьким мальчиком. Те странные вопросы, которые напарник задавал хозяйке за ужином, пытаясь объяснить свое любопытство интересом к городским легендам. И все это происходит на фоне их укрепляющейся новой близости и обуревающих обоих чувств, усложняется старыми ранами, грузом прошлого и личным поиском Малдера, в который он вкладывает всю душу.
- Не пытайся подсластить мне пилюлю, - прошептала она. - Не нужно ничего скрывать. Вне зависимости от того, как я реагирую, вне зависимости от обстоятельств. Я хочу знать все вплоть до деталей.
- Будь осторожнее в своих желаниях…
Малдер со вздохом склонился к напарнице, опустив голову ей на грудь, и Скалли принялась нежно поглаживать его по волосам. Сейчас этот жест служил выражением не эротической, но дружеской привязанности. Мужчина и женщина, две половинки одного целого, еще раз подтверждающие преданность друг другу и делу, которому оба отдавали столько сил.
- Скалли, здесь, в этих местах, есть пещеры и карстовые промоины. Немного, и они не занимают верхние строчки в рейтинге достопримечательностей в туристических брошюрах, но я хочу посмотреть, можно ли туда попасть, - продолжал Малдер, и от его дыхания верх ее пижамы становился горячим и влажным. – Возможно, где-то тут, неподалеку, есть мощный источник такого поля со всем, что из этого вытекает. Мне нужно это выяснить.
Скалли просто кивнула – на сегодня им хватило споров. Только сейчас она осознала, что спина у нее затекла от долгого сидения в одной и той же позе, и откинулась на подушки, раздвинув скрещенные ноги, чтобы устроиться поудобнее. Малдер даже не пошевелился – лишь чуть-чуть сдвинулся, приспособившись к новому положению, и так и остался лежать, уткнувшись носом ей в грудь. А затем Скалли ощутила разливающийся вокруг характерный мускусный запах – безошибочное свидетельство собственного возбуждения, и щеки ее вспыхнули от смущения.
В следующее мгновенье она услышала глубокий хриплый вздох Малдера, почувствовала, как внезапно дрогнули его бедра и как он беспокойно заерзал. С низким жаждущим стоном Малдер прижался к ней сильнее, всем телом, и Скалли ощутила, как его подрагивающий твердый член прижимается к бедру, а пальцы напарника вновь скользят вверх по ее лодыжкам и опять касаются шелковой ткани у нее между ног.
- Предлагаю перенести эту дискуссию на новый уровень, - вкрадчиво начал он, – но на сей раз обойтись без физики… да и свет нам будет не нужен, а пижама – и подавно.
- Уверен, что ты не слишком устал для такого рода дискуссий?
- Какая может быть усталость, когда имеешь дело с потрясающим по своей силе эффектом притяжения, верно? – поддразнил он.
Малдер с энтузиазмом вскочил с кровати, чтобы очистить покрывало от всего, что на нем лежало, и, недолго думая, одним махом сгреб документы в охапку, небрежно бросив их поверх своего чемодана. При этом он задел шторы, и в образовавшемся зазоре сверкнул отблеск молнии, расколовшей черноту за окном: гроза по-прежнему не утихала, и небо то и дело расчерчивали слепящие зигзаги.
Скалли ощутила, как по позвоночнику пробегает знакомый противный холодок. Ей вовсе не хотелось, чтобы это незадернутое окно продолжало отвлекать ее и мешало сосредоточиться на других, более приятных вещах. Особенно сейчас, когда они с Малдером будут заниматься любовью. Лучше решить эту проблему сразу же, не откладывая в долгий ящик, несмотря на присутствие Малдера на расстоянии вытянутой руки.
Скалли медленно поднялась и осторожно двинулась к окну. Всего пара шагов - и она у цели.
- Погляди, ты не задернул шторы, - упрекнула она Малдера, обращаясь к его отражению на стекле, и внезапно застыла, не в силах ни двинуться, ни вздохнуть, потому что как раз в эту секунду небо осветила особенно ослепительная вспышка, после которой некоторое время не было видно ничего, кроме нестерпимой слепящей белизны.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:05 | Сообщение # 10 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 6
Снаружи раздается звонкий детский смех, долетающий до Скалли вместе с порывом ветра, и она, вздрогнув и сдавленно выдохнув, возвращается в настоящее. И лишь тогда осознает, что все это время, сама того не замечая, с такой силой стискивала спутанный клубок из покрывала и одеяла, что теперь чувствует боль в плечах. Это всего лишь воспоминания, Дана, сердито напоминает она себе и вновь принимается приводить в порядок постель. Давай, отвлекись уже и возьми себя в руки. Однако отделаться от угрызений совести и мрачных мыслей, не дающих ей покоя после так некстати вспомнившегося отвратительного инцидента, не так-то просто: они цепляются и опутывают, словно липкая паутина. Но Скалли преисполнена решимости отодвинуть эпизод прошлой ночи как можно дальше, поэтому с лихорадочной поспешностью берется за дело. Незачем предаваться сожалениям о том, чего все равно уже не поправишь, напоминает она себе.
Звонкий голосок Скитера, звучащий все ближе, заставляет Скалли вспомнить о свежих полотенцах и скором появлении Рут. Она поспешно идет в ванную, открывает кран и, набрав в сложенные ладони немного воды, делает глоток. А затем принимается собирать перепачканные полотенца, складывая их по размеру. Какая удача, думает Скалли, что они чисто-белого цвета, а не какого-нибудь более темного оттенка, который со всей очевидностью продемонстрировал бы, что они с Малдером использовали их для весьма интимных целей.
Закончив, Скалли скатывает их в валик и оборачивает самым большим. Ну вот – грязное белье собрано, и, словно по заказу, следом раздается громкий стук.
- Эй… Здесь есть кто-нибудь?
Скалли открывает дверь, и Рут входит в комнату, но на пороге неожиданно останавливается и, обернувшись через плечо, говорит сынишке:
- А ты ступай и поиграй, пока снова не полило. Занимайся чем хочешь, но чтобы был на глазах.
Мальчик поднимает с земли палку, разворачивается и во весь опор мчится назад, по пути ударяя ею по мокрым кустам, и с листьев ветвей при каждом его прикосновении градом срываются тяжелые капли воды.
- Неужели опять польет? – спрашивает Скалли.
- Ага, похоже на то. - Рут неторопливо входит в комнату и останавливается. Помимо свежих полотенец, она прихватила с собой различные принадлежности для уборки. Женщина гораздо выше и крупнее Скалли, и здесь, в этой маленькой комнатке, контраст между ними кажется особенно заметным. Большие темные глаза Рут оглядывают тускло освещенную номер, отмечая заправленную постель, аккуратный ряд чемоданов и скатанные полотенца на полу возле окна.
Затем взгляд хозяйки останавливается на кобуре с оружием на прикроватной тумбочке, и она чуть слышно удивленно хмыкает.
- Это ваш пистолет?
Скалли поворачивает голову в ту сторону, куда смотрит Рут.
- Да, мой.
- Поверить не могу, что вы в самом деле работаете на ФБР. Уж до того вы маленькая и хорошенькая. Даже в голове не укладывается, что у вас есть значок и все такое прочее.
- Есть, - отвечает Скалли, безуспешно пытаясь подавить раздражение от этого ничуть не обрадовавшего ее комплимента. – Могу показать. Чтобы у вас не осталось никаких сомнений.
- Да нет, не надо.
Чуть поколебавшись, Рут начинает приводить в порядок номер: убирается в ванной, вешает чистые полотенца и новый рулон бумаги. Своими ловкими и размеренными движениями она напоминает Скалли наседку, которая, распушив перья, деловито хлопочет вокруг своего выводка.
- У меня тоже есть ружье, там, в доме. Никогда не угадаешь, какого психа принесет, когда меньше всего ждешь… Женщине, которая живет тут одна, да еще и с маленьким ребенком, стоит держать ухо востро.
Это скупое откровение здорово смахивает на попытку извиниться, а заодно и продолжить так внезапно свернутую раньше беседу. Эдакий пробный шар, который Скалли принимает, не чувствуя в себе, однако, желания ни заводить разговор, ни задавать вопросы.
- Постель удобная?
- Постель меня полностью устраивает, - уверяет ее Скалли. А затем вздрагивает, так же, как несколько минут назад, когда умывалась холодной водой, осознав, что по иронии судьбы уже произносила те же самые слова вчера. Только в совершенно ином контексте. Неужели прошло всего лишь двадцать четыре часа с тех пор, как они с Малдером вошли в эту крохотную комнатку и покончили с последним барьером, все еще остававшимся между ними? В этот момент Скалли кажется, что прикосновения и ласки напарника, близость его тела всегда составляли неотъемлемую часть ее жизни. И сейчас без него Скалли чувствует себя такой же неприкаянной, как ветер, завывающий за окном и срывающий листья с деревьев. А настроение у нее по-прежнему хмурое, под стать свинцово-серому небу снаружи.
- Да уж, кто бы сомневался! - Рут негромко и беззлобно смеется. - Вижу, вы и без прекрасно меня обошлись. А я хотела вам чистые простыни постелить, подумалось, что не помешает.
Столь очевидный намек лишь усиливает раздражение Скалли. Интересно, отчего бы женщине просто не перестелить постель и не оставить свои выводы при себе? – думает она, выгнув бровь и сердито поджимая уголки губ. А ей надо было просто снять белье и отдать хозяйке вместе с полотенцами, и все дела. «Надулась», - так про это выражение говорили в детстве Мисси и Билл. И сейчас Скалли чувствует, что для этого имелись основания.
- Да ладно… Не хотите, не отвечайте, чего уж там. Знаете, сколько я могла бы порассказать о людях? Такого, что большинство или не замечает или воображает, что может скрыть.
- То есть вы намекаете, что умеете читать мысли?
Рут игнорирует сквозящий в голосе Скалли сарказм.
- Кто, я? Скажете тоже! Милая, да умей я читать мысли, то, клянусь богом, у меня была бы не жизнь, а сплошной праздник. - Не дождавшись ответа от своей собеседницы, она возобновляет прерванную уборку и начинает протирать пыль со стульев, подоконников и прочих поверхностей. Что, впрочем, ничуть не мешает Рут и дальше вести беседу, как ни в чем не бывало.
– Но что касается вас и мистера Фокса, то вас обоих я сразу раскусила, для этого мысли читать вовсе не обязательно, тут и одного взгляда достаточно, чтобы разобраться, что к чему. Рассказать, как?
- Не стоит.
- Не изображайте, что вам дела нет до моих слов, потому что я в это ни на грош не верю. Я ведь видела, с каким выражением лица вы слушали ту библейскую историю про Руфь и Вооза. И какими глазами вы всякий раз смотрите друг на друга… Как будто совладать с собой не можете и ждете не дождетесь, когда вернетесь в эту комнату и снова приметесь за свое.
- Хватит уже, - холодно прерывает ее Скалли, разворачиваясь на каблуках лицом к Рут, - и, между прочим, это не ваше дело.
Рут вновь прерывает уборку и выпрямляется во весь свой немалый рост, задумчиво глядя на миниатюрную женщину напротив.
- О, да, ясное дело. Вы же работаете на правительство, приходите с оружием в мой мотель, останавливаетесь в моей комнате. Ваш напарник явно здесь неспроста, задает кучу странных вопросов, а сегодня чуть свет уносится куда-то сломя голову. Так чье же это, интересно, дело, если не мое?
Они сверлят друг друга глазами, как два противника, что наконец сошлись лицом к лицу. В комнате повисает напряженная тишина, прерываемая лишь дребезжанием оконной рамы, в которую раз за разом ударяет ветер.
Рут первой нарушает неловкое молчание и добавляет:
- Каждый год я вижу до черта людей, которые появляются и исчезают, мисс-Дана-Скалли-из-ФБР, и должна признать, что вы лучше и достойней, чем большинство из них. Что поделать, если для этого вам обоим пришлось уехать из дома… И такое бывает. Не вы первые, не вы последние... Не волнуйтесь, никому я не разболтаю…
Не на шутку разгневанная тем, что женщина позволяет себе касаться таких личных тем и строить столь далеко идущие предположения, Скалли скрещивает руки на груди и отворачивается к окну в попытке скрыть ярость и обиду. Разговор давно перестал быть приятным и уже всерьез задевает ее за живое. Кое-что Рут подметила верно, остальное истолковала превратно. Ну и пусть. Еще не хватало перед ней объясняться. Все равно они тут не задержатся. Соберутся и немедленно поедут в Вашингтон, как только вернется Малдер.
- Вы закончили?
С нарочито безучастным видом Скалли снова поворачивается к Рут и машинально разглаживает ткань на брюках в попытке справиться с нервозностью. Обеим женщинам ясно, что этот вопрос никак не связан с уборкой.
- Милая, я же вовсе не затем сказала, чтобы вас задеть или вынуждать оправдываться, это ваше дело. В жизни все бывает. Просто такая уж я уродилась – что на уме, то и на языке. А знаете, о чем я еще думаю? О том, что… - Рут, поколебавшись, умолкает и, откашлявшись, поднимает глаза к небу. Через мгновенье сомнения на ее лице уступают место твердой решимости. - …Что во всем этом, право же, есть рука Провидения.
- Будьте так добры, объясните, что вы хотите этим сказать.
Рут засовывает влажные полотенца в сумку для грязного белья и останавливается возле кровати, а потом, вскинув голову, продолжает:
- Потому что у меня есть что вам рассказать. И сдается мне, милая, этому вашему красавчику, да и вам самой любопытно будет послушать. Я чувствую, вы поймете… поймете то, что другие не хотят понимать. Внутренний голос советует мне поступить именно так.
Скалли ждет продолжения и чувствует ползущий по коже холодок.
- В таком случае, - кивает она, склонив голову, - я, безусловно, готова вас выслушать.
Рут уходит сразу же, как только заканчивает с уборкой. А чуть позже Скалли тоже набрасывает на плечи пальто и спускается с крыльца, чувствуя странное ощущение дежавю. Сама не зная, отчего, она вспоминает события месячной давности, когда судьба вновь свела ее с Дэниэлом и помогла понять кое-что о себе самой. Внутренне она настороже и невольно убыстряет шаг, как будто вот-вот услышит что-то очень важное.
К этой невесть откуда взявшейся тревоге примешивается и беспокойство за напарника. Уходя утром, исполненный надежд и ожиданий, он даже приблизительно не сказал, когда рассчитывает вернуться. Но не сглупила ли она, отпустив Малдера в одиночку, без всякой подстраховки? Особенно учитывая эту отвратительную погоду. Взглянув на небо, Скалли видит, что ветер снова набирает силу и близится новая гроза. Тяжелые свинцовые тучи потихоньку сгущаются в небе, и Скалли немедленно задумывается: как там продвигаются его дела? Ей словно воочию представляется напарник, пробирающийся по лесу и зорко озирающийся по сторонам, выискивая хоть что-нибудь, сулящее новые тайны и новые возможности.
Говоря начистоту, она ждет не дождется, когда он, наконец, приедет. Забавно, что столь непродолжительная разлука вызывает такой эффект, особенно с учетом того, что они не единожды расставались и занимались каждый своими делами в течение нескольких дней, а то и недель подряд. Хотя напарники все эти годы делили на двоих не только офис, но и рабочую нагрузку, их специализация нередко разводила обоих в разные стороны даже на общих расследованиях. Скалли никогда не ждала от Малдера, что тот будет смиренно томиться поодаль, пока она проводит вскрытия и лабораторные исследования, а его ошеломляющие логические ходы и невероятные теории часто приводили к стоящим результатам, когда он мог без помех заниматься их проверкой, не отвлекаясь ни на что другое.
Рут ждет ее и сразу открывает, стоит Скалли постучать. На скатерти уже стоят кружки, рядом красуется старый пузатый фарфоровый чайник со светло-голубым узором из ветряных мельниц, парящих на глазированной поверхности. От него так и веет чем-то знакомым и родным, напоминающим Скалли о том доме, где она росла, и тех временах, когда на теплой кухне собиралась вся семья. Временах, когда все было легко и просто. Об умелых руках матери, о смехе ее сестры. О долгих беседах по душам, когда они все вместе сидели и вот так же пили чай.
- Выглядит аппетитно, - отмечает она, кивнув на накрытый стол и снимая пальто, - а почему не кофе?
- Кофе мы уже пили. Утром… но мне показалось, что вы предпочитаете чай, как и я. Сама не знаю, почему.
Скалли снова вздрагивает, и виной тому отнюдь не прохладный ветерок из окна. Непонятно, что больше выбивает ее из колеи: почти пугающая проницательность этой женщины или не дающее ей покоя ощущение, что она воочию видит, как вращается колесо судьбы. Что за странные вещи происходят с ней в последнее время? С тех самых пор, как месяц назад неправильно подписанные рентгеновские снимки привели к целой полосе неожиданных поворотов, где одно тянуло за собой другое… От возможности загладить старые грехи до долгожданного трепетного шага навстречу напарнику, который привел их в объятия друг друга и наконец позволил выразить свою любовь.
Она садится и немного настороженно вглядывается в лицо Рут, желая понять, о чем же пойдет разговор.
- Так что за историю вы хотели мне рассказать?
- Она касается одного мужчины по имени Сэмюэл Джей Толливер. Моего мужа… И отца Скитера.
И только тут Скалли впервые замечает, что самого Скитера поблизости не видно, и косится в сторону смежной комнаты. Рут, которая как раз ставит на стол две тарелки с сэндвичами из курицы, перехватывает ее любопытный взгляд и, кивнув на входную дверь, поясняет:
- Я пока отправила Скитера поиграть. Это не для его ушей. Кроме того, я хотела обсудить все не торопясь, а Скитер… ну, при нем не то чтобы нельзя говорить свободно, но не так, не начистоту, как могут разговаривать две взрослые женщины, сами понимаете.
Скалли опускает глаза. Воспитание детей - это та проблема, с которой ей доселе не приходилось сталкиваться и, судя по всему, не придется. Перед ней стоят другие непростые задачи – например, как снять с себя маску профессионализма и позволить доверчивой, мягкой, обычной женщине, которая скрывается за этой маской, выйти наружу. Позволить себе говорить то, что у нее на сердце, без оглядки.
- Могу себе представить, - чуть слышно говорит она. И берется за кружку, обдумывая, что сказать дальше, поскольку очевидно, что ей тоже следует внести свой вклад в эту пока еще весьма туманную беседу. Но в голову ничего не приходит, и Скалли лишь вздыхает.
Рут неловко подвигает другой стул и тяжело опускается на него.
- Давно вы работаете вместе?
- Семь лет.
- Семь лет были напарниками и только сейчас дозрели до того, чтобы запрыгнуть в постель? – восклицает Рут, а в ее широко раскрытых глазах читается изумление пополам с недоверием.
- А что, это настолько очевидно? – задетая за живое, Скалли, нахмурившись, скрещивает руки на груди.
Рут только фыркает, услышав этот вопрос.
- Для меня – да. Но от меня мало что можно скрыть. Не верите – спросите у здешних, они вам подтвердят.
А Скалли невольно задумывается, насколько «очевидным» покажется сей факт тем… сей факт для тех, с кем им каждый день придется иметь дело по возвращении к цивилизации - в округ Колумбию. Когда они с Малдером будут ходить по офисам и коридорам Гувер-Билдинг, где постоянно перемываются косточки всем и каждому, а слухи расползаются в мгновенье ока. Или когда сидящий за своим отполированным столом заместитель директора Скиннер, сощурившись, снимет очки и окинет задумчивым взглядом сначала ее, затем Малдера, а потом опять вернется к ней…
- Он, как я погляжу, большой умелец сделать так, чтобы вы не скучали? Небось то и дело приходится голову поломать: что да как?
Вздрогнув, Скалли пристально смотрит в глаза Рут.
- С чего вы так решили?
- Потому что ваш напарник производит впечатление человека, который обожает подразнить и у которого всегда что-то припрятано в рукаве. Не потому, что не доверяет и пытается что-то утаить, а просто потому, что такой уж он есть, не может выложить все и сразу… Но постепенно, в свое время… - Тон Рут постепенно меняется, а голос теплеет и становится немного охрипшим – видимо, от каких-то своих воспоминаний. - Но отношения с таким мужчиной приносят немало радости. Ты думаешь, что ему уже нечем тебя поразить… а потом раз – и он все равно умудряется чем-нибудь да огорошить.
- Вы, кажется, хотели что-то мне рассказать, - напоминает Скалли и, глубоко вздохнув, делает глоток чая. Она надеется, что столь резкая смена темы - не слишком бесцеремонный поступок с ее стороны, но право же, лучше обойтись без преамбул и перейти прямо к делу. – Это как-то касается Сэмюэла?
- Совершенно верно…
Рут без особого аппетита откусывает от своего сэндвича, пережевывает, глотает и, прежде чем продолжить, испытующе смотрит на Скалли.
- Эта история состоит из двух частей, Дана. Сначала я расскажу о Сэме и о том, что случилось. А затем – почему я решила, что вы и ваш Фокс сможете понять… и может быть, даже помочь.
И хотя в комнате тепло и уютно, Скалли внезапно ощущает, как по коже бегут мурашки: не то от предвкушения, не то от ожидания чего-то неведомого. И совершенно неясно, что тому виной: то ли почти осязаемое прикосновение руки судьбы, то ли все лишь заурядный холодный сквозняк, проникший с улицы.
- Его имя Сэмюэл Джей Толливер, - повторяет Рут весьма торжественным тоном, - но все обращались к нему просто «Сэм». За исключением некоторых старых армейских приятелей, которые звали его Сэмми Ти. Мы с ним начали встречаться много лет назад, как раз перед тем, как ему предстояло отправиться проходить армейскую службу за рубежом.
- Не самый простой момент, - с сочувствием отмечает Скалли.
- Что верно, то верно… Но все оказалось не так уж плохо. Там, в армии, у него была возможность не только тренироваться, но и получить какое-никакое образование… Уж всяко получше, чем у меня. - Рут снисходительно улыбается. - А когда он уехал, я могла на зависть всем девчонкам с утра до ночи трезвонить, как моему парню идет военная форма.
Скалли негромко смеется, и в ее смехе звучит нотка ностальгии. Она не забыла, какая гордость сияла в глазах ее матери, когда отец впервые облачился в офицерский мундир и предстал в нем перед восхищенными взглядами своей семьи. В памяти Скалли отпечаталась, кажется, каждая деталь того памятного дня: сложная отделка, блеск медалей в ярких лучах солнца… Строгая и суровая красота военного в парадной форме и нежный, обожающий взгляд матери…
- Нескоро мне довелось вновь увидеть моего Сэма. Началась та операция, «Буря в пустыне», и его тоже туда отправили. Но он вернулся целым и невредимым – хвала Господу. Я, кажется, целыми днями только и делала, что молила об этом Бога, без остановки, пока Сэм не приехал назад… - Рут вздыхает, вновь возвращаясь в памяти к тем минувшим дням. - А потом ему загорелось привести в порядок это вот местечко, и он не успокоился, пока не уломал меня составить ему компанию. Помню, я тогда сказала: «Сэм, милый, чтобы заставить эту штуку приносить прибыль, придется попотеть. Прохлаждаться и нежиться в кровати будет некогда, одним желанием тут не обойдешься».
Рассказ Рут завлекает Скалли, и она задумчиво разглядывает свою чашку, ловя себя на том, что пытается нарисовать воображаемый портрет мужчины, которого никогда не видела.
- Он обожал мою стряпню. Вот уж для кого готовить было одно удовольствие! Мясо с картошкой, печенья, пироги - ему все нравилось. Но ничего не скажешь, если уж чему моя мама меня выучила, так это готовить. Так вот, мы, стало быть, перебрались сюда, хотя Сэму и приходилось пару раз в неделю мотаться вниз, в город: покупки, припасы и все такое прочее. Он каждый раз и для меня привозил оттуда какой-нибудь подарок…
- Вы, наверное, поженились сразу, как только он вернулся из Персидского залива?
- Ох… - Рут пожимает плечами и, поджав губы, задумчиво вертит в руках свой сэндвич. - Как-то так вышло, что мы вовсе так и не собрались пожениться. Ну, в смысле, со священником и все такое… просто стали жить вместе. Так и не удосужились сделать все, как положено.
- А что вам помешало?
- Сама не знаю. Просто не казалось важным, вот и все. Да и денег у нас, сказать по правде, было в обрез. Люди в округе плевать на это хотели, только моя сестрица все никак не успокоится – до сих пор отравляет мне жизнь своим нытьем на этот счет. Она-то, видите ли, вышла замуж по всем правилам, значит, и все должны с нее пример брать… - Рут снова разводит руками, а ее хрипловатый голос внезапно смягчается. - В то время нам было достаточно того, что мы любим друг друга… Думали – ну что еще нужно? Понимаете?
Скалли кивает, задумчиво разглядывая свой нетронутый сэндвич. Затем, облизнув губы, все-таки решается задать вопрос, который уже некоторое время так и вертится у нее на языке. До сих пор она сдерживалась, надеясь, что Рут вот-вот затронет эту тему сама.
- Так что же случилось с Сэмом, Рут?
Обе женщины смотрят друг на друга, а безмятежная тишина клонящегося к вечеру дня внезапно становится очень напряженной.
- Хороший вопрос, Дана Скалли. А знаете, что самое интересное? У меня нет на него ответа.
- Это очень печально, - расплывчато отвечает Скалли, прикинув, что прежде чем сказать что-то более конкретное, разумнее дождаться подробностей, а не гадать.
- Нет, погодите, сперва дослушайте. Потому что он вернулся, если бы мог… Я знаю, о чем вы подумали… Нет, все было не так… - качая головой, решительно отрезает Рут. - И нет – он не в тюрьме. Человек просто вышел в один прекрасный день из дома… и исчез.
За столько лет Скалли успела выслушать бессчетное количество таких вот историй. Расследования и рапорты о пропавших без вести – грустная и неотъемлемая часть следственной работы. В них редко удается поставить окончательную точку, а глубокие раны, вызванные исчезновением близких, остаются в душах остальных членов семьи надолго, нередко – на всю оставшуюся жизнь. Сглотнув, она смотрит в лицо Рут. В глазах женщины смешиваются настороженность и печаль.
- И когда это случилось?
- Ну… Скитеру только-только сравнялось четыре… А Сэм исчез немногим раньше. Мой сын никогда не видел своего папу.
Эта обыденная трагедия вызывает у Скалли искреннюю и глубокую печаль. Впрочем, ей волей-неволей закрадывается в голову и другая мысль: не мог ли этот мужчина просто-напросто улизнуть, не желая нести ответственность за своего ребенка и оставаться с женщиной, к которой – как знать? - возможно, просто охладел к тому времени?
- Не хотите рассказать подробнее, Рут? Как это произошло?
- Ну… Как я уже говорила – дерьмо случается…
Женщина внезапно поднимается из-за стола и начинает нервно расхаживать туда-сюда. Скалли видит, что Рут охвачена не столько печалью – вполне оправданной в таких обстоятельствах, сколько не дающим покоя страстным гневом.
- Порой люди исчезают, словно в воздухе растворяются, без всякой причины. Мой Сэм поехал в долину в такую же грозу, как сейчас, потому что нам позарез требовалось забрать новую душевую кабинку для третьего номера и срочно привезти еще кое-какие вещи. Но до города он так и не доехал.
- Автокатастрофа?
- Ничего подобного… скорее, что-то навроде этого шоу по телевизору… как бишь его… «Нераскрытые тайны». Никогда не смотрели?
Скалли озадаченно качает головой.
- Нет, но кое-что слышала.
- Его грузовик вскорости нашли. Стоял на обочине дороги, как ни в чем не бывало. Дверцы закрыты, окна тоже. Ключи в замке зажигания – все как полается. Только на лобовом стекле была какая-то трещина, а сиденье вроде как опалило, но они так и не поняли, почему. Бумажник так и остался в машине, вместе со всеми деньгами. И везде какая-то пыль и грязь…
- А полиция проводила расследование?
- А то как же. Если это можно так назвать. Приходили сюда, допрашивали всех и грузовик наш забрали для осмотра… - Рут чуть слышно всхлипывает и вытирает слезы. - Задавали мне кучу вопросов, куда же без этого… Только все они почему-то сводились к одному: а не было ли у меня, случаем, какой-то причины расправиться с Сэмом? Мне, беременной нашим ребенком… уже вооот с таким животом… Я, грешным делом, думала, что прям там и рожу…
- О, Рут…
- Дело открыли и почти сразу же закрыли. Следов грабежа не было. Следов взлома и насилия тоже, как и тела. Для них мой Сэм стал просто очередным мужиком, который, как последняя сволочь, смылся куда глаза глядят от своей беременной подружки. Зачем было копаться дальше? Все просто, как дважды два. Дело закрыто.
- Рут, пожалуйста, посмотрите на меня. Это важно, очень важно, - обратилась к ней Скалли, внимательно глядя в потемневшие, полные боли глаза женщины. - Что, по-вашему, случилось с Сэмом? Что говорит вам ваша интуиция?
- Интуиция? Она говорит мне одно: Сэма забрали… Кто-то или что-то. Что его похитили… Или, быть может, ударили по голове, и он до сих пор бродит где-то по свету, забыв, кто он и откуда. Я не знаю… А еще она говорит мне, что Сэм до сих пор жив. Что он непременно вернулся бы, что он хочет вернуться, Дана… Но не может… Не знаю, почему.
По-прежнему стоя, она прямо через стол наклоняется к Скалли, согнув широкие плечи и уперевшись ладонями о стол. Видно, что Рут совершенно серьезна, а большие темные глаза женщины становятся совсем черными, пока она продолжает говорить с какой-то суеверной торжественностью. И почему-то к ее словам, несмотря на всю их странность, невозможно отнестись скептически.
- А вот теперь – мы добрались до второй части истории. Знаешь ли, Дана, у нас тут не совсем обычное место. И, сдается мне, что твой Фокс знал об этом и оттого-то сюда и приехал. И что у него здесь какая-то цель. Вот почему я назвала это рукой Провидения. Так что вы обо всем этом думаете?
- Пока я еще не готова это обсуждать, - спокойно отвечает Скалли, - сперва хочу услышать, что вы подразумеваете под «необычным местом».
- Порой мне кажется, что здесь самая настоящая сумеречная зона. Радио внезапно отключается, телевизор не работает. Чертова телефонная линия ни на что не годится половину времени, хоть гроза, хоть нет. Каждый раз жду не дождусь, когда кто-нибудь здесь остановится, не только компании ради, но и для безопасности. Теперь понимаете, что я имею в виду?
- Более чем.
- Городским все это кажется смешным, они считают, что я просто преувеличиваю. Что ж, может быть, и так. Тут частенько сверкают молнии – высоко ведь, горы. Но я нередко вижу очень странные огни в небе, и они совсем другие. Ни в жизнь не поверю, что это всего-навсего… как их там? Ну… спутники и прочая дребедень…
- Метеозонды?
- Да, они самые. Когда ваш напарник вчера вечером спросил об этом, я чуть не подскочила. Но такие вещи не обсуждают с первым встречным – еще не хватало. Не самая лучшая реклама, да и для бизнеса плохо.
Скалли вдруг замечает, что, подавшись вперед и затаив дыхание, ловит каждое слово этой странной истории. И снова откидывается на спинку кресла, чуть увеличив расстояние между собой и Рут, чья убежденность и сила внушения производят поистине гипнотический эффект, особенно сейчас, когда понемногу сгущаются сумерки. Чай давно остыл, а еда так и стоит нетронутой, и обе женщины давно о ней позабыли.
- Но со временем ко всему привыкаешь, - тихо продолжает Рут, словно разговаривая сама с собой. - Особенно когда дробовик под рукой. С ним всяко спокойнее, хотя, если вдуматься – кого им напугаешь? Разве что двуногих, которые ищут приключений и создают проблемы… А ведь знаете, Сэм был не первым, кто вот так исчез на этой старой дороге и как в воду канул. Такое и раньше случалось и началось не вчера…
- Похищения, - уточняет Скалли, с запоздалым изумлением осознавая свой выбор слова. Влияние Малдера проявляется там, где его меньше всего ждешь.
- Да, люди просто исчезают – раз, и как не бывало. Но человек не может всю жизнь трястись и должен одолеть свой страх. Это мои родные места, я здесь всю жизнь прожила, к тому же мне надо растить ребенка. Планы на будущее и все такое… По-крайней мере мне бы хотелось в это верить…
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:06 | Сообщение # 11 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 7
Хватило одной-единственной вспышки молнии, чтобы полностью парализовать ее волю и пригвоздить к месту. Постыдная тайна, которую она носила в своем теле. Напоминание о том, что происходило в промежутке между ее исчезновением и таинственным появлением в больнице пять лет назад, напоминание, сопровождающее Скалли все эти годы. Со временем панические приступы стали не такими сильными: несгибаемая сила воли вкупе с яростной решимостью помогла ей взять над ними верх. Но до полной победы было еще далеко.
Молния всякий раз служила катализатором. Эта вспышка – словно щелчок выключателя где-то в подсознании, вызывающая неконтролируемую реакцию, подчиняющую себе все ее тело. И она реагирует, реагирует против воли, всякий раз одинаково, если не успевает подавить эту вспышку в самом зародыше, не успевает поставить заслон на пути первого камешка, грозящего обрушить лавину.
Скалли не в силах двинуться, не в силах заговорить, а перед ее мысленным взором вновь проплывают те же картины… Расплывчатые фигуры, разговоры, из которых невозможно разобрать ни слова… Они подходят все ближе, обступают ее неподвижное распростертое тело. А Скалли вынуждена просто молча наблюдать: она ровным счетом ничего не может поделать с ними, как и с безжалостными инструментами, которые словно по собственной воле терзают ее тело. Скалли явственно чувствует, как аппарат закачивает воздух в живот, и в этой раскаленной добела агонии с трудом понимает, что происходит дальше, отчетливо сознавая лишь одно: зонд проникает в ее тело все глубже и глубже.
Неподвижно застыв у окна, Скалли против воли еще раз переживает заново наиболее отвратительные и унизительные эпизоды своей жизни, а затем, невидящим взглядом уставившись в темное стекло, тщетно пытается собрать последние остатки достоинства и самообладания, которые только что в очередной раз разлетелись на тысячи осколков. «Ну же, давай, возьми себя в руки, чего ты стоишь?» - ругала она себя. Но ничего не помогало. Зажмурившись, Скалли приоткрыла губы, пытаясь дышать размереннее, и вцепилась в подоконник побелевшими пальцами, чтобы скрыть от Малдера неконтролируемую дрожь в руках. Оставалось надеяться, что он не заметил ничего странного…
Потому что никто не должен знать эту тайну… никто, в том числе и напарник, который по иронии судьбы сейчас находился от нее на расстоянии чуть ли не вытянутой руки. Доселе Скалли с грехом пополам удавалось скрывать от него истинное положение дел, пусть обманщица из нее всегда была никудышная. Но никогда еще она не чувствовала себя такой уязвимой в его присутствии, никогда он не был так близко к ней в такой момент. И уже очень долгое время этот парализующий ступор не наваливался на нее с такой неумолимой силой.
Ну почему, почему окно не было закрыто шторами…? Так невозможно дышать, нужно сосредоточиться… Ну почему она не попросила Малдера задернуть их? Что такого страшного случилось бы, поручи она эту задачу напарнику? Но нет, ей непременно нужно взяться за дело лично… Сейчас Скалли как никогда горько раскаивалась в собственной принципиальности и привычке никого ни о чем не просить. За которую теперь приходилось расплачиваться сполна.
Скалли отвернулась от окна и медленно, словно каждый шаг давался ей с трудом, двинулась в сторону кровати. А потом так же напряженно забралась под одеяло и, опустив голову на подушку, легла на бок, сжавшись в комок и подтянув колени к груди. И лишь когда до нее донесся тихий шорох, свидетельствующий о том, что Малдер сейчас раздевается по другую сторону кровати, надеясь заняться с ней любовью, вспомнила про свою пижаму. Которая по-прежнему была на ней. Скалли зажмурилась и мысленно застонала.
Затем прикроватная лампа погасла, а матрас прогнулся под его весом. Такое непривычное, еще ни разу не испытанное ощущение: внезапная темнота и близость Малдера, обволакивающее тепло его сильного тела, прижимающегося к ней. Скалли лежала неподвижно, изо всех сил стараясь расслабиться и дышать глубже, все еще надеясь подавить в себе те ощущения, что безжалостно вытащила наружу так некстати сверкнувшая молния. Отчаянно пытаясь вернуть недавнее настроение, умоляя свое тело игнорировать старые травмы, требуя охотно и с удовольствием отозваться на его ласки.
Придвинувшись ближе, Малдер обнял ее, привлекая к себе. Сейчас, когда на нем не было ни футболки, ни пижамных штанов, его кожа внезапно показалась Скалли обжигающе горячей. Как оказалось, Малдер все-таки разделся не до конца, но и через ткань оставшихся на нем боксерских трусов Скалли отчетливо ощущала его твердый член, прижимающийся к ее ягодицам. Скалли лихорадочно размышляла: как он воспринял тот факт, что она не сняла пижаму? И как поступит Малдер теперь? Станет ли расспрашивать, в чем дело, или сочтет такое поведение частью обольстительной дразнящей игры и сейчас просто примется раздевать ее сам – без лишних слов? Слышит ли он, как неистово бьется сердце у нее в груди?
Лежа в темноте, по-прежнему не издавая ни звука и не шевелясь, Скалли ждала… ждала, что вот-вот Малдер заговорит или станет ласкать ее. Но не происходило ровным счетом ничего. Пауза затянулась, и молчание становилось томительным, но тут Малдер внезапно убрал руку и отвернулся. Затем тихо щелкнул выключатель маленькой настольной лампы с его стороны кровати, и комнату залил мягкий желтоватый свет. Сердце Скалли сжалось.
- Думаешь, я не вижу, что что-то не так, Скалли?
Услышав эти слова, Скалли замерла. В так хорошо знакомом ей обманчиво спокойном голосе Малдера она безошибочно улавливает низкие нотки, выдающие его беспокойство, и другие, более резкие, в которых явно звучит обвинение. С замиранием сердца Скалли понимает: он все заметил, заметил сразу же и прекрасно знал, как она себя чувствует, уже тогда, когда ложился в постель и обнимал ее. Чувствуя себя полностью уничтоженной и загнанной в угол, с пылающими от стыда щеками, Скалли, не успев даже подумать, ощетинивается, даже не пытаясь сдержать гнев, укрываясь за ним, как за щитом.
- Не говори глупостей, - бормочет она, уткнувшись в подушку и закрыв глаза.
- И в чем причина? Все ведь из-за молнии, верно?
Выпущенная им наугад стрела с безошибочной точностью попадает прямо в цель, и сейчас Скалли готова от души проклинать его меткость и интуицию. Малдер, казалось, не заметил, как напряглось ее тело, и вновь придвинулся ближе, судя по всему, просто в стремлении утешить. Скалли почувствовала, как его рука вновь легла на ее талию, как Малдер опять привлек ее к себе, нежно, мягко, без всякой агрессии или властности.
- Эй, мы же договаривались играть честно… - Его мягкая настойчивость, его размеренный уверенный голос, само его присутствие успокаивало и внушало уверенность. - Друзья ничего не скрывают друг от друга, помнишь, Скалли? Я ведь поведал тебе свой секрет, так что теперь по справедливости твой черед.
Речь идет не о справедливости, Малдер, думала она, вновь закипая от ярости, а о тяжком бремени стыда, насилии над телом и душой, от которого уже никуда не деться и с которым приходится жить дальше. На миг его голос прорезал окутавший ее мерзкий тошнотворный туман, и ей показалось, что она вот-вот выпутается из этой отвратительной мерзкой паутины, показалось, что невесть откуда взявшееся невидимое препятствие между ними исчезнет… Скалли чувствовала, как размеренное, теплое дыхание Малдера слегка щекочет нежную кожу на шее, а затем он, чуть наклонив голову, взъерошил носом ее волосы и потерся щекой об ухо.
И это легкомысленное действие вместо того, чтобы успокоить, вновь обрушивает Скалли в самую гущу негативных эмоций, пробуждая так и не улегшиеся толком раздражение, страх и отрицание. Ну уж нет, она не желает, чтобы ее гладили по головке, как беспомощную девочку. Не желает, чтобы Малдер обращался с ней, как с ребенком, выведывая то, что его не касается, такими вот окольными путями.
- Ровным счетом ничего не случилось. Со мной все в полном порядке, - упорно стоит на своем Скалли, едва не поперхнувшись, впрочем, своей ложью.
В ответ слышится насмешливо-недоверчивое хмыканье Малдера. Какое все-таки бессмысленное, а главное, тщетное занятие – пытаться скрыть правду от первоклассного профайлера, способного уловить мельчайшие изменения в интонациях, распознать любой обман и вдобавок знающего ее лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Но отчаяние все-таки толкнуло Скалли на эту глупую и заведомо обреченную на неудачу попытку.
- Ты скрываешь информацию от своего напарника, Скалли. Всегда недоговариваешь: совершенно сознательно. Не врешь, но и не говоришь всей правды. Где-то я уже сегодня это слышал, причем совсем недавно. Ты, случаем, не помнишь, от кого? – шепчет Малдер, и его горячее дыхание обжигает нежную кожу на мочке ее уха.
Она немедля ощетинивается в ответ:
- Может, обойдемся без подначек? Или ты без них никуда?
- Именно так!
- Благодарю, но право же, не стоит беспокойства.
- И, тем не менее – я обеспокоен. А ты, как погляжу, по мере сил стараешься, чтобы я не скучал и почаще ломал голову – что на сей раз произошло?
- Тогда почему бы тебе не оставить меня в покое?
Даже сейчас, не видя его лица, Скалли чувствует перемену в его поведении. Удивленный вздох срывается с ее губ, когда Малдер кладет руку ей на плечо, разворачивая к себе, и, прижав к кровати, нависает сверху.
- Посмотри на меня, Скалли… Сейчас же, черт побери!
Они глядят друг на друга почти в упор с одинаково возмущенным видом. Сердито нахмурившись, Скалли вызывающе и упрямо вздергивает подбородок. Малдер нарушает молчание первым:
- Ты больше не одна, - уверенно начинает он, - и прошло то время, когда можно было просто отвернуться и скрыть от меня то, над чем ты предпочитаешь страдать в одиночку… Я уже не говорю о том, что такие компромиссы попросту опасны в полевой работе. Смертельно опасны. Для нас обоих. Но за все это время, за столько лет, ты ни разу не поделилась со мной… никогда, ни словом не обмолвилась о том, каково тебе пришлось и с чем ты вынуждена иметь дело. Но теперь я желаю это услышать. Ради нашей собственной безопасности. И ты мне скажешь, Скалли. Здесь. Сейчас. И точка.
- Ну уж нет! Тебя это вообще не касается, – негодующе возразила она.
- Ошибаешься. Ты моя напарница, а посему меня это касается, да еще как. И вот поэтому тоже касается, - яростно прошептал в ответ Малдер, ощутимо вдавив ее в матрас и прижавшись своими бедрами к ней так сильно, что она отчетливо почувствовала его все еще немного твердый член. - Все изменилось, Скалли, если ты сама не заметила, и отныне эта игра будет идти по новым правилам, неважно, нравятся они тебе или нет.
- Да пропади ты пропадом, Малдер… - Скалли извивается, пытаясь высвободиться, но он не отпускает ее, напротив, наваливается еще сильнее, и Скалли чувствует, как от ее беспорядочных движений его член снова становится тверже. И это лишь еще сильнее разжигает ее ярость. - А ну-ка, убери руки… Немедленно! – требует Скалли, яростно сверкая синими глазами.
- Как ты можешь по-прежнему скрывать от меня это?
- Я, безусловно, имею полное право и на личную жизнь, и на уважение!
- Я никогда не отказывал тебе ни в том, ни в другом. Но ты по своей собственной воле не так давно пересмотрела определение «личной жизни». Ты не находишь, Скалли, что теперь твоя личная жизнь перестала быть такой уж личной?
Прежде чем она успевает ответить, Малдер отстраняется и, оттолкнувшись от матраца мускулистыми руками, одним плавным грациозным движением вскакивает на ноги. Он явно не в состоянии стоять на одном месте и потому принимается расхаживать вокруг кровати, потирая рукой покрытый щетиной подбородок. Даже в тусклом свете настольной лампы видно, насколько он сейчас напряжен и взвинчен. Живое воплощение бессильной ярости и беспокойства одновременно.
- Ну уж нет, Скалли, так просто ты от меня не отделаешься. Понятно? Я играю наверняка. И отношусь к этому со всей серьезностью.
Скалли тоже поднялась, стараясь ничем не выдать обуревавших ее эмоций, и, свесив ноги с кровати, попробовала дотянуться до пола, чтобы сесть ровнее.
- Не пытайся подсластить мне пилюлю… Не нужно ничего скрывать. Вне зависимости от того, как я реагирую, вне зависимости от обстоятельств… - процитировал Малдер. - Между прочим, твои собственные слова, адресованные мне всего несколько минут назад…
Он остановился рядом со Скалли, пристально глядя ей в лицо. Глаза напарника казались совсем темными и непроницаемыми, а губы были плотно сжаты в узкую линию. Она чуть не отшатнулась - такая сила эмоций исходила от него сейчас.
– Так что, теперь, Скалли? Возьмешь их обратно?
Вот оно, именно то, чего она так боялась… неизбежная необходимость отбросить тщательно выстроенную внутреннюю защиту, предать огласке то, о чем Скалли решительно не хотела говорить. Еще тогда, несколько дней назад, стоя в их офисе, и задумчиво созерцая через призму его очков внутреннее убранство помещения, Скалли уже знала, к чему все это может привести. Знала, что открывшись перед ним хоть в чем-то, должна будет сделать следующий шаг. И еще один. И еще. Потому что Малдер непременно пожелает дойти до самого конца, а ей придется отказаться от того, что Скалли считала своим неотъемлемым правом: самой решать, о чем говорить и о чем умалчивать. Знала, что если позволит себе поддаться своему отчаянному влечению к Малдеру, то рано или поздно вынуждена будет считаться с ним. Потому что он не пожелает и дальше играть на ее условиях.
Сидя на кровати, Скалли чувствовала себя как никогда маленькой и беспомощной, сейчас, когда Малдер вот так нависал над ней, по-прежнему не сводя с нее глаз. Поэтому она встала и, отойдя на несколько шагов, отвернулась.
- Я вкладывала с эти слова несколько иной смысл, Малдер. Речь шла о работе.
- А я вкладываю такой. Поскольку ищу от тебя взаимности, далеко выходящей за пределы того, что объединяет напарников, которые просто работают вместе. Тем более теперь, после всего, что между нами произошло… Мы уже много больше, чем коллеги, и нас уже связывают гораздо более интимные вещи. Откройся мне, Скалли, вот все, о чем я прошу… Но похоже, ты готова впустить меня в свое тело, но только не в свою душу.
Эти полные горечи слова - словно удар наотмашь. Скалли стискивает зубы, не желая идти на попятный, хотя ее так и подмывает сказать что-то в свое оправдание.
- Ты не понимаешь… - в конце концов с тихим отчаянием бросает она Малдеру, а голос ее предательски срывается, - ты и представить не можешь, каково мне пришлось и как я себя чувствовала…
Он нерешительно подходит ближе.
- Нет, но позволь мне предположить. Беспомощной? Не владеющей своим телом? Неспособной пошевельнуться или сказать хоть слово? Вынужденной безропотно терпеть все, что с тобой делают, несмотря на то, что прекрасно осознаешь происходящее?
- Перестань… - выдохнула Скалли, чувствуя, что не вынесет больше ни минуты.
- Да, я знаю, как это больно. И мне тоже знакомы и стыд, и вина, и гнев из-за того, что ты не сделал ровным счетом ничего, чтобы предотвратить происходящее с тобой. Мне довелось почувствовать это на своей собственной шкуре, пока ты была в Африке и пыталась найти там ответы, которые в итоге спасли мне жизнь. И повторно, когда тот прокуренный сукин сын делал, что хотел, и с моим телом, и с моим разумом. А что касается отголосков прошлого…
Малдер шагнул ближе. Сейчас он был напряжен, словно натянутая до предела струна.
- Я могу представить, с чем тебе пришлось иметь дело во время твоего похищения. То же самое, хотя, разумеется, и в меньшей степени, мне самому довелось испытать в ночь похищения Саманты. И даже этого хватило… а травма оказалась настолько сильной, что моя память блокировала тот инцидент на протяжении многих лет. Пока он все-таки не всплыл на сеансе регрессивного гипноза, и только тогда я вспомнил все, вспомнил, каково это было… И ты знаешь, Скалли…
Малдер склонил голову и, обняв ее, крепко прижал к себе. Скалли молчала - в горле стоял ком от сдерживаемых рыданий, но она все-таки совладала с собой и сумела их подавить, вслушиваясь в знакомый голос напарника, звучащий теперь совсем рядом.
- То же самое я испытал после того, как ты исчезла. Да, те же самые чувства, - заверил ее Малдер, когда Скалли, подняв голову, недоверчиво посмотрела на него блестящими от слез глазами, - беспомощность. Когда ничего, совсем ничего не можешь поделать и вынужден просто сидеть сложа руки. Когда от злости начинаешь сходить с ума. А затем еще раз, все по новой, когда ты заболела, и все шло к тому, что тебе не выйти победителем из той схватки. Но ты… ты выстояла.
- Малдер, меня забрали против моей воли… Лишили своими опытами того, чего никогда не вернуть назад… Обращались, как с лабораторной крысой. А я… я вынуждена была просто наблюдать… Я не могла им помешать, ничем, никак…
- Шшш… Не объясняй… Я знаю…
Сквозь дымку слез, застилающую глаза, Скалли видела его лицо, где, как в зеркале, отражались ее собственные эмоции.
- Если и есть кто-то, способный понять, через что тебе пришлось пройти, - заверил он, - то это я, Скалли. Я понимаю.
Ладони Малдера опустились на плечи Скалли и нежно сжали в подтверждение его слов, а пальцы размеренно поглаживали ее ключицы, неторопливо, успокаивающе. А через некоторое время Малдер принялся растирать ее ледяные руки прямо через ткань пижамы. Скалли чувствовала его горячие ладони, размеренно скользящие то вверх, то вниз. И еще раз… и еще…
- Я не собиралась прятать голову в песок и отрицать те события, - внезапно призналась она напряженным, хриплым шепотом. – Просто из всех сил старалась поверить, что все это осталось позади. Что случившееся не сломит меня, что я справлюсь. Не дам им уничтожить меня окончательно. - Она вновь нечеловеческим усилием воли подавила рвущиеся из горла рыдания и, задохнувшись от боли, продолжала: - Я столько уже потеряла…
Скалли на мгновенье замолчала, а перед ее глазами, словно летопись потерь, проплывали картины, и от каждой из них становилось все больнее и больнее.
Фарфорово-белое лицо Мисси в морге при больнице. Обмякшее тельце Эмили, казавшееся таким мирным после смерти, после всех страданий, что выпало ей при жизни. Малдер, распятый и привязанный к тому безумного вида столу: голова перевязана, а из-под повязки сочится кровь, капля за каплей унося с собой его жизнь.
- Чувство собственного достоинства, Малдер… возможность родить ребенка…
Голос Скалли вновь сорвался, и Малдер с глухим стоном крепче сжал напарницу в объятиях. И нежно коснулся губами ее лба, обхватив сильными ладонями спину. Скалли спрятала лицо у него на груди, пытаясь спасти последние остатки самоконтроля.
- Малдер?
- Я здесь… с тобой, - выдохнул он, а его руки беспорядочно поглаживали ее по спине и шее.
- Ты помнишь, как чувствовал себя, когда был маленьким и кошмары будили тебя среди ночи? – Она сделала паузу и почувствовала, как Малдер кивнул. – Если кто-нибудь – как правило, мама или Мисси начинал расспрашивать, что мне приснилось, я никогда не решалась рассказать им об этом сразу же. Мне казалось, что заговорив о своем кошмаре, особенно прямо там, в темноте, я тем самым впущу его в реальность. Обсуждать его означало признать, что он в самом деле напугал меня, означало дать ему право на существование…
- То есть, отрицая его существование, ты тем самым избавляешься от него и не позволяешь ему повториться. Как и сейчас: в данной ситуации, - прошептал Малдер, поясняя мысль, когда Скалли подняла на него испуганный взгляд. – Вот почему ты хранила это втайне от всех, да? В том числе и от терапевта…
Она закрыла глаза, чтобы хоть как-то справиться со слезами, грозящими вот-вот хлынуть из глаз, и Малдер вновь обнял ее.
- Но знаешь, если взглянуть на все это немного под другим углом, то у тебя все-таки есть какое-никакое, но преимущество… И заключается оно в том, что ты кое-что помнишь, и помнишь настолько хорошо, что эти воспоминания проявляются не только в ночных кошмарах, но и в реальной жизни. А значит – есть возможность поймать их и вытащить на свет божий. Они не прячутся, как бесплотные призраки где-то в самой глубине твоей памяти, в то время как ты даже не подозреваешь об их существовании, как произошло со мной… И это уже половина дела. Так что не все так плохо.
- В этом ты весь, Малдер. Кто, кроме тебя, мог бы увидеть во всем этом хоть что-то хорошее? – притворно упрекнула его Скалли сквозь слезы.
- Только я, - вновь согласился он. – Но ты тоже сможешь со временем. Не сомневаюсь.
Буря эмоции, свирепствовавшая в ее душе, понемногу утихала, и Скалли постепенно проникалась другими, не столь мятежными чувствами. Успокаивающий голос Малдера, по-прежнему прижимавшего ее к себе, прикосновение его горячих губ к шее – все это странным образом утешало. Он слегка покачивал ее в объятиях, словно испуганного ребенка, и Скалли вдруг ощутила, что все дурное отступает, сменяясь странным чувством покоя и безопасности. Желая устроиться поудобнее, она прижалась ближе к напарнику, не сумев сдержать глубокий судорожный вздох облегчения.
- Спасибо… за то, что ты со мной…
Малдер улыбнулся и нежно коснулся губами ее шеи прямо за ухом, глубоко вздохнув и потершись носом о мочку.
- Где же мне еще быть, как не с тобой, - прошептал он. - Не забывай, я ведь люблю тебя…
В третий раз Скалли слышала эти слова из его уст. Впервые они сорвались с губ Малдера там, в горячем источнике, когда он исступленно прижимал ее к себе, лихорадочно шепча на ухо свои признания в дымке только что утоленной страсти. Те же самые слова уже звучали и здесь, в освещенной мягким светом комнате. Чуть раньше, нынешним вечером, когда они лежали на этой кровати, сжимая друг друга в объятиях, а Малдер восторженно шептал ей об этом в промежутках между игривыми поцелуями и неторопливыми ласками.
- …не отгораживайся от меня…
Нежная настойчивость, прозвучавшая в голосе напарника, придала Скалли решимости. Она открыла глаза и, закусив губу, посмотрела на него, уже не скрывая горячие слезы, бегущие по щекам. Сейчас, в сильных безопасных объятиях любимого казалось самым простым и правильным без возражений согласиться на такую разумную просьбу и ни о чем больше не думать. Но вместе с тем ей думалось, что поступить так означало отказаться от самой себя и того способа, которым Скалли за свою жизнь научилась давать отпор мучившим ее страхам.
И тут, подняв взгляд к окну, она впервые обнаружила, что шторы, оказывается, уже были задернуты все это время. Малдер, вероятно, сделал это, еще когда раздевался, перед тем, как лечь в постель, - сразу после того, как увидел ее реакцию и понял, что именно молния и вытащила на поверхность ту старую травму. Скалли все еще стояла молча, неподвижно замерев в кольце его рук, и смотрела на яркие всполохи, сверкающие по ту сторону надежно скрытого от ее глаз стекла, и чувствовала, как непоколебимая и твердая решимость, которую она испытывала всего минуту назад, постепенно слабеет.
- Малдер, я не могу обещать, что всегда и всякий раз…
- Я и не требую… Мне просто нужно было убедиться, что я правильно все понял. Теперь мы оба знаем, с чем имеем дело…
Он продолжал говорить, размеренно и успокаивающе, а затем, поцеловав Скалли в лоб, повел к кровати. Быстро и ловко взбил подушку, помог лечь и накрыл одеялом, прежде чем, выключив свет, улечься рядом. На сей раз без всякого подтекста и не притязая ни на что большее. У Скалли защемило сердце, когда Малдер вновь обнял ее и прижался сзади, но на сей раз близость его тела утешала, но не подавляла. Его вторая рука мягко опустилась на ее бедро поверх одеяла.
- Приятных снов, - прошептал Малдер и, склоняясь над ней, украдкой поцеловал в щеку, прежде чем тоже опустить голову на подушку. Скалли слышала, как он слегка закашлялся, и этот звук почему-то показался ей таким успокаивающим и уютным, так же, как пришедшие ему на смену размеренные колебания его груди, которые она ощущала спиной. Словно волны, то накатывающие на берег, то отступающие назад… Устойчивый, расслабляющий, усыпляющий ритм, как прилив, бережно качающий суда, стоящие на якоре, и теплое дыхание, ласкающее щеку, подобно теплому бризу. И Скалли казалось, что пока там, за ее спиной, лежит Малдер, она может спать спокойно. Все будет в порядке, и никакой шторм ей не страшен…
Сонный обволакивающий покой медленно, но верно смирял мятежные воды ее сознания. Лежа с открытыми глазами, Скалли отстраненно слушала, как где-то вдали грохочет гром, и наблюдала за приглушенными занавеской вспышками молний. Ее веки все больше тяжелели и в конце концов закрылись. Под успокаивающие звуки дыхания Малдера она мало-помалу погрузилась в сон…
…Скалли казалось, что она не то спит, не то грезит наяву. Каким-то неведомым образом она снова очутилась там, в жаркой, окутанной паром воде источника, в объятиях напарника. Невесомо качается в кольце его сильных рук, крепко прижавшись к нему, а над их головами – лишь бездонное звездное небо. Малдер осыпает поцелуями ее скулы, затем его влажные горячие губы начинают осторожно посасывать мочку ее уха. Но эта вода почему-то не пахла сероводородом, и Скалли ощущала лишь знакомый мускусный запах его кожи и волос и горячее дыхание, щекочущее ухо. Она слышала как Малдер что-то тихонько шепчет ей низким, соблазнительным, едва различимым голосом…
- Скалли… ты не спишь?
Не было никакой разницы между сном и явью. Лишь завораживающий рокот его голоса и осторожное прикосновение пальцев, скользящих по ребрам под верх ее пижамы, и теплая ладонь, неторопливо накрывающая грудь. Скалли чувствует, как постепенно твердеют соски, отзываясь на эти нежные дразнящие ласки, а тело охватывает странное томление.
Со стоном она поворачивается лицом к Малдеру и, дрожа, касается его губ своими. Сейчас он полностью обнажен, а его кожа кажется обжигающе горячей даже сквозь шелковую ткань пижамы, и Скалли хорошо чувствует, как пульсирует твердый член, прижимающийся к ее животу.
- Малдер…?
Они сливаются в долгом жарком поцелуе, которому, казалось, не будет конца, но затем Малдер все-таки отрывается от ее губ и начинает спускаться ниже, оставляя влажный горящий след на ее горле и шее.
- Боже… - выдыхает он, перемежая свои слова неистовыми поцелуями, - ты такая красивая…
Скалли чувствует, как Малдер расстегивает пуговицы на пижаме, ощущает, как щекочет кожу прохладный воздух, когда он снимает верх, а затем прикосновения его горячих губ, ласкающих затвердевшие соски, все еще чувствительные после их предыдущих занятий любовью. Малдер стонет в упоении, поочередно втягивая в рот то один, то другой, и Скалли, запрокинув голову, крепко сжимает пальцами плечи напарника, привлекая его ближе. Он меж тем продолжает свои ласки и, легонько прикусив, обводит языком чувствительную плоть. Подспудная сонная жажда, заставившая Скалли проснуться, вдруг растворяется во всепоглощающей волне наслаждения, стремительно затопившей ее тело и сосредоточившейся внизу живота, и Скалли с хриплым стоном выгибается под его прикосновениями.
Она забыла, каким невыразимо чувственным может быть пробуждение от ласк мужчины, переходящее в секс.
Словно бы не прикладывая к тому никаких усилий, Малдер вспоминал все чувствительные участки на ее теле, прикасаясь к напарнице с такой (же) осторожностью и бережностью, словно к безмерно ценному и хрупкому предмету. Его пальцы, язык и губы скользили по ее телу, поглаживая, облизывая и целуя. Скалли казалось, что Малдер заранее знал, как она отреагирует, знал, где и как следует коснуться ее в следующий раз. Постепенно он опускался все ниже: неторопливо, с завораживающей уверенностью, словно играя на редком инструменте и ни на секунду не прерывая своих ласк. А его губы были то нежными и мягкими, то требовательными и безжалостными, и каждое их прикосновение все сильнее разжигало желание Скалли.
Малдер стянул с нее пижамные штаны и принялся целовать ее напрягшийся живот, обводя языком пупок и чуть выступающие изгибы тазовой кости. Искусные пальцы проскользнули между бедер Скалли, легонько прослеживая мокрые от возбуждения складки, а затем, нажав сильнее, проникли глубже, и она, вздрогнув, хрипло застонала, чувствуя, как напрягается все ее тело. Сама того не сознавая, Скалли безвольно запрокинула голову, сильнее раздвигая ноги. Малдер погрузил несколько пальцев в ее горячее лоно, а затем, склонив голову, провел языком по набухшему пульсирующему клитору…
Кульминация, обжигающая, яростная, охватывающая все тело разом, словно лесной пожар, обрушивается на нее почти в то же самое мгновенье. С хриплым задыхающимся вдохом Скалли, вздрогнув, выгибается под ним, прежде чем Малдер успевает сделать что-то еще или хотя бы перевести дыхание.
Никто из них не произносит ни слова, лишь с губ Малдера, словно утешительный бальзам, срывается ее имя. Сотрясающая Скалли дрожь еще не успевает стихнуть, когда Малдер, решительно раздвинув ее трепещущие бедра, не дожидаясь, пока она придет в себя, одним толчком входит в нее. Скалли чувствует, как еще сильнее напрягается его и без того твердый член, когда внутренние стенки ее лона сжимаются вокруг него. Упираясь руками в матрас по обе стороны ее тела, Малдер с гортанным стоном подается вперед и начинает двигаться: резко, глубоко, быстро, стремительно приближаясь к кульминации. А затем выскальзывает из нее и с сонным и умиротворенным вздохом ложится между ее раскинутых бедер.
Некоторое время оба лежат в мирном молчании, вдыхая насыщенный мускусным запахом секса воздух и вслушиваясь в окружающую тишину. Дождь перестал, и снаружи не доносилось ни звука, за исключением приглушенного стука срывающихся с деревьев и падающих на крышу капель и все еще сбивчивого и хриплого дыхания Малдера возле самого ее уха. Он опускает голову и прижимается щекой к ее груди, а Скалли, протянув руку, нежно взъерошивает его влажные волосы.
- Прости…
Ее сожаления, разумеется, касаются вовсе не рекордно короткого по своей продолжительности секса, а тех резких и несправедливых слов, что она позволила себе несколькими часами ранее. Сейчас, когда память о них вернулась, Скалли воспринимает их как ту самую ложку дегтя, мешающую ей в полной мере насладиться нынешним блаженным забытьем. В горле снова встает ком, и Скалли тщетно пытается справиться с леденящим ощущением, проникающим в душу, и презирая свою слабость не меньше, чем те попытки обмана, которые с таким усердием претворяла в жизнь.
В следующее мгновенье руки Малдера окружают ее, принося с собой покой и утешение.
- Гони эти мысли прочь, Скалли, и немедленно.
- Ты же знаешь, что это невозможно.
- Шшш… - Она чувствует его дыхание и колючую щетину, царапающую нежную кожу, когда его горячие губы коснулись ложбинки между грудями. – Вовсе незачем думать об этом сейчас. Всему свое время, мы с этим справимся, – прошептал Малдер.
Скалли кивнула и заморгала, чувствуя, как предательские слезы снова сбегают по вискам и скатываются на подушку. Ее пальцы судорожно обхватили его голову, словно спасательный круг, и срывающимся, дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом, Скалли тихо прошептала:
- Я люблю тебя…
В тишине комнаты эти слова, произнесенные негромким, охрипшим голосом, прозвучали удивительно искренне, а Малдер, чуть приподнявшись на локте, осторожно провел пальцами по щеке Скалли, ища следы слез. И найдя их, бережно стер влагу подушечкой большого пальца, а затем приник к ее дрожащим губам в нежном, утешительном поцелуе, который говорил больше, чем любые слова.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:08 | Сообщение # 12 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 8
Прошло уже четыре года, но Рут ничего не забыла. Четыре долгих года – целая вечность для того, кто продолжает любить и ждать. Есть ли предел человеческому терпению, отмерен ли срок его надеждам и чаяниям? Малдер сказал ей однажды, много лет назад, что знает разницу между ожиданием и надеждой. И теперь Скалли невольно задается вопросом, относится ли то же самое и к Рут.
И хотя на словах история женщины звучит чересчур причудливо и невероятно, Скалли никак не может подавить неприятное предчувствие, что разгадка может оказаться гораздо проще и тривиальнее. Нельзя не признать, что такие вот глухие и малонаселенные места, как магнит, привлекают тех, кто ищет уединения и желает вести простую жизнь вдали от соблазнов этого мира. И как легко затеряться в них тому, кто вовсе не желает быть найденным. Скалли мысленно взмолилась, чтобы Сэмуэль Толливер не был из их числа.
Но если ее догадка неверна и мужчина действительно исчез не по своей воле, то что, ради всего святого, могло с ним случиться? Какие неведомые силы приложили к этому руку? Возможно ли, чтобы здесь, на этой горе, и впрямь творилось что-то странное? Скалли вспоминает свою вчерашнюю паническую атаку, вновь поражаясь ее силе и интенсивности, и испытывает немалое искушение списать свою реакцию на некое таинственное влияние извне.
Скалли давно не отрицает существования необъяснимых явлений, вне зависимости от того, что служит их причиной: странный магнитный дисбаланс, генетические мутации, необычные психические способности или что-то еще, чему вовсе нет объяснения. Доказательством тому служит ее многолетняя работа в «Секретных материалах». Работа, которую Скалли выполняла исключительно добросовестно, невзирая на свое преклонение перед наукой и профессиональную преданность ФБР. Но те изменения, которые она замечает в себе, достаются дорогой ценой, причем как правило - в результате весьма травмирующих обстоятельств. И, сказать по правде, ей зачастую не хочется лишний раз даже вспоминать о тех событиях, которые она не может объяснить с научной точки зрения, не говоря уже о том, чтобы обсуждать их с посторонними.
Шрам в основании шеи и ее бесплодие служат для Скалли весьма красноречивыми напоминаниями о некоторых из них.
По этой причине она предпочитает отдавать инициативу Малдеру, позволить ему докапываться до сути с помощью его причудливой логики и эклектичных и экстравагантных теорий. Теорий, неизменно выводящих ее из себя начиная с того самого дня, когда они начали работать вместе. Почему бы не позволить напарнику выполнить ту часть работы, в которой ему нет равных? Ее черед придет позже: сгладить острые углы и закрыть зияющие дыры в его выкладках с помощью научного здравомыслия и трезвого рационализма. И это, что ни говори, удается Скалли мастерски.
Но теперь, как уже бывало и прежде, она вынуждена решать задачу в одиночку, без Малдера. Пока тот рыщет по лесу в поисках неразгаданных тайн, другая, не менее таинственная, сама негаданно-нежданно угодила ей в руки. Прямо скажем, не та удача, которую Скалли бы предпочла, будь у нее выбор.
Рут меж тем продолжала говорить: ее голос долетал до Скалли, словно безостановочное журчанье ручейка в лесу, но та никак не могла отвлечься от своих раздумий и сфокусировать внимание на словах женщины. Скалли машинально отмечает, что шум ветра за окном усиливается: до нее доносится шум деревьев и шелест падающих на землю листьев. Вдали вновь слышится предупреждающий рокот грома, и мысли Скалли немедля обращаются к Малдеру, который по-прежнему где-то там, в этой непролазной мокрой чащобе. Скорей бы он уже приехал: им уже давно следовало отправиться домой.
Усилием воли Скалли все-таки возвращается в настоящее и сосредотачивается на том, что говорит ей Рут, и слова женщины наконец-то снова обретают смысл.
- ...А на лето приезжают туристы, останавливаются в кемпинге – на денек-другой, а кто и побольше… Тут всего-то и есть шесть номеров, но даже с ними хлопот по горло, так что в сезон приходится звать сестру, чтобы помогала мне со стиркой и готовкой. Они с мужем - его зовут Карл - вообще-то обретаются внизу, в городе, но он привозит ее сюда, если я не справляюсь и требуется помощь. Впрочем, сестрица моя не большая охотница здесь оставаться. И затащить ее сюда не легче, чем к врачу, чтобы зуб вырвать, а уж если гроза на подходе, так мою сестрицу и вовсе ни в жизнь не дозовешься…
Да, с улыбкой думает Скалли, сделав глоток уже холодного чая, Рут не зря утверждала, что любит поговорить.
- Ваш мужчина, Фокс… он такой же высокий, как мой Сэм, разве что постройнее. Представляете, мой Скитер просто в него влюбился. Даже не верится. С ним такое нечасто случается. Поначалу-то мальчик здорово перед ним робел, но потом… Знаете, что я вам скажу: меня до слез тронула его доброта, то, как ваш мужчина повел себя со Скитером вчера, после ужина. Что нашел время и по собственной воле уделил ему минутку – задержался только ради того, чтобы перекинуться с ним словечком… Мой мальчик был так счастлив…
Скалли и не думает ставить под сомнение доброту Малдера, хотя знает, что затеять разговор с малышом его побудило не столько бескорыстное благородство, сколько чувство вины. Но в то же время слова Рут задевают какую-то струнку в ее душе. Скалли невольно вспоминает собственные чувства, нахлынувшие на нее вчера, когда она наблюдала за Малдером и мальчиком.
- Мой Сэм с самого начала был таким… надежным… Настоящий глава семьи. Он прямо дождаться не мог, когда сможет взять на руки своего ребенка. Сэм всегда хотел детей. И когда сроки уже подходили, старался вообще не оставлять меня одну. Была б его воля, он бы и вовсе не уезжал… - Рут, не договорив, опускает голову, стискивая подол фартука, а из ее глаз катятся слезы.
- Я все рассказала Скитеру про его папу, про Сэма. Мой сын должен знать, что за человек дал ему жизнь и на кого ему надо быть похожим, когда он вырастет. И сказала, что нельзя отчаиваться, что мы должны ждать и быть готовы к тому, что однажды его отец снова будет с нами. И когда этот замечательный человек вернется и поцелует его маму, Скитер не должен бояться подойти и обнять его.
- А у него есть второе имя, кроме «Скитера»? – мягко интересуется Скалли.
- Да, и это имя ему выбрал Сэм. В Библии пророк Самуил помазал на царство нового царя, когда тот был еще маленьким мальчиком. Нас с ним очень трогала история о ребенке, который жил высоко в горах и знать не знал о том, что готовит ему судьба, до тех пор, пока Самуил не разыскал его, чтобы дать этому ребенку свое благословение.
- Дэвид? В честь царя Давида? – тихо говорит Скалли, удивляясь, что сей факт еще не изгладился из ее памяти.
- Да… Вооз, взявший в жены Руфь, был прапрадедом Давида. Казалось, им всем предназначено было провести жизнь в ожидании грядущего. Вот так-то. Но они ждали своего часа. И оно того стоило. Вот так, милая.
Рут со вздохом встает и скрещивает руки на груди.
- Дана, я по-прежнему надеюсь и верю, что и мой Сэмюэл в один прекрасный день тоже придет сюда, к нам. Придет, чтобы найти здесь своего мальчика, своего Дэвида. А пока мы со Скитером просто ждем и стараемся не сидеть сложа руки. Это единственное, что нам остается: жить, верить и молиться. Жизнь продолжается.
- Это так Рут… жизнь продолжается. Но без него это уже другая жизнь. И боль никуда не денется.
- Да, верно, - Рут испытующе смотрит на свою собеседницу. - Но разве вы бы не предпочли до последнего ждать и надеяться на лучшее? Как бы вы поступили на моем месте?
Услышав вопрос, Скалли не может не вспомнить свой худший страх, преследующий ее в течение многих лет. С тех самых пор, когда Скалли поняла, что ее сердце принадлежит Малдеру, что этот мужчина стал неотъемлемой частью ее жизни. Когда стало ясно, что узы, связавшие их много крепче, чем просто дружеская близость напарников, когда оба многое пересмотрели в своем мировоззрении.
Их сильные стороны перекрывали слабости друг друга, породив в итоге удивительный взаимодополняемый союз, в котором каждый отдавал все, что мог, не считая, сколько получает взамен. Им удалось избежать той ловушки, в которую попадались многие в Бюро: когда начинаешь полагаться на напарника настолько, что теряешь бдительность и действуешь, очертя голову. Оба видели, к чему это в конце концов приводит, и поэтому были настороже.
Внезапно Скалли с небывалой ясностью представила себе эти леденящие кровь картины… Малдер сражен при исполнении служебных обязанностей. Выстрел, смертельная рана, кровь, густым потоком сочащаяся сквозь ее пальцы… всю эту безнадежную ситуацию, в которой даже она, Скалли, умеющая оказать квалифицированную первую помощь, окажется бессильна. Представила лежащего на ледяной больничной простыни бледного и неподвижного Малдера, чье тело будет ожидать еще одно, последнее унижение перед похоронами. Скалли точно знала одно: что никогда не смогла бы выполнить эту задачу самостоятельно и возложила бы ее на другого врача.
Ее сердце разрывалось бы от горя, но как бы безутешна она ни была наедине с собой, на людях Скалли сохраняла бы каменное спокойствие. Она пришла бы на похороны, терпеливо выслушала немногочисленные соболезнования друзей и родственников со своей стороны, ощущая себя одинокой, как никогда в жизни. И Малдер остался бы там – под надгробным камнем. Как ее сестра, как отец… С этим пришлось бы смириться. Смириться и жить дальше, вне зависимости от того, насколько велика боль от его потери. Жить, даже если этой боли никогда не суждено будет утихнуть.
Но если бы Малдер вот так же исчез, как сгинул Сэм? Внезапно, без следа, а она не знала бы, ни где он, ни что с ним? Скалли могла только догадываться о тех страданиях, которые пришлось перенести ее семье тогда, пять лет назад, после ее собственного исчезновения. По сравнению с томительным ожиданием даже известие о том, что она в больнице в состоянии комы, должно было стать для всех облегчением. Скалли вспомнила, как не находила себе места, когда Малдер исчезал на несколько дней, а порой и на неделю, а она понятия не имела, где он и что с ним. Как однажды, отыскав его, вынуждена была оставить вновь и немедленно ехать в Африку для того, чтобы найти способ спасти здоровье напарника и саму его жизнь.
Но так или иначе, у нее не осталось бы того ежедневного и ежечасного напоминания, которое было у Рут, что ждала ребенка от любимого мужчины. Ребенка, который пришел в этот мир, когда его отца уже не было рядом. Ребенка, которого он так ни разу и не увидел. Быть может, в такой ситуации бесплодие, которое она всегда считала проклятием, даже в чем-то предпочтительнее? Что лучше – просто скорбеть о том, что ушло безвозвратно, или же вот так одной растить ребенка без отца? Вряд ли она решится задать такой вопрос Рут.
Обе женщины вздрагивают, когда кто-то начинает изо всех сил дергать дверь.
- Мама! Открой!
- Ну что такое? Ступай, поиграй еще немного.
Ребенок протестующе ноет и снова трясет дверь, и Скалли едва заметно улыбается, видя, как Рут преувеличенно тяжко вздыхает и закатывает глаза.
- Я уже наигрался, мама! Открой!
Подмигнув Скалли, Рут встает, чтобы открыть дверь.
- Ну и что стряслось, надоеда?
Мальчик останавливается на пороге и, кажется, раздумывает – то ли обидеться, то ли улыбнуться. Застеснявшись, он отворачивается от Скалли, сердито дергает плечами и надувает губы.
- И вовсе я не надоеда.
- Эх ты, мой маленький настырный надоеда-Скитер… Да-да, такой ты и есть.
Рут притягивает к себе ребенка и щекочет его под подбородком. Тот громко смеется, а Скалли, глядя на эту картину блестящими от слез глазами, думает о том, что материнские объятия и материнская любовь становятся еще дороже, когда место отца пустует. Вот он, ответ на вопрос, которым она недавно задавалась. Ответ, после которого Скалли ощущает себя опустошенной, уничтоженной и лишенной самого важного в жизни.
Чуть слышно вздохнув, Скалли поднимается со своего мести и, заправив за ухо непослушную прядь, ласково взъерошивает кудри мальчика.
- Скитер, - говорит она чуть слышно, - у тебя замечательная мама.
- Это точно. А еще она меня отвезет в город на этой неделе.
Улыбка внезапно застывает на губах Скалли. Какая-то смутная мысль мелькает в голове, и, пытаясь ухватить ее, Скалли вновь начинает перебирать в памяти все разговоры и события этого дня. Сопоставляя, сравнивая и сортируя разрозненные кусочки.
- А что, грузовик до сих пор у вас? – тихо спрашивает она, глядя в окно.
Рут резко оборачивается в ее сторону.
- Грузовик Сэма? Да. Но смотреть на него каждый божий день было для меня слишком тяжело, поэтому я решила его убрать с глаз долой. Я-то почти не вожу: мне помогает сестра с семьей, да и уезжать отсюда надолго так и так нет возможности. Но продать наш старый грузовик у меня рука не поднялась. Стоит себе с тех пор в нашем старом сарае.
Скалли поворачивается к Рут, пристально глядя на женщину, и, по-прежнему погруженная в свои мысли, начинает надевать пальто.
- У вас найдется фонарик? Мне пришла в голову одна идея. Но чтобы ее проверить, нужно осмотреть машину.
В сарай явно никто не заходил уже очень давно: дорожка, ведущая туда густо заросла кустами ежевики, между которыми не так-то легко пробраться, особенно в сгущающихся предгрозовых сумерках. Мокрые колючие побеги, прибитые к земле ветром и дождем, то и дело цепляются за брюки Скалли, и она постоянно вынуждена останавливаться, чтобы стряхнуть их. Рут шагает впереди, а рядом с ней – Скитер.
- Пойдем назад, я боюсь ходить в этот сарай, мама, - ноет ребенок.
- Так, ну вот и он. Там внутри сейчас ничего, кроме старого хлама.
Фонарик переходит в руки Скалли. Она включает его, и луч света выхватывает из темноты покосившиеся серые стены и поросшую зеленым мхом крышу. Оконное стекло все в трещинах, а со стен хлопьями осыпается краска. Скалли берется за ручку и тянет ее на себя. Петли проржавели, и дверь со скрипом распахивается, стоит лишь слегка толкнуть ее. Внутри сарая - непроглядная чернота.
- Не надо, не ходите!
Скитер тут как тут: цепляется за ее рукав, а глаза мальчика совсем круглые от испуга. Тронутая его заботой, Скалли наклоняется к ребенку.
- Почему не надо, милый?
- Там… пауки, - шепчет он с испуганным видом, - большущие, страшные пауки…
Сильная рука Рут ложится на плечо Скитера, и она успокаивающе прижимает ребенка к себе.
- Спокойно, малыш, не нужно мешать леди. Она храбрая и не боится каких-то там пауков. А ты можешь туда не ходить, если не хочешь. Постой и подожди нас тут. Мы сейчас вернемся.
Мальчик, кажется, страшно рад, что ему велено оставаться снаружи, и послушно отбегает в сторонку, а Рут и Скалли заходят внутрь. В скачущем луче света появляются и исчезают самые разные вещи: старое оборудование, коробки, покрышки… А вот, наконец, и он, в самом дальнем углу – старый синий автомобиль, запыленный и помятый, с кучей ржавых пятен, кое-где замазанных грунтовкой.
- Ох, черт… Каждый раз одно и то же, пропади оно все пропадом! Словно гроб открываешь… - сквозь зубы бормочет Рут, а от ее дыхания в сыром темном воздухе повисает едва заметное облачко.
В срывающемся голосе женщины слышится затаенная дрожь, какую Скалли уже довелось слышать раньше, когда Рут поведала ей историю Сэмюэла.
- С вами все нормально, Рут? Не думайте, что обязаны здесь находиться, если вам тяжело. Я вполне справлюсь одна. Вам решать.
Приостановившись и не выказывая никакого нетерпенья, Скалли ждет, предоставляя Рут самой сделать выбор. Ей кажется правильным решить этот вопрос прежде, чем продолжать осмотр грузовика.
- Я в норме, ну… Насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах.
Скалли переводит луч фонарика на стекло со стороны водителя.
- Дверца открыта?
- Да. По крайней мере, в последний раз была не заперта. С тех пор, правда, немало времени прошло.
На лобовом стекле и зеркале заднего вида видны трещины, словно от столкновения. Дверь машины открывается неохотно и со скрипом. Пол в кабине выше уровня глаз Скалли, и она забирается на подножку, чтобы разглядеть все как следует.
- Рут, вы видели, как все было внутри, прежде чем полиция забрала машину для осмотра?
- Видела, причем сразу, когда тут еще все было вверх дном. Но мельком: полиция уже понаклеила повсюду свои желтые ленты и все там обшаривала. К тому же они немедля насели на меня со своими расспросами. Когда они вернули мне машину, то малость привели ее в порядок. А дальше я сама тут прибиралась.
Луч света скользит по грязному коврику на полу, затем по сиденью, растрескавшемуся и просевшему за годы использования. В затхлом воздухе отчетливо чувствуется запах плесени и смазки. И чего-то еще. Поднеся фонарик ближе к сиденью, Скалли проводит пальцами по замеченной ею широкой выжженной полосе.
- Я надеюсь, вы не отчистили все «от и до»?
- Нет, я не очень-то усердствовала, так, слегка прибралась. Может, и стоило все отдраить хорошенько, но казалось, что все равно без толку – настолько тут все было обожжено и перевернуто вверх дном. Из бардачка я, правда, все вынула, потому что как раз там Сэм и держал свои вещи.
- Вы точно знаете, что он не курил? Даже тайком? И сигарет здесь не прятал?
- Конечно, нет. Это точно. Ну сами посудите – я же с ним целовалась, так мне ли не знать – курил он или нет.
Этот откровенный ответ заставляет Скалли криво усмехнуться.
- Да, понимаю, о чем вы, Рут, - признает она, рассматривая повреждения на обивке и вспоминая отчетливый, резкий привкус, который чувствовала, целуя Джека Уиллиса, с которым некогда встречалась. Как же давно это было – словно в другой жизни. Теперь те события кажутся Скалли скорее сном, чем явью.
Край руля оплавлен, а на растрескавшейся панели в нескольких местах виднеются такие же пятна. Но ведь в кабине не обнаружили никаких признаков поджога, а Сэм не курил. Откуда же тогда могли взяться такие следы?
Насколько все было бы проще, осматривай она этот грузовик вместе с Малдером. Уж он-то не упустил бы ни одной подробности, связал их воедино и сейчас, вне всякого сомнения, уже выдал бы ей свою гипотезу и затем перевел бы пристальный взгляд на напарницу в ожидании ее реакции. Скалли словно воочию видит Малдера, видит, как уголок его рта поднимается в каверзной усмешке. «Ну, а что ты об этом думаешь, Скалли? - спросил бы он, а потом, выждав минуту, придвинулся бы ближе, так близко, что она ощутила бы тепло его тела. - Какова твоя теория?»
Скалли протискивается дальше, нашаривая участок между сиденьем и спинкой и с трудом просовывая туда руку. Под подушечками пальцев она ощущает что-то мягкое, забивающиеся под ногти, как застарелая пыль. Или скорее – пепел, пушистый и обволакивающий. Положив фонарик на сиденье, Скалли вытаскивает из кармана пластиковый пакетик и, обернувшись через плечо, спрашивает у Рут:
- У вас не найдется чего-нибудь, чем можно соскрести образец?
- Старый перочинный нож. Хотя он не очень-то острый.
- Как раз то, что надо.
Скалли стряхивает добытое серовато-белое вещество в пакетик, выпрямляется и, проведя пальцами по его верхнему краю, чтобы запечатать, приподнимает пакетик на ладони. Вот он, материальный результат всех этих усилий – несколько чайных ложек неизвестного вещества, напоминающего мучнистую пыль. В отличие от Малдера, она не станет растирать его между пальцами и тем более – пробовать на вкус. Для того и существуют лаборатории, чтобы проводить анализ, а эта штука может оказаться всем, чем угодно: инсектицидом, безвредным тальком, даже – чем черт не шутит! – наркотиком. Учитывая все это, визит сюда, прямо скажем, не очень-то пролил свет на случившееся в этом самом грузовике несколько лет назад. Стоило ли вообще являться сюда? Стоило ли делать вид, что она знает, что делает?
И есть ли хоть малейшая вероятность, что это вещество может оказаться чем-то даже еще более невероятным? Что его происхождение вообще неизвестно науке? От таких смелых фантазий Скалли внезапно начинает чувствовать себя довольно глупо и поневоле задумывается – не смахивает ли все происходящее на мистическую мелодраму с ней самой в главной роли? Все эти размышления о судьбе исчезнувшего мужчины по имени Сэмюэл вкупе с заразительной уверенностью Рут, все-таки оказали на нее свое влияние, осознает Скалли.
Малдер, безусловно, был бы доволен ее действиями, ожидая, что она со свойственной ей скрупулезностью изучит это вещество хотя бы на глаз и выдаст какое-нибудь предположение. «Твой проклятый научный рационализм и научный подход спасали меня тысячи раз», - так некогда горячо и искренне заявил напарник в коридоре возле его квартиры. В те беспросветные времена, когда, казалось, больше не осталось оснований думать, что они справятся с выпавшими им на долю испытаниями. Когда нить, связывающая их обоих, натянулась до предела и вот-вот готова была лопнуть, не выдержав давления неумолимой и безликой бюрократической машины.
Оставалось лишь уповать на то, что она не слишком опрометчиво и без всяких на то оснований и обнадежила Рут, вот уже четыре года преданно ждущую любимого мужчину. Но как бы то ни было, вот оно – вещественное доказательство, в ее руках. Пыль, о которой ранее упоминала женщина, действительно отыскалась и внешне была совершенно идентична тем образцам, что прошлой ночью показывал ей Малдер. Образцам вещества, якобы найденного в местах похищения НЛО, да еще и доказывающего существование тахионов. Фрохики и его приятелям придется здорово постараться, чтобы убедить ее в оправданности столь экстравагантной теории. Последовательно, шаг за шагом, с учетом всех современных научных знаний, продемонстрировать, как они пришли к столь удивительным выводам.
Но если быть совершенно честной с собой, то этот мертвенно-белый порошок она уже видела собственными глазами. Причем именно в таких вот необычных обстоятельствах, если, конечно, не врали доклады, а ее отрывочные воспоминания о том, что происходило на дамбе Раскин, соответствовали действительности…
Скалли возвращает нож Рут и спрыгивает на земляной пол сарая.
- Ну и как, нашли что-нибудь?
- Возможно. Давайте выйдем на улицу, и я вам покажу.
Снаружи с темного, затянутого тучами неба вновь падают капли дождя и с глухим стуком ударяются о листья у них над головой. Недовольный и взбудораженный Скитер шлепает ногами в луже под деревом, разбрызгивая воду во все стороны. Завидев мать, он что есть духу мчится к Рут и цепляется за нее, пока та, наклонившись, не поднимает сына на руки.
- Эй, дружок, ты становишься великоват для таких фокусов…
И женщина, и ребенок во все глаза смотрят на пылеобразное серо-белое вещество в пластиковом пакетике. Их благоговейное выражение лиц говорит о многом. Такое впечатление, что, разгадав его секрет, можно получить ответы на все тайны бытия. Не так-то просто, пусть даже в общих чертах, доходчиво объяснить смысл находки человеку, который страшно далек от всего этого. Скалли только хмурится, прекрасно понимая, что любые ее объяснения будут смахивать на бред.
- Рут, я понимаю, что это звучит неправдоподобно, но точно такие же вещественные доказательства – наряду с другими уликами - уже обнаруживали в местах… - Скалли делает паузу, подыскивая нужные слова, - …в местах, где тоже исчезали люди, исчезали при загадочных обстоятельствах. Это долгая история, и даже в общих чертах она звучит странно, но…
- Но вы все-таки допускаете такую возможность, - прерывает женщина. - А я могу сказать вам одно: у меня все еще есть надежда. Я не сдамся. И готова ждать, ждать сколько потребуется, если это означает шанс когда-нибудь снова увидеть моего Сэма. Может, вы или ваш напарник сумеете отыскать то, что ускользнуло от внимания полиции.
Скалли, тронутая такой верой и упорством, внимательно смотрит на Рут, по-прежнему держащую на руках сына. Боже, как она это выносит? И вздохнув, сочувственно сжимает ее руку.
- Я не могу пока обещать ничего конкретного… но я расскажу обо всем Малдеру, как только он вернется назад, и покажу ему это. Посмотрим, что он скажет. Может быть, Малдер предложит еще какие-то способы исследования, которые не пришли мне в голову.
Дождь тем временем расходится все сильнее. И его шум лишь усиливает общее меланхоличное настроение, делая нынешний и без того странный и кажущийся нереальным вечер по-настоящему унылым. Они вместе направляются назад, к главному зданию, и, добравшись до него, слышат шум двигателя. Какой-то автомобиль пробирается к мотелю: между деревьями, сквозь пелену дождя и тумана уже хорошо виден свет фар, все ближе и ближе.
Слава Богу, вот и Малдер, наконец-то он вернулся… Лишь теперь Скалли понимает, что соприкосновение с чужим несчастьем оказалось для нее испытанием гораздо более тяжким, чем она готова была признать. История о пропавшем без вести мужчине, одиночество его сына, что все эти годы рос без отца, слезы его отважной жены… Все это не на шутку расстроило Скалли, усиливая подспудное беспокойство, становившееся чем дальше, тем сильнее. В чем она отваживается признаться себе лишь сейчас. И к тому же, вновь укоряет себя себе Скалли, они с Малдером уже и без того недопустимо задержались здесь, о чем ей красноречиво напоминает безнадежно просроченный отчет. Теперь, когда он вернулся, они могут сопоставить свои заметки, закончить собирать вещи и… почему бы и нет? – заняться любовью перед сном. А утро ознаменует начало нового путешествия - обратно, в реальный мир.
- А часом, не Карл ли это? – задумчиво говорит Рут, пристально глядя на дорогу. - Вроде как его грузовик…
Скалли, очнувшись от своих раздумий, резко вздрагивает, когда старый черный пикап, подпрыгивая на рытвинах, подъезжает к ним. Она настолько настроилась увидеть Малдера и так ждала этого, что даже не рассматривала возможность появления кого-то другого. Тем более – в такой поздний час. Скалли сама ошеломлена силой своего разочарования и поспешно заслоняет лицо руками, якобы для того, чтобы защититься от дождя, в попытке скрыть свои чувства.
Рут с преувеличенно недовольным видом скрещивает руки на груди и подчеркнуто делает вид, что не замечает приближающийся автомобиль. Скитер, который, напротив, непритворно обрадован перспективой пообщаться с родственником, уже нетерпеливо скачет на месте и машет рукой водителю.
- Карл – муж моей сестры. Наведывается к нам время от времени: проведать или что-нибудь привезти. Поглядите-ка, легок на помине! Только сегодня о нем вспоминала и думала: что же это он не осчастливил нас своим визитом, после такой-то бури?
Автомобиль, поравнявшись с ними, со скрежетом останавливается, и оттуда выбирается очень высокий чернокожий мужчина в темно-синей куртке. На лице его явственно читается беспокойство, которое тут же сменяется искренней радостью, когда мужчина обнимает и подхватывает на руки подбежавшего племянника.
- Эй, сестренка, - кричит он Рут, - как ты тут? Жива-здорова? Все путем?
- Да уж целы, целы, не беспокойся… Хотя твоей-то заслуги тут уж точно нет, - ворчливо отзывается Рут. - Где же тебя, скажи на милость, весь день носило? Да уж, пока кого-нибудь из вас, городских, дождешься на помощь, сто раз успеет смыть с этой горы, и поминай, как звали…
Карл опускает Скитера на землю и с вежливым кивком приветствует Скалли:
- Мэм…
- Это Дана Скалли, она из Вашингтона. Проезжали тут с напарником мимо и решили задержаться – бурю переждать. Дана, это мой деверь, Карл Мэлоун.
- Неужели тот самый баскетболист****? – серьезно интересуется Скалли, пожимая протянутую ей здоровенную пятерню. Для того, чтобы взглянуть в глаза массивному и высокому незнакомцу, ей приходится как следует запрокинуть голову. Вопрос едва успевает слететь с ее губ, как Скалли уже жалеет о нем, в полной мере чувствуя глупость и неуместность своего праздного любопытства. Но в то же время зная, что Малдер оценил бы такое приветствие в адрес тезки знаменитого игрока, хоть и подкалывал бы напарницу на этот счет еще несколько месяцев.
_________________________
**** [Карл Энтони Мэлоун – американский профессиональный баскетболист. В момент описываемых событий играл за команду «Юта Джаз».]
Мужчина расплывается в улыбке.
- Ну уж нет, только не я… Я даже игры «Джаз» почти не смотрю, - отшучивается он. - Не вы первая интересуетесь, мисс Скалли.
- Да уж наверняка, понимаю. Извините.
Скалли вспыхивает от добродушной беззлобной насмешки Карла и смущенно моргает, смахивая капли с ресниц. Прядь волос, упавшая ей на лицо, дает благовидный предлог ненадолго опустить взгляд.
- А вы знаете, я вот тоже хотел у вас спросить: часом, не ваш ли автомобиль я сейчас видел на старой дороге? Такой белый? Проезжал сейчас мимо и заметил – стоит на обочине машина. А внутри никого нет.
Вот именно этого она и боялась весь день. Самое лучшее, что можно сделать в этой ситуации, – сохранять спокойствие и здравомыслие, чтобы хладнокровно оценить истинное положение дел. И ни в коем случае не спешить с выводами и не терять голову раньше времени. Лицо Скалли застывает от напряжения, но голос остается по-прежнему ровным и четким, пока она уточняет интересующие ее подробности.
- Какой автомобиль? «Таурус»?
- Понятия не имею. Не обратил внимания. Грязный белый автомобиль. Я еще подумал:, что он там делает? Собственно, немногие вообще знают про эту старую дорогу.
Скалли бросает быстрый, почти обвиняющий взгляд на Рут.
- Дорога? Какая дорога? Я не знала, что тут есть еще какая-то дорога, кроме той, по которой мы сюда ехали.
Та в ответ пожимает плечами.
- Есть еще проселочная, те, кто из наших мест, предпочитают ее. Она короче, чем та, по которой ехали вы, а в сезон движенье там не такое плотное. Там посвободнее, поскольку большинство туристов ее избегает. - Рут переводит дыхание, прежде чем торопливо обернуться в сторону сарая за спиной. - И я упоминала про нее, Дана, когда мы ходили смотреть грузовик. Машину Сэма нашли как раз там, на старой дороге, я ведь так и сказала. Помните?
Скалли прикрывает глаза, воскрешая в памяти недавний разговор, а затем снова смотрит на нее.
- Простите, Рут, - кратко признает она свою неправоту, - теперь я вспомнила.
Как правило, Скалли не так-то легко смутить, но нынешняя ситуация к этому располагает. Сегодня все против нее: эмоциональная опустошенность, неопределенность, когда совершенно не знаешь, чего ждать дальше, вкупе с напряжением, вызванным сегодняшней разлукой и бесплодным ожиданием припозднившегося сверх всякой меры напарника.
- А вот еще знаете, звучит, конечно, странно, - отваживается добавить Карл, - но когда я обошел автомобиль, то ясно видел на лобовом стекле…
- Что…? Ну не молчите же, продолжайте…
Очевидная тревога в голосе Скалли заставляет мужчину медленно повернуться к ней.
- Не знаю, говорит это вам о чем-нибудь или нет… Может, не так уж оно и странно, если знать, отчего, но…
- Пожалуйста, скажите мне, что там на стекле.
- Да вот до сих пор понять не могу… Но клянусь, я это ясно разглядел: кто-то зачем-то наклеил букву «Х» на окно, мисс Скалли. Богом клянусь, это правда.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:10 | Сообщение # 13 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 9
Скалли задействует оказавшихся в ее распоряжении Рут и Карла с непринужденностью человека, привыкшего распоряжаться, и принимается отдавать им приказы, словно бывалый сержант-инструктор. А те и не думают протестовать. Скалли удается разжиться у Рут кое-каким, пусть и скудным снаряжением: дождевиком, аптечкой, еще одним фонариком и несколькими старыми одеялами - на всякий случай. Карл в сопровождении Скитера проворно отправляется за веревкой.
- Сама знаю, что куртка вам немного великовата, - извиняется Рут, - но ничего меньше у меня нет, вещички Скитера вам ведь, как ни крути, будут маловаты. А с ботинками совсем беда – тут уж я ничем не помогу, хоть и рада бы: ничего вашего размера не найдется…
Но нет худа без добра – карманы мешковатой куртки оказались весьма вместительными, и в них без труда влезло все, что Скалли собиралась взять с собой для странствий по темному лесу. Она ненадолго заглядывает в их номер, чтобы захватить сотовый телефон. Задержавшись там на некоторое время, Скалли раздумывает по поводу оружия: стоит ли тащить с собой лишнюю тяжесть и не оставить ли пистолет здесь? Но потом все-таки решается и надевает кобуру. К тому моменту, когда она подходит к пикапу, в кузове уже лежат несколько больших мотков веревки.
Спустя минуту Скалли забирается на пассажирское сиденье, и Карл с привычной легкостью ведет старый грузовичок по разбитой старой дороге, лихо объезжая глубокие грязные лужи, хотя машина то и дело подпрыгивает на ухабах, а рев двигателя временами заглушает даже раскаты грома. Через некоторое время Карл притормаживает на развилке, выбирая дальнейший путь, и сворачивает на эту пресловутую неизвестную Скалли проселочную дорогу. Она заметно хуже, и это немедля сказывается на скорости. Теперь пикап еле-еле ползет, а гроза меж тем снова набирает силу, и вокруг то и дело сверкают молнии.
- Вот он, - внезапно нарушает молчание Карл, указывая на обочину. И, выкрутив руль, разворачивается в три приема и останавливает машину.
Карл еще не успевает заглушить мотор, а Скалли уже выбирается наружу. Обрушившийся на голову проливной дождь на секунду оглушает ее, но затем она, сориентировавшись, со всех ног кидается к машине Малдера. Ее ладони скользят по металлическому корпусу автомобиля, словно ощупывая грудь пациента в поисках хоть каких-то признаков жизни. Безуспешно – понять, как давно он здесь стоит, невозможно: капот мокрый и абсолютно холодный.
С внутренней стороны лобового стекла, как и говорил Карл, и в самом деле в явной спешке наклеена буква «Х» – неровная, асимметричная. У Скалли подступает ком к горлу, поскольку она вдруг словно бы воочию видит Малдера за этим занятием. Видит, как напарник зубами торопливо отрывает полоски скотча и, опираясь локтем на рулевое колесо, прикрепляет их к стеклу. А ее ум тем временем уже поспешно перебирает причины, которые могли его на это толкнуть.
«Х»… Символ, который Малдер привык использовать за эти годы, чтобы подать сигнал своему осведомителю или… пометить необычное место. Скалли до сих пор помнит, как некогда, семь лет назад, в такой же проливной дождь радиоприемник в их машине внезапно словно взбесился, помнит последовавшую за этим вспышку белого света и как заглохший автомобиль сам собой остановился на мокром шоссе в штате Орегон…
Помнит, как ее ликующий напарник что-то кричал о потерянном времени и как торжествующе указывал ей на гигантский знак «Х». Знак, который он сам же и начертил немногим ранее, чтобы отметить участок дороги, где они впервые столкнулись со странной аномалией. Скалли помнит, как проверяла часы, не желая даже в мыслях допускать нечто подобное и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы опровергнуть связь между исчезнувшими без вести людьми, ярким светом, заглохшим оборудованием и потерянным временем. Помнит, как позже безуспешно ломала голову над тем, что за странный пепельный порошок набрала в карман в том лесу…
Тот образец, впрочем, так и не добрался до лаборатории, поскольку подозрительный пожар в мотеле уничтожил не только его, но и все прочие доказательства. Всякий раз одно и то же: стоило им подобраться поближе, как улики, как по волшебству, исчезали, уничтожались или изымались. Будь оно все проклято! Все, чего поначалу хотела Скалли, - это объективного разбирательства, в котором правду не пытаются замолчать, и свободы действий, чтобы доказать свою правоту. Хотя прямо сейчас Скалли занимает другая, гораздо более конкретная и важная задача: выяснить, что случилось с Малдером.
Дверь автомобиля не заперта, а внутри салона, как и на месте водителя не наблюдается ничего необычного – за исключением явных попыток сохранить там чистоту. Сиденье закрыто подстилкой, чтобы уберечь обивку, а комья слипшейся грязи на коврике неопровержимо свидетельствуют, что Малдер уже успел побывать еще где-то прежде, чем приехал сюда. Скалли тщательно осматривает салон, но не видит ни оплавленных участков, ни странной пыли – ничего такого, чему бы здесь быть не полагалось. Разве что немного шелухи от семечек, забившейся между сиденьем и спинкой.
Перед тем, как захлопнуть дверцу, Скалли на всякий случай решает проверить еще кое-что. Она достает свой дубликат ключа и, вставив его в замок зажигания, поворачивает. Сразу же раздается ровное урчание двигателя, электрика и освещение тоже работают как обычно. Скалли сравнивает время на светодиодном дисплее автомобиля с тем, что показывают ее собственные часы, и хмурится, обнаружив, что цифры отличаются.
Вдали вновь сверкают молнии, но Скалли безжалостно отгоняет саму мысль о них: она не допустит, чтобы кто-то или что-то воспрепятствовало ее намерениям. В том числе и молнии. Не сейчас, когда Малдер где-то здесь, поблизости, в этой глуши, и ему больше не на кого рассчитывать. Склонив голову и глядя вниз, Скалли делает глубокий вдох и еще раз категорично обещает сама себе, что будет держать себя в руках, пусть даже эта гроза разразится прямо у нее над головой. И точка.
Захлопнув дверцу, Скалли погружает руку в один из глубоких карманов, вмещающих ее небогатую экипировку, и вновь выуживает оттуда сотовый телефон. Все-таки стоит попробовать еще раз. Может, на сей раз удастся до него дозвониться? Но, как и раньше, ничего не выходит. Сколько бы Скалли ни взывала в трубку, в ответ до нее доносятся только шипенье и помехи. Становится очевидно, что они просто теряют драгоценное время и оттягивают неизбежное.
Она кивает Карлу и обходит автомобиль, приостановившись в том месте, где от обочины дороги начинается крутой спуск вниз. На склоне тут и там виднеются большие валуны, обломки скал и множество камней поменьше, а вдалеке пока еще можно различить смутные очертания гор, почти растворившиеся в сумерках.
Буря оставила здесь свой след в виде нагромождений из сломанных ветвей и коричневой грязи, которая, стекая с дороги, залила скалы и подлесок густой вязкой массой.
- Что там, внизу? – повысив голос, спрашивает Скалли, силясь перекричать шум дождя и указывая на сумрачный овраг.
Каждый шаг дается ей с большим трудом, несмотря на то, что она старается быть как можно осторожнее: не так-то легко удерживать равновесие на каблуках среди нагромождения камней и веток, залитого жидкой грязью. Мысленно Скалли сейчас ругает себя на чем свет стоит за то, что не догадалась захватить в дорогу ни единой пары обуви, подходящей для подобных экстремальных условий. Что ж, впредь она не допустит такой оплошности, отправляясь куда-нибудь в компании Малдера. Поскольку с ним никогда не угадаешь, что тебя ждет в следующую минуту, а посему стоит быть готовой к любым непредвиденным обстоятельствам. А сейчас ее высокие каблуки при каждом шаге погружаются в грязную землю, словно пальцы, исследующие отечную плоть. Скалли ненадолго изумляется – откуда и с какой стати пришла ей в голову столь странная аналогия, но ощущение противное до тошноты. При каждом шаге ей приходится поднимать ноги повыше, чтобы окончательно не увязнуть и хоть как-то продвигаться вперед.
Высоченный Карл маячит рядом, неустойчиво балансируя на камнях, что удается ему не без труда из-за перекинутого через плечо здоровенного мотка веревки. Судя по всему, он не расслышал ее вопроса в несмолкающем шуме дождя и грохоте грома, поскольку склоняется к ней ниже, словно дерево на ветру, и качает головой.
- Малдер говорил, что тут вокруг есть пещеры… И карстовые провалы. Это так?
Карл кивает, сощурившись из-за струй воды, сбегающих по лицу:
- Да, вся земля ими изъедена. Там внизу известняк, поэтому промоин целая куча. Иногда раз – и прямо под ногами проваливается, не успеваешь даже сообразить, что к чему, – кричит он ей чуть ли не в самое ухо.
- Тогда надо начать отсюда. Как лучше спуститься?
На лице мужчины появляется выражение ужаса.
- Да вы что! Поглядите только, как дождь разошелся. Не будете же вы прямо сейчас спускаться туда, да еще в такой обуви. Это опасно, мисс Скалли. Тут сплошные камни и грязь, так ведь и шею сломать недолго. Вы же сорветесь вниз в два счета.
- Но нам нельзя терять времени, - отчаянно перебивает Скалли, чувствуя, как ее бросает в жар. И хватается за веревку, дернув свободный конец. – В таком случае я просто обвяжусь веревкой, для страховки. Вы меня слышите, Карл? Я спущусь и посмотрю, а вы будете держать веревку, ясно? Я не шучу. Раз автомобиль Малдера тут, значит и он должен быть где-то внизу.
Скалли замечает, что ее требование до крайности обостряет все джентльменские и добродетельные струны в душе Карла Мэлоуна, и прямо-таки видит происходящую в его душе борьбу. Как женатый мужчина и примерный отец семейства он всеми силами желает оградить ее от столь рискованного поступка, однако перспектива лезть невесть куда самому тоже не вызывает у него восторга. Карл явно смущен и встревожен. Его огромная ладонь ложится на ее запястье, и рука Скалли, сжимающая веревку, кажется в сравнении с его пятерней совсем крохотной, как у ребенка.
- Да гляньте только вниз, что там творится… Вы совсем с ума сошли, если всерьез собираетесь туда сунуться…
- Но сами посудите – что еще остается? Вы слишком тяжелый, чтобы я могла подстраховать вас, а мне не спуститься туда в одиночку, без вашей помощи. Так могу я на нее рассчитывать или нет?
Что за странную картину мы должны представлять со стороны, невольно задумывается Скалли. Стоим чуть ли не нос к носу здесь, под деревьями, натянув капюшоны на голову, и орем, что есть мочи – потому что иначе нам вовсе не расслышать друг друга, а с неба (на нас) потоком льет дождь. Один – высоченный, ни дать ни взять – баскетболист с соответствующим имечком, округлив от изумления глаза, ошеломленно смотрит на свою собеседницу, нависая над ней в сгущающихся сумерках. Она кажется еще меньше в сравнении с ним – карликовое деревце перед огромной секвойей, но зато ее отчаянной решимости хватит на двоих. Мокрые каштановые волосы липнут к бледным щекам, брюки до колен перемазаны глиной, каблуки то и дело уходят в сырую землю под ногами. Вот кто оценил бы такое зрелище и столь комичное несоответствие, доведись ему оказаться рядом, так это Малдер. Стоял бы здесь сейчас, едва заметно покачивая головой с так хорошо знакомой ей насмешливой ухмылкой и, как пить дать, грыз бы свои вездесущие семечки, а в его глазах наверняка плясали бы лукавые огоньки.
После этой картины, на мгновенье возникшей перед мысленным взором Скалли, она отбрасывает последние остатки сдержанности и восклицает:
- Черт подери, Карл! Мне требуется ваша помощь и прямо сейчас! Вы со мной или нет?
Ослепительная вспышка молнии, сверкнувшая совсем близко, на секунду прорезает сгустившуюся темноту, и Скалли меняется в лице, а с ее губ срывается чуть слышное сдавленное проклятье. Поморщившись, она, закрывает глаза, борясь с накатывающим ощущением паники, отнимающим всякую способность к движению и действию.
Ну же, соберись… О боже, соберись и держи себя в руках…
Скалли твердит себе это снова и снова и внезапно словно воочию видит Малдера прямо перед собой. Он окидывает ее пристальным, чуть насмешливым и понимающим взглядом. И Скалли кажется, что она в самом деле чувствует прикосновение его ладони к своей щеке - успокаивающее и нежное. Как будто наяву слышит голос напарника, придающий сил и убеждающий продолжать борьбу и победить. После нескольких глубоких вдохов ей удается взять подступающий страх под контроль, отрезав путь накатывающей волне беспомощного ступора, и лишь тогда Скалли осознает, что до крови прикусила губу. На языке явственно чувствуется ее солоноватый вкус.
Она снова открывает глаза и обнаруживает, что Карл за это время успел обвязать веревку вокруг толстого замшелого ствола дерева и теперь опять направляется к ней. Подойдя ближе, мужчина берется за другой конец и обматывает веревку вокруг ее талии. А затем наклоняется и завязывает узел, и по его уверенным, быстрым движениям Скалли понимает, что с этим делом он на «ты».
- Веревка очень длинная, - говорит Карл, не прерывая своего занятия, - поэтому если что-то пойдет не так или вас потребуется быстренько оттуда вытащить, то не так-то просто будет это сделать. Поэтому мы поступим вот как - сразу договоримся насчет условного сигнала. Один рывок – все в порядке. Дергаете два раза - значит, вы его нашли. Три – я вас мигом подниму, как флаг на День независимости – быстренько и без всяких разговоров.
Справившись с импульсивным желанием обнять этого человека, Скалли еще раз проверила жесткую веревку, опоясывающую ее тело, ощутив под пальцами туго затянутые грубые волокна. Которые, вне всякого сомнения, станут немилосердно натирать ей ребра, но тут уж ничего не поделаешь. Оставалось лишь надеяться, что плотная куртка все-таки послужит какой-никакой защитой. В любом случае, это сейчас неважно: уже почти стемнело, скоро ночь, а судьба Малдера им по-прежнему неизвестна, поэтому каждая минута на счету. Так что Скалли просто коротко кивнула, соглашаясь с этим условным кодом, и порывисто пожала огромную ладонь Карла в знак безмолвной, но горячей признательности. А затем повернулась, чтобы начать свой спуск в зияющую бездну на склоне горы.
Спускаясь по крутой поверхности, Скалли чувствует, что готова как никогда горячо возблагодарить судьбу за все ее дары как в прошлом, так и в настоящем. За врожденную ловкость и выносливость, отличавшую ее с самого детства. За честолюбие, которое сызмальства поощряло к тому, чтобы всеми силами стараться ничем не уступать своим братьям, а то и перещеголять их. За то, что эти детские попытки держаться на равных помогли ей обнаружить в себе изрядный запас стойкости, выдержки, решительности и смелости.
Что ни говори, а Дана Скалли в детстве была сорванцом, каких поискать. И это сослужило ей добрую службу в будущем, во время занятий по физподготовке и курсам самообороны в Академии, и заставило удивленно приподняться не одну бровь, когда за волосами цвета корицы, сосредоточенно сжатыми пухлыми губами и изящным юным телом обнаруживался скрытый потенциал. Скалли не просто пыталась соответствовать требованиям, она старалась превзойти их. Из одного лишь желания достигнуть совершенства и показать все, на что способна.
И сейчас Скалли благодарна судьбе даже за такую малость, как ботинки, пусть и совершенно несообразные ситуации. Зато они высокие и плотные, а потому отлично защищают ее лодыжки не только от грязи, но и от мокрых цепляющихся за ткань брюк плетей ежевики, которых хватает в этом овраге и, что жизненно важно в данных обстоятельствах – эта обувь очень плотно сидит на ногах. Потеряй она ботинки, и ей ни за что не спуститься босиком по этому скалистому склону.
А еще Скалли благодарна за то, что судьба послала ей Карла, за его помощь, за крепкие сильные руки, от которых сейчас зависит ее жизнь. И готова благословлять две скрещенные полоски скотча, которые Малдер зачем-то наклеил на лобовое стекло, не столько отметив тем самым свое местоположение, сколько оставив намек на возможность некого сверхъестественного открытия. Как благословляет и самого Малдера – за то, что даже сейчас, когда напарника нет рядом, его мысленный образ придал ей сил в решающий и критический момент.
- Мааалдееер!
Не успевает имя напарника сорваться с ее губ, как ветер подхватывает его и уносит в небытие. Да где же он, во имя всего святого? Скалли уповает на свой богатый опыт и интуицию, надеясь, что сумеет каким-то неведомым образом отыскать его даже в темноте, и цепляясь за надежду на то, что Малдер сейчас где-то здесь, целый и невредимый. Что он сможет услышать ее зов и подать сигнал тем, кто сейчас спешит ему на выручку. Утерев потоки воды, заливающие глаза, Скалли лихорадочно обшаривает взглядом мокрые деревья, пытаясь различить хоть что-то в сгущающейся тьме, но темный подлесок не спешит раскрывать своих тайн. Она осторожно передвигается среди нагромождений камней и веток, нашаривая опору и ступая на более-менее надежные участки, а жесткая веревка все сильнее и безжалостнее впивается в бока. Уже слишком темно, чтобы разглядеть что-то дальше нескольких шагов, поэтому Скалли, вцепившись одной рукой в веревку, другой вытаскивает из кармана фонарик.
Внезапно веревка еще сильнее впивается в ее ребра - так сильно, что Скалли, охнув от неожиданности, невольно разжимает пальцы, и фонарик, к счастью, уже включенный, подпрыгивая на камнях, закатывается в кустарник.
- Черт!
Карл, который уже не видит ее из-за уступа скалы, согласно уговору, проверяет, как обстоят дела, с помощью условленного сигнала. Скалли отвечает – один рывок, как они и договаривались, а затем тянется за укатившим фонариком, с облегчением выдохнув, когда ее пальцы касаются холодного металла.
Изогнутый луч света пронзает туманную мглу. Скалли сосредоточенно рассматривает глубокие трещины в породе, которые могут оказаться одним из тех самых ходов, ведущих глубже, под землю… или ведущими в никуда. Вирджиния далеко от Флориды, но все равно стоит быть начеку: поскользнуться и вновь угодить в какую-нибудь замшелую мокрую дыру - это последнее, что Скалли хотела бы испытать еще раз, тем более в такую грозу. Интересно, сколько раз расследования уже заводили их с Малдером в такую же непролазную лесную чащобу?
Так просто и не подсчитаешь, решает Скалли. За эти годы они, кажется, повидали все, что только можно себе вообразить: плотоядных клещей, вампиров и оборотней, вспышки ослепительного света в небе… Человека-Мотылька, детские могилы, кое-как, наспех забросанные землей, и таинственные красные лучи, указывающие путь к этим могилам. Кости и старые останки, скрытые в листве… Вот лишь некоторые из дел, которыми им приходилось заниматься. А ей вдобавок еще и долго корпеть над отчетами, чтобы подвести хоть какую-то научную базу под сомнительные рассуждения и невероятные явления, которым она вновь стала свидетелем. Вместе с Малдером, рядом с которым она научилась не только верить в невероятные явления, но и подкреплять их научными фактами, обосновывая то, с чем множество раз сталкивалась за эти годы. Чтобы в конце концов на стол Скиннера лег еще один доклад, больше смахивающий на главу из научно-фантастического романа.
А ведь еще остаются те события, о которых Скалли сохранила весьма туманные и обрывочные воспоминания. Или вовсе никаких. Те, которые вынуждают ее ставить под сомнение не только свое собственное восприятие, но и опыт других людей. Например, что она каким-то неведомым образом, невзирая на ожоги и травмы, ухитрилась спрятаться в лесу вместе с другими немногочисленными выжившими после тех ужасных событий на дамбе Раскин. О чем Скалли довелось узнать от Малдера, которого, в свою очередь, посвятил в эти детали Скиннер.
Скалли встряхивает головой, отгоняя неприятные воспоминания. Сейчас точно не время об этом думать. Грохочет гром, ветер раскачивает деревья, дождь усиливается, и от него уже не спасает даже капюшон: струи воды стекают по лицу, и она невольно зажмуривается. Совсем ненадолго – на пару секунд. Затем, глубоко вдохнув сырой воздух, Скалли снова открывает глаза, поднимает их к небу…
И видит над головой луч света.
Он становится больше, ярче и опускается все ниже, обшаривая землю, и вибрирует, словно провод под напряжением, слепя глаза, заставляя ее зажмуриться и заслонить лицо в тщетной попытке укрыться от его пронизывающей яркости. Скалли чувствует, как стучит кровь в висках и лихорадочно колотится сердце. Что это? Прожектор на вертолете? Нет, быть того не может: спасательная команда не могла появиться здесь так быстро. Хотя перед тем, как умчаться с Карлом на поиски Малдера, Скалли обсуждала с Рут и такую возможность в качестве крайней меры. Но если это не вертолет, то что же…?
В следующую секунду веревка внезапно провисает, а она, не успев даже испугаться, падает и кубарем катится по усыпанному листьями каменистому склону. Спустя еще несколько леденящих кровь мгновений Скалли осознает, что попавшаяся на пути расщелина остановила ее скольжение. Все прошло относительно благополучно: фонарик все еще у нее в руках, кости, кажется, целы, хотя синяков и ссадин, вне всякого сомнения, существенно прибавилось. Даже обувь по-прежнему на ногах. Право же, есть за что поблагодарить судьбу.
Следующее побуждение, которому она подчиняется, не раздумывая, – притаиться. Сейчас же, немедленно. Скалли забивается поглубже между камнями, отметив, что веревка по-прежнему висит совершенно свободно, и на том конце ее, судя по всему, никто больше не держит. Она искренне уповает на то, что с Карлом там, наверху, ничего не случилось, и он по-прежнему там, на своем посту. И одновременно возносит отчаянную молитву, чтобы тому вдруг не взбрело в голову в самый неподходящий момент выдернуть ее из этого убежища. Скалли лежит, не смея шелохнуться, опасаясь привлечь внимание того хищного Нечто, что рыщет сейчас над ее головой.
Странная вибрация в воздухе усиливается, пронизывая, кажется, все вокруг. Она чувствует, как дрожь сотрясает ее тело и внезапно становится нечем дышать. Или всему виной страх? Иррациональный, панический страх, от которого перехватывает дыхание? Скалли невольно вспоминает давние слова Малдера и кладет ладонь на шею, прижимая пальцы к крохотному шраму, сама не зная, зачем. Что это – бессознательный жест, или она и правда надеется таким образом помешать себя обнаружить?
Яркий свет приближается, и вместе с ним нарастает и дрожащий вибрирующий звук. Луч рассекает овраг, словно лезвие сверкающего ножа, вспарывающего темноту. Из своего укрытия Скалли видит, как он ощупывает деревья и кусты, скользит по камням и обломкам скал, неумолимо подкрадываясь к ней.
Затем останавливается метрах в двадцати и внезапно выхватывает притаившегося среди обломков скал оленя. Тот издает смешной сдавленный звук, напоминающий блеянье, и бьется среди листвы и веток, безуспешно пытаясь вырваться из холодного безжалостного яркого круга. Скалли завороженно наблюдает за животным, чьи глаза фосфоресцируют нереальным странным светом, и вдруг видит, как рывком приподнимается голова оленя, а затем и все его тело словно бы само по себе начинает медленно подниматься вверх.
Нет, этого не может быть, это просто какая-то ужасная галлюцинация, обман зрения и слуха, беззвучно шепчет себе Скалли. И, не веря своим глазам, наблюдает, как плененное животное, оторвавшись от земли, взмывает в воздух, вздрагивая и судорожно дергая ногами, как обезумевшая марионетка. Копыта оленя безуспешно пытаются нащупать опору, вновь и вновь пронзая воздух в причудливом безумном все убыстряющемся стаккато… Словно неизбежно грядущая участь внушает животному дикую панику…
Туманные обрывочные воспоминания мелькают в ее голове. Люди, поднимающие руки к небу в беззвучной мольбе, неподвижные, завороженно вглядывающиеся в застывший над их головами луч света, не обращая внимания на осыпающиеся сверху хлопья пепла… А затем эту картину сменяет другая – стол в том же ярком и безжалостном мертвенно-белом освещении и обступающие его фигуры… Жужжание инструментов и тихий вскрик, полный боли и страха…
Олень падает. И неподвижно лежит в зарослях кустарника, а бока животного судорожно вздымаются. Отсюда Скалли не может разобрать, ранен ли он или просто оглушен и еще не пришел в себя. А в следующее мгновенье все мысли о животном напрочь вылетают у нее из головы, поскольку луч света возобновляет свое неторопливое крадущееся движение в сторону ее укрытия.
И вот тут, когда она меньше всего этого ждет, лежащая на земле провисшая веревка вдруг начинает слабо подергиваться. О нет, не сейчас, не надо, лихорадочно молится Скалли. Во имя всего святого, Боже, пожалуйста, только не сейчас… Она изо всех сил пытается сдержать дрожь и, затаив дыхание, старается не обращать внимания на впивающуюся в тело веревку. Сноп света, словно нож, замирает на мгновенье на краю ее укрытия, как будто в раздумьях, затем быстро скользит прочь через нависающую над головой Скалли поросшую мхом скалу, в расщелине которой она и притаилась.
Яркая волна отступает все дальше, и вскоре свет уже мелькает поодаль, в лесу. А потом Скалли ослепляет ярчайшая вспышка, от которой темнеет в глазах, и внезапно все исчезает.
Завеса тьмы вновь окутывает насквозь промокший лес. Скалли слышит поодаль тихий удаляющийся перестук копыт: олень все-таки очнулся и убежал. Выждав еще немного, она тоже решается покинуть свое убежище и, еще раз оглядевшись напоследок по сторонам, вылезает из расщелины. Встряхнув головой, Скалли избавляется от капель воды, стекающих ей на глаза с краев капюшона, и поднимается. Она уже немного пришла в себя, но по-прежнему чувствует, как бешено колотится в груди сердце.
Еще один рывок веревки заставляет ее судорожно втянуть воздух сквозь зубы. Карл, хвала богам, судя по всему, вновь на своем посту. Чему Скалли несказанно рада, хотя ее ребра уже невыносимо саднят и от веревки, и от пистолета, то и дело впивающегося в бок. Восстановив равновесие, она подает условный сигнал, чтобы ее помощник убедился, что с ней по-прежнему все в порядке.
Спуск между тем становится проще: ближе к дну котловины крутизна постепенно выравнивается и сглаживается. Обшаривая фонариком громоздящиеся вокруг камни, Скалли вдруг замечает в глубине едва различимое движение. Кажется, порывы ветра треплют какую-то мокрую тряпку… Или что-то подобное: Скалли находится довольно далеко и из-за темноты никак не может разобрать, что это такое. А в следующую секунду в небе вспыхивает молния, на мгновенье заливая все вокруг ярким светом, и тогда ей удается разглядеть заинтересовавший ее объект получше. Больше всего он напоминает импровизированный флаг, наспех примотанный к очень длинной и очень хлипкой палке.
Приблизившись, Скалли с замиранием сердца направляет в ту сторону луч фонарика и начинает осторожно пробираться среди деревьев к краю скалистого провала, из которого и высовывается палка. Теперь она может разглядеть непонятный объект хорошенько. Больше всего он походит на самую обычную белую мужскую майку. Точна такая же утром была и на Малдере. И вряд ли это простое совпадение. Она отчаянно взывает к напарнику и, вытянув руку, хватается за прогибающуюся под тяжестью намотанного на нее груза ветку, встряхивая ее.
- Скалли? – едва слышный знакомый голос доносится откуда-то из-под земли, и в нем звучит явственная нотка недоверия.
- Малдер! – Она ложится на живот и подползает к самому краю, уже не обращая внимания на острые обломки скал, но, несмотря на ее попытки сделать это как можно осторожнее, внутрь обрушиваются камешки и мусор. – Ты цел?
В ответ Скалли не слышит ничего, лишь пульсирующий стук крови в собственных ушах.
- Малдер, с тобой все в порядке? Малдер, да не молчи же, черт подери, отвечай! – кричит она, изнывая от мучительной неопределенности и, навострив уши, прислушивается к малейшему звуку, который может донестись из темной дыры внизу.
- Добро пожаловать в мир моих кошмаров, - голос напарника гулкий и искаженный, словно издалека. - И лучше как следует смотри под ноги. А то и сама здесь окажешься.
- Ты как? Цел?
- Да ничего, все, можно сказать, в полном порядке. Разве что пара ссадин… и промерз до самых костей… - глухо смеется Малдер, и только тогда Скалли явственно различает характерную дрожь в его голосе, безошибочно свидетельствующую о сильном переохлаждении. - Не волнуйся, я цел и невредим. Все хорошо.
- Это уж я буду решать.
- Скалли… - напарник умолкает, и она закрывает глаза, чтобы лучше расслышать и не пропустить ничего за шумом дождя и листвы. - Ты видела, что здесь сейчас было?
Малдер в своем репертуаре – но именно такого Малдера она и любит. Пребывающий в вечном поиске сверхъестественного, без устали гоняющийся за пришельцами и не оставляющий попыток ухватить за хвост неизменно ускользающую от него истину. Скалли силится побыстрее развязать веревку, но застывшие от холода и напряжения пальцы не слушаются, и она сердито дергает ее, вовсе не обращая внимания на боль в ребрах. Узел никак не поддается, вынуждая ее попусту терять драгоценное время, но Скалли торопится, как может, и, чтобы подбодрить Малдера, кричит вниз, в его подземную тюрьму, слова поддержки.
- Потерпи… Сейчас мы тебя оттуда вытащим.
- Мы?
- Да, «мы». Погоди и сам все увидишь…
Наконец распутав веревку, Скалли бросает вниз свободный конец и, обессилено растянувшись на камнях, закрывает лицо руками, с удовольствием ощущая прохладные капли дождя, сбегающие по ее щекам. Когда Малдер обвязывает веревку вокруг талии, она садится, облокотившись спиной на зубчатую скалу позади, чтобы, как они и договаривались с Карлом, подать условный сигнал – два рывка.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:10 | Сообщение # 14 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Глава 10
Теплый влажный пар вырывается из открытой двери ванной, согревая прохладный воздух в комнате. Малдер, кое-как принявший душ и теперь закутанный в полотенце, припадая на ногу, медленно ковыляет к кровати, опираясь на свою миниатюрную напарницу. И хотя он старается не наваливаться слишком сильно, с каждым шагом рука, лежащая у нее на плече, кажется Скалли все тяжелее.
- Эй, Скалли, как ты думаешь, кто-нибудь поверит, если я скажу, что с той горы меня на себе волок не кто-нибудь, а сам Карл Мэлоун?
- Очень в этом сомневаюсь, - фыркает она. - Не говоря о том, что ложь всегда выходит боком тем, кто к ней прибегает. И обычно в самый неподходящий момент.
- Ну вот, умеешь же испортить удовольствие…
- Осторожнее… Осторожнее, вот так… - Скалли убирает покрывало и отбрасывает одеяло, а затем начинает снимать полотенце, прикрывающее покрытое синяками ссадинами тело напарника. После чего Малдер с облегченным вздохом падает голым на простыни. Постельное белье на кровати совершенно чистое и пахнет свежестью. В их отсутствие Рут по собственному почину оставила им этот подарок.
По-мнению Скалли, к состоянию, в котором пребывал Малдер к тому времени, когда им удалось его отыскать, менее всего подходило бодрое заверение «все, можно сказать, в полном порядке». После того, как она бросила напарнику веревку, готовясь вытащить его из западни, в которую он угодил, выяснилось, что Малдер никак не может обвязать ее вокруг своей талии, настолько сильно он замерз. Затем, кажется, прошла еще целая вечность, пока они с Карлом, переговариваясь с помощью условленного сигнала - трех рывков веревки, - все-таки сумели вытянуть его вверх, к обочине дороги.
Стащив с себя майку, Малдер еще не один час простоял в ледяной мутной воде и, когда наконец с их помощью, выбрался из ямы, то выглядел так, что Скалли всерьез заволновалась. В тот момент ей оставалось лишь надеяться, что дождевик и фланелевая рубашка все-таки уберегли его от критического понижения температуры. Хотя много ли толку от промокшей одежды? Внешний вид Малдера красноречиво свидетельствовал о переохлаждении: его трясло так, что даже зубы стучали, а губы совершено посинели, поэтому в тот момент было не до расспросов и разговоров. И только тогда, когда Малдер с трудом поковылял к машине, Скалли заметила, что он, вдобавок ко всему, повредил левую лодыжку.
За то время, которое понадобилось им, чтобы добраться до мотеля, Малдер ничуть не отогрелся и все так же дрожал от холода, когда они, как можно скорее, направились в свой номер. И даже там, стоя под струями горячей воды в душе и отмывая с себя грязь, он по-прежнему продолжал стучать зубами. Пока Малдер был в ванной, их навестила Рут и принесла ему куриного бульона и хлеба. Сейчас, улегшись в постель и укутавшись в одеяло, он понемногу глотает горячую жидкость, и Скалли с облегчением замечает, что это все-таки произвело на него столь долгожданный положительный эффект. Малдер понемногу расслабляется, а с лица напарника постепенно сползает не на шутку обеспокоившее ее ошарашенное выражение человека, которого только что оглушили чем-то тяжелым.
Теперь, когда сотрясающая Малдера дрожь отступает, можно наконец заняться его многочисленными ссадинами и ушибами. В том числе и самым серьезным – травмой лодыжки, которая к этому времени успела раздуться до неестественных пропорций.
- В следующий раз непременно захвачу водонепроницаемую одежду, – стуча зубами, заверил он, пока Скалли укрывала его сверху еще несколькими одеялами, – и оденусь в нее с ног до головы.
- А с чего ты взял, что следующий раз вообще состоится?
Скалли не вполне удается скрыть недовольство в своем голосе. Мало того, что ей придется вести машину одной до самого Вашингтона, что само по себе утомительно, но перспектива большую часть этого пути маневрировать по размытой грунтовой дороге с заполненной грязью колеей, прямо сказать, не является пределом мечтаний Скалли. И уж точно не относится к ее представлениям о приятном времяпровождении. Не говоря уже о том, что к завтрашнему дню у нее, вне всякого сомнения, будут болеть все мышцы без исключения. После той экстремальной нагрузки, которую им пришлось выдержать нынешним вечером, это немудрено.
- Мне нельзя было не пойти туда… Ничего другого не оставалось. Ты же сама понимаешь… Я сделал то, что должен был. Назад дороги нет, - говорит Малдер, - Особенно теперь, после всего, что мы с тобой пережили и знаем. И того, что грядет в будущем.
- То есть? Ты имеешь в виду работу?
- И работу… в том числе. Нашу с тобой работу в самом презираемом подразделении ФБР.
- Но чего ты хочешь этим добиться, Малдер? Что вообще докажут твои так называемые тахионы?
- По-крайней мере мой рассказ будет последовательным и связным, – заплетающимся языком и оттого несколько невнятно заявляет Малдер. На мгновение он устало прикрывает глаза, но затем открывает их снова, внимательно разглядывая ее печальное и измученное лицо. – Да гори оно огнем! Нужно же когда-нибудь поставить точку в этом деле. И вообще – когда я поступал по правилам или заботился о протоколе?
- Ну, может случиться так, что тебе все-таки придется им озаботиться и раньше, чем ты думаешь. Скиннер упоминал, что грядет еще одна масштабная ревизия, потому что руководство снова недовольно нашими неоправданными расходами.
- Вот он, час расплаты?
- Ну, Малдер, как говорится, – что посеешь, то пожнешь…
Тот лишь улыбается сонной, добродушной улыбкой.
- И когда случится это знаменательное событие? Это ведь я объект их пристального интереса?
- В ближайший месяц, судя по всему… - Скалли пытается сменить тему и вернуться к более насущным вопросам. - Ты лучше ешь бульон, а то так и до обезвоживания недалеко. Сейчас тебе надо не об аудите волноваться, а перво-наперво согреться и отдохнуть.
Вскинув голову, она бросает на напарника притворно суровый взгляд и приступает к детальной оценке его общего состояния и травм. Врачебный такт и обходительность сейчас отнюдь не возглавляют список ее приоритетов. Сосредоточенно нахмурив лоб и уже мысленно сконцентрировавшись на предстоящей задаче, Скалли усаживается рядом с ним на постели и со знанием дела начинает осмотр – бережно и внимательно, целиком погрузившись в это занятие. Не желая понапрасну заставлять мерзнуть только-только начавшего согреваться напарника, Скалли не убирает укутывающие Малдера многочисленные одеяла, а просто поочередно сдвигает их с тех участков его тела, которые интересуют ее в данный момент.
- Скалли, а ты не забыла, что я задал тебе вопрос там, в лесу… Довелось увидеть что-нибудь необычное?
Скалли чуть поджимает губы и, перебравшись в изножье кровати, принимается за изучение ушибленной лодыжки напарника, не удостоив того ответом. Стоит ей слегка нажать на отекший участок, как Малдер, охнув, судорожно втягивает воздух сквозь зубы.
- Выглядит прямо скажем не ахти, так что заедем сделать рентгеновский снимок, как только доберемся до Джорджтауна…
- И там, в лесу, ты тоже предпочла промолчать…
От этих слов на щеках Скалли вспыхивает румянец досады. Сейчас ей меньше всего хочется обсуждать то, что она видела собственными глазами, или же сравнивать и сопоставлять свои впечатления со свидетельствами других очевидцев, а посему энтузиазм напарника Скалли ничуть не разделяет. Это он способен ринуться, очертя голову, по местам, не отмеченным ни на одной карте, но она по-прежнему предпочитает осмотрительность и взвешенный научный подход. И эту точку зрения ни на йоту не поколебали взмывающие в воздух олени и таинственные лучи света. Отвернувшись, Скалли, опустив голову, вновь погружается в изучение его травм, укрывшись за волной ниспадающих волос, как за завесой. Когда Малдер, протянув руку, отводит их в сторону, открывая ее лицо, она резко отстраняется и встает.
- Эй, - тихонько говорит он хриплым, расстроенным голосом, - останься со мной…
- Мне тоже надо принять душ и привести себя в порядок. - Интонации Скалли кажутся ровными и ничего не выражающими, как и ее лицо. Малдер отставляет в сторону пустую тарелку и, поймав напарницу за руку, заставляет сесть рядом, а потом, чуть откинув одеяло, прижимает к своему теплому телу.
- Погоди… У тебя в волосах какая-то веточка или лист…
У Скалли вырывается нетерпеливый вздох, а длинные пальцы напарника уже скользят через ее спутанные волосы. Малдер бережно вынимает запутавшийся там обломок сучка и отбрасывает прочь. Но не спешит убирать руку - напротив, погружает пальцы в ее волосы, перебирая и нежно поглаживая растрепавшиеся пряди, заставляя напарницу повернуться лицом к нему. В глазах Малдера, потемневших, с расширенными зрачками, отражается целая гамма эмоций: беспокойство, любовь и нежность.
- Даже не догадывался до сих пор, что ты так ловко управляешься с веревкой, - шепнул он. – Не говоря уже о готовности рискнуть своей шеей и броситься мне на выручку, невзирая на ливень и молнии.
-Ты, кажется, запамятовал, Малдер, что за время работы с тобой я свела с веревками самое близкое знакомство. И далеко не в первый раз ради тебя совала голову в петлю.
- Звучит не очень-то обнадеживающе.
- Ничего страшного, как видишь, многолетняя практика творит чудеса, я уже привыкла.
- Какой удар по моему самолюбию… Скажи-ка мне лучше, что поведал тебе твой друг Карл Мэлоун.
Карл добавил не очень-то много деталей к общей картине, вспоминает Скалли. Уже после того, как последний помог им обоим выбраться из оврага, а закутанного в одеяла Малдера усадили на пассажирское сиденье «Тауруса», у Скалли с Карлом состоялась краткая беседа. Этот высокий сильный мужчина до сих пор, казалось, не мог полностью прийти в себя и все еще выглядел немного сбитым с толку. Потупившись, Карл разглядывал свои здоровенные, перепачканные в грязи ботинки и сбивчиво рассказывал Скалли свою часть истории. Когда он увидел приближающийся луч света, то решил, что это всего-навсего прожектор вертолета. Но несмотря на эту уверенность, Карл ощутил странное головокружение и непреодолимое желание бросить все и убраться с его дороги как можно быстрее.
«Сам не пойму, мисс Скалли, как так вышло, но потом, когда этот свет исчез, я вдруг понял, что зачем-то забрался в самый бурелом и стою там на коленях, ну точно как в церкви, а веревка просто валяется на земле. На меня это, знаете ли, ничуть не похоже - вот так бросить все и удрать. Я чуть ума не лишился, думал, а ну как вы расшиблись. Только тогда вздохнул спокойно, когда вы ответили на мой сигнал».
Малдер со стоном пытается выпрямиться сесть ровнее, отчего многочисленные одеяла начинают сползать с его плеч.
- Ты упала?
- Я… ну, в общем-то, да… – Это простое признание внезапно заставляет Скалли вспомнить о собственных синяках и ушибах.
Лишь сейчас она впервые осознает, что все ее тело пронзает пульсирующая боль, на которую под воздействием адреналина доселе не обращала внимания. На некоторое время спасательные работы и последующие хлопоты с Малдером начисто заслонили для Скалли собственный дискомфорт, но теперь все возвращается на круги своя.
- Но ничем столь же впечатляющим похвастать не могу. Со мной-то уж точно все в порядке, можешь не сомневаться.
Малдер награждает ее широкой улыбкой и, неловко перевернувшись, перемещает тяжесть тела на одно бедро, указывая на кучу промокшей одежды, сваленной в углу у двери.
- Перед тем, как столь неудачно изобразить суслика и нырнуть в эту норку, я посетил еще не то три, не то четыре места. Эти координаты дали мне Стрелки, - поясняет он в ответ на скептически поднятые брови напарницы, - вон там, в кармане куртки…
- И что же там? Плоды твоих трудов?
- Ага, настоящая золотая жила.
Проследовав босиком к двери, Скалли выуживает из сваленной у порога мокрой груды куртку Малдера и начинает осматривать карманы, сама не зная, что именно ищет. Но вскоре натыкается на что-то плотное, на поверку оказывающееся несколькими пластиковыми пакетиками, в каждом из которых находится щепотка-другая все того же загадочного сероватого порошка.
- Ты только погляди на это! – гордо улыбается напарник. Скалли усаживается рядом, протянув ему пакетики, и Малдер, лучась торжеством, любовно перебирает их. – Это все надо будет немедля отдать ребятам на анализ. Фрохики будет на седьмом небе от счастья.
От этих слов у Скалли неожиданно становится тяжело на сердце. Шутка Малдера вновь беспощадно напоминает ей печальную историю женщины, потерявшей того, кого она так любила. Которая до сих пор преданно ждет возвращения своего мужчины и воспитывает его ребенка. Ребенка, которого тому так и не пришлось увидеть. Сейчас, когда Скалли вымотана до предела и физически, и морально, ей как никогда трудно держать свои эмоции под контролем. От Малдера наверняка не укрылось ни выражение ее лица, ни блеснувшие в глазах слезы. И Скалли не сомневалась, что напарник непременно заинтересуется их причиной. Желая предупредить эти расспросы, она взяла его руку в свою и, положив к себе на колени, принялась рассеянно поглаживать тонкими пальцами.
- Я бы хотела, чтобы ты кое с кем поговорил завтра с утра, перед тем, как мы уедем.
- С кем? С нашей хозяйкой?
Скалли кивает.
- Да… кстати, ее зовут Рут.
- Я заметил, что вы, кажется, успели найти общий язык в мое отсутствие.
- Да. Мы разговаривали сегодня… и даже не один раз, - подтверждает она, неторопливо прослеживая большим пальцем линии на ладони напарника. – Я и рада была бы сказать, что мы обсуждали всякие обыденные и мирские вещи, но это, к сожалению, не так. Она до сих пор не знает, что случилось с ее мужем, Малдер. Он без вести пропал четыре года назад.
- Только не говори мне, что… - тихонько перебивает он, и зеленые глаза Малдера загораются при одном намеке на новую загадку.
Скалли кивает.
- Именно. Рут считает, что он был похищен кем-то или… чем-то. А случилось это на той самой дороге, где ты сегодня оставил машину. Грузовик ее мужа полиция обнаружила там же – пустым, а сама Рут утверждает, что на этой горе действуют какие-то необъяснимые силы.
- Ну вот… Что я тебе говорил?
- И знаешь, Малдер… - Скалли делает паузу и крепче сжимает его руку, а затем поднимает голову и торжественно смотрит напарнику в глаза, - она также утверждает, что не раз видела странные огни в небе. Полагаю, ты был прав.
Склонившись вперед, он нежно целует ее, и Скалли, вздохнув, закрывает глаза. А Малдер, чуть отстранившись, бережно касается прохладными губами ее исцарапанной щеки.
- Ну и…? – откинувшись на подушку, Малдер смотрит на нее, а на лице его явственно отображается жгучее мальчишеское любопытство. - Выкладывай, не томи, я же знаю, что у тебя припрятано про запас что-то сладенькое .
Улыбнувшись, Скалли снова встает и, взяв сумку, вынимает оттуда свой трофей. Рядом с толстенькими пакетиками Малдера он выглядит как расфасованный уличными торговцами наркотик. Скалли опускает собственноручно добытую улику в протянутую ладонь напарника, и Малдер, восхищенно присвистнув, поднимает на нее удивленный взгляд.
- Ничего себе! И где же ты это нашла?
- В грузовике Сэма, - отвечает она, и когда глаза Малдера удивленно расширяются при упоминании незнакомого имени, мысленно ругает себя, что не объяснила все по порядку, и спешит пояснить: - Пропавшего мужа Рут зовут Сэмюэл. А машина, из которой он так загадочно исчез, до сих пор у нее – стоит в старом сарае. Я на всякий случай решила его осмотреть. Подумала, что раз ты рассчитываешь найти вещественные доказательства похищения в других местах, то не стоит упускать такой возможности: вдруг там отыщется ключ к разгадке? Вот это я нашла между сиденьями… а еще там остались подпалины на водительском месте.
Брови Малдера с каждым ее словом приподнимаются все выше, а полные губы удивленно приоткрываются. Лицо напарника сейчас выражает одновременно и недоверие, и восхищение.
- Что? – Скалли, словно защищаясь, сердито скрещивает руки на груди.
- Готовлюсь с чувством исполнить свою партию в песенке «Я сумею сделать все, что делаешь ты, и даже лучше» *****.
___________________________
***** [«Anything You Can Do, I Can Do Better» - песня из бродвейского мюзикла «Annie Get Your
Gun» (1946 г.). Исполняется дуэтом (поют мужчина и женщина), и вся эта шуточная песенка, по сути, сводится к спору о том, кто круче. Приблизительный перевод можно посмотреть здесь http://www.stihi.ru/2009/07/23/6066, а саму песню прослушать тут: http://www.youtube.com/watch?v=tfHBPusZg6E. ]
- Ну, репетируй, а я пока, пожалуй, приму душ, - фыркает Скалли и, поднявшись, плетется в сторону ванной.
- Не задерживайся там слишком долго. Потому что я горю нетерпеньем обсудить «гвоздь программы».
Скалли, обернувшись, бросает на напарника насмешливый взгляд через плечо.
- Так что можешь заодно поразмыслить там на эту тему, - выразительно говорит Малдер, подмигивая ей.
Скалли следует его совету и обдумывает случившееся сегодня, наслаждаясь прикосновениями горячих струй воды, сбегающих по коже, обволакивающим теплом и приятным чувством неги, постепенно охватывающим все ее тело. Так же, как в горячем источнике два дня назад… Нет, сто лет назад, - во всяком случае, так кажется Скалли сейчас, когда она устала настолько, что еле держится на ногах.
Ей снова вспоминается та безмятежная, волшебная ночь, когда она впервые раскрыла объятия навстречу Малдеру, приветствуя его смелые ласки и с равным удовольствием даря ему свои. Когда просто сделала этот прыжок в неизведанное, не размышляя больше ни о чем. Повторить то же самое, но не в физическом, а духовном плане значительно сложнее. Эта сфера по-прежнему остается опасными водами, кишащими подводными рифами: руинами тех стен самозащиты, контроля и отрицания, что Скалли так долго и старательно возводила в собственной душе. Да, судя по всему, здесь ее железная сила воли работает против нее.
Быть может, не так уж неправ Малдер, придерживающийся теории, что наука и паранормальное вовсе не противоречат друг другу, и просто представляют собой две части единого целого? В конце концов, то, что она повидала за годы, проведенные бок о бок с Малдером, и теперь считает само собой разумеющимся, наверняка не на шутку бы напугало ту, молодую, полную юношеской наивности Дану Скалли. С тех пор она повзрослела, да и убеждения ее, что скрывать, тоже претерпели немалые изменения. Как и прежняя непреложная уверенность в том, что все на свете можно объяснить с позиций науки и здравого смысла. Уверенность, значительно поколебавшаяся за это время. Впрочем, еще несколько лет назад Скалли тоже сказала напарнику, что ничто не противоречит законам природы – разве что нашим представлениям о них.
Как далеко в этом направлении может завести вера? Как далеко она сама готова зайти? Сумеет ли когда-нибудь по-настоящему принять то, что Малдер считает непреложной истиной уже очень долгое время? Серьезно воспринимать его уверенность в той безмолвной и неотвратимой угрозе со стороны внеземной силы, что нависла над человечеством?
Но ведь… как быть с теми доказательствами, которые Скалли собственными глазами видела в Африке? Включая и корабль в полосе прибоя? И теми, что ощущала сама: чудовищное, словно кошмар наяву, бездушное прикосновение зла - и на том ночном мосту, и в ледяной подземной камере в глубине Антарктиды? Скалли знает и о коварной, чудовищной попытке Спендера и уцелевших членов Консорциума выжать все, что можно, не только из тела Малдера, но и из его разума. И, наконец, о взглядах самого Малдера, который по-прежнему ничуть не сомневается в реальности инопланетного вторжения.
А нынешний вечер…? Тот странный луч света в лесу, олень, безуспешно пытающийся вырваться из хватки неведомой и невидимой силы, безжалостно тащившей его куда-то… Да возможно ли такое? Скалли ловит себя на том, что уже начинает думать и гадать – в действительности ли все было именно так, как ей запомнилось? Все-таки не стоит сбрасывать со счетов известный факт: человеческий разум подчас выкидывает очень странные шутки, особенно в стрессовых ситуациях.
Скалли одевается и выходит из ванной в гораздо более оптимистичном настроении, с удивлением и радостью сознавая, что пустыня неверия, простирающаяся в ее душе, далеко не так безбрежна, как ей представлялась. Что сомнения и отрицания могут уступить свои позиции, пусть и не в один день, что любовь, терпение и вера помогут ей сделать шаг навстречу неизведанному. И, возможно, они еще сумеют нанести на карту простирающиеся там доселе неведомые ей земли? Она и Малдер. Вместе.
Малдер так и уснул – сидя, откинувшись на подушки и повернув голову набок, отчего взъерошенные волосы спадают ему на лоб. Полученный от нее пакетик вместе с прочими по-прежнему лежит у него на груди. Скалли обходит кровать, тихо ступая босыми ногами, чтобы осторожно убрать их, не разбудив при этом напарника. Но когда она склоняется над ним, Малдер внезапно открывает глаза и, протянув руку, развязывает пояс ее халата.
- Малдер, что ты делаешь?
Чувственность и неожиданность этого жеста заставляют Скалли судорожно вздохнуть. И, глядя в его решительные зелено-карие глаза, она вдруг ощущает, как на щеках вспыхивает румянец.
- А самого врача до сих пор никто не полечил.
И эти слова напарника заставляют Скалли еще раз осознать, сколь многое изменилось между ними за последние несколько дней. Теперь, исполнив то, что велел ей профессиональный долг, она при желании может выйти за эти рамки и вернутся к имевшей место совсем недавно непринужденной манере обращения. Удивительно, насколько обе эти роли связаны между собой и в то же время противоречат друг другу.
- Благодарю за беспокойство, но со мной все в порядке.
- Это уж мне решать, – усмехается Малдер.
Разведя полы ее халата, Малдер тревожно втягивает воздух сквозь зубы и бережно проводит пальцами по следам от веревки, уже проступившим на узкой грудной клетке напарницы.
- Черт, Скалли… Ничего себе…
- Не волнуйся, - негромко перебивает она, желая унять его тревогу, - все это выглядит страшнее, чем есть на самом деле.
Скалли уже успела как следует разглядеть синяки и царапины на своем теле. Своего рода расплата за то безрассудное мужество, с которым она бросилась на выручку Малдеру, думает она, бросив еще один взгляд на свежие отметины: фиолетовые синяки и бледно-красные царапины, и вновь ощутив, как врезалась в ребра веревка во время ее нелегкого спуска вниз. Все-таки удивительно, на что она готова пойти ради этого мужчины.
Малдер притягивает ее ближе и, наклонившись, зарывается лицом между ее грудями.
- Я так скучал по тебе сегодня, - шепчет он.
Скалли вздрагивает, ощутив, как его ладони накрывают ее грудь, нежно поглаживая мягкую кожу, а горячие губы осторожно касаются выступающих розовых сосков, поочередно целуя сначала один, затем другой. Прикосновения Малдера такие нежные и интимные, и она не может сдержать судорожный вздох, слетевший с губ под нахлынувшей горячей волной желания.
- Эй, - хрипло шепчет ему Скалли, - пожалуйста… не начинай то, что ни ты, ни я не в состоянии сейчас закончить.
Словно признавая ее правоту, он отстраняется. Скалли быстро снимает халат, а Малдер тем временем откидывает одеяло, чтобы она могла лечь. Его рука скользит по гладкому изгибу ее бедра, привлекая Скалли ближе. Малдер опускает подбородок на влажную макушку напарницы, а его большая ладонь неторопливо сжимает ее ягодицы, а затем скользит выше, и кончики пальцев бережно касаются следов от веревки.
- Ты, наверное, совсем вымоталась, Скалли…
- Да уж… - со вздохом признает она.
Впрочем, сейчас Скалли чувствует, как напряжение понемногу отпускает ее мышцы, а замерзшие ноги согреваются. Расслабившись, она придвигается ближе, прижимаясь к его теплому телу, и ее снова захлестывает блаженное ощущение, что она там, где ей и следует быть. Снаружи вновь вовсю свирепствует буря, и дождь беспокойно стучит по крыше, а стекла в окнах дребезжат от порывов ветра.
- Я тоже. По крайней мере, до поры до времени, - добавляет он.
Улыбнувшись этому уточнению, Скалли разворачивается к нему лицом и, коснувшись губами шеи напарника, зарывается носом в ямку между ключицей и плечом, жмурясь, когда волосы на его груди щекочут ее кожу. Малдер пытается придвинуться к ней, но в следующую секунду, напрягшись, тихо стонет от боли.
- Что случилось?
- Да ничего… просто чертовски болит нога… Боже мой, чего бы я только ни отдал, чтобы прямо сейчас еще разок окунуться в тот горячий источник.
- Ничего не поделаешь… по всей видимости, тебе снова придется импровизировать, - шепчет Скалли, вновь вспоминая их первые горячие ласки несколькими днями ранее и не устояв перед возможностью немного поддразнить его.
- Дух мой несгибаем и по-прежнему жаждет, но вот плоть…
- Немного не в том состоянии. Увы.
- О, моя дикарка вернулась, как я погляжу, - заплетающимся языком бормочет Малдер, пытаясь дразняще приподнять брови, но даже это дается ему с трудом. Несмотря на все его попытки шутить, видно, что он уже почти спит.
Скалли чуть отстраняется, когда Малдер со стоном откидывается, чтобы дотянуться до прикроватной лампы. Щелкает выключатель, комната погружается в темноту, а затем его руки снова обнимают ее обнаженное тело. Мягко приподняв подбородок Скалли, Малдер целует напарницу: глубоко, неторопливо, с пьянящей медлительностью лаская ее рот. Она наслаждается прикосновениями его губ, нежными и успокаивающими, дарящими покой.
- Вот еще что странно, - шепчет он, зарывшись губами в ее волосы, - твоя подруга Рут не так давно назвала меня каким-то очень странным именем. «Вооз» если я правильно расслышал…
- Очень даже может быть.
Дождь за окном, кажется, чуть утихает. В отдалении сверкают молнии, отбрасывая мрачные сполохи на постель. Малдер, судя по всему, рассчитывает на продолжение беседы и изо всех сил борется со сном, но безуспешно: его глаза мало-помалу закрываются, а дыхание углубляется. Но затем он, вздрогнув, снова заговаривает, хотя его бормотание такое несвязное, что с трудом можно разобрать слова.
- Хотелось бы услышать эту историю во всех подробностях.
- Сперва поспи. Я успею обо всем рассказать тебе завтра.
- И даже про «гвоздь программы»?
Все это может потерпеть до завтра. Прежде чем пытаться оценить те события, свидетелем которых Скалли стала сегодня вечером, ей нужно как следует выспаться, да и переждать немного тоже не помешает. Решать, что же в действительности она видела, нужно на свежую голову. Скалли ворочается, поудобнее устраиваясь под одеялом и с удовольствием вдыхая запах чистого постельного белья. Малдер, подсунув руку под подушку, прижимает ее к себе, а она, прильнув к его груди, обнимает напарника за талию, наслаждаясь обволакивающим теплом его тела. Близость Малдера, его знакомый запах - вот то, что ей требуется, чтобы мирно проспать до самого утра.
- Утро вечера мудренее, - шепчет Скалли, закрывая глаза.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
18 апреля 2001 г.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
| Black_Box | Дата: Суббота, 22.12.2012, 03:14 | Сообщение # 15 |
|
Графоманище
Группа: Администраторы
Сообщений: 163
Статус: Offline
| Название: «Знаки жизни» (Трилогия «О чудесах». Часть третья)
Название оригинала: «Signs of Life» (Miraculous Series. Part I.)
Ссылка на оригинал: http://fluky.gossamer.org/display.php?SignsOfLife.Mountainphile
Автор: mountainphile (mountainphile@yahoo.com)
Переводчик: Светлячок
Бета: Кеna
Тема: Если долго всматриваться в Бездну…
Пейринг: M\S
Рейтинг: NC-17 в отдельных главах.
Жанр: MSR, story.
Размер: макси (23 960 слов / 156 230 знаков с пробелами)
Саммари: Скалли что есть сил мчится сквозь ночь, чтобы стать свидетельницей чуда, которое уже не надеялась увидеть…
Спойлеры: «Dead\Alive»
Комментарии: От автора: эта история завершает трилогию «О чудесах». «Знаки жизни» предшествуют событиям серии «Dead\Alive»: Скалли узнает об эксгумации тела Малдера и едет в больницу. Также эта часть также освещает некоторые события, случившиеся до и после исчезновения Малдера и после его похорон. Я решила не перегружать «Знаки жизни» длинной предысторией, поэтому флешбеки в тексте перемежатся настоящим. Историю можно читать отдельно, но все будет казаться более логичным, если предварительно ознакомиться с первыми двумя частями серии.
Отказ от прав: «Секретные материалы» целиком и полностью – собственность Криса Картера, «FOX», и 1013 Productions. Написано без всякого желания извлечь финансовую выгоду. Я просто попыталась представить свою версию того, что осталось «за кадром».
Примечание переводчика: фанфик переведен для феста «Дописать до Апокалипсиса».
ЗНАКИ ЖИЗНИ
Пролог
Жизненный путь, как всегда казалось Скалли, не предназначен для того, чтобы пройти его в одиночку. Однако у каждого человека он свой и напрямую зависит от его воли и отмеренной ему веры, а выбор, который делается в настоящем, так или иначе оказывает влияние на будущее. Немногим меньше года прошло с тех пор, как в момент переоценки своих взглядов она делилась с Малдером своими соображениями на этот счет.
«А что, если многое из того, что мы принимаем за знаки судьбы, вовсе ими не является и лишь уводит нас в сторону? Что если… нам нужен кто-то еще, чтобы помочь отличить правду от лжи, помочь не сбиться с правильного пути? Что, если никакого другого способа просто не существует, если это – неотъемлемое условие, без которого мы ограничены в своих возможностях и никогда не сможем до конца осмыслить определенные события в нашей жизни? Если мы просто не в состоянии сделать это, пока не обретем свою вторую половинку?»
«Тогда все сводится к тому, чтобы найти такого человека и не ошибиться в выборе», - вот все, что сказал ей на это Малдер.
И Скалли знала, что он под этим подразумевает. Отнеслась к его искренним словам с полным доверием. Впустила их в свое сердце, а затем смело шагнула в неизведанное. Тогда, в тот момент, Скалли сделала свой выбор: что бы ни сулило им будущее, она пройдет этот путь вместе с ним. Бок о бок. Путь, который, как выяснилось совсем скоро, не подразумевал ни обходных путей, ни поворотов. Даже тогда, когда на самом мрачном и тернистом его отрезке она внезапно оказалась совсем одна.
Глава 1
Квартира Скалли
Ранняя весна 2001 года
Вода в ванне горячее, чем обычно, и пар окутывает маленькую комнату, поднимаясь вверх тяжелыми клубами, как туман над предутренним морем. Ее кожа раскраснелось от горячей воды, а воздух кажется влажным и немного душным. И все это: жара и пар в совокупности с сонным дремотным теплом в очередной раз уносят Скалли совсем в другое место, воскрешая в ее памяти драгоценные воспоминания… Воспоминания о ночи, с которой начался отсчет их новых взаимоотношений, когда ей казалось, что даже время замедлило свой бег. Когда она узнала, что чудеса и впрямь случаются.
Скалли вновь возвращается мыслями в лунную апрельскую ночь в частном загородном поместье, когда она, а вслед за ней и Малдер обнаженными вошли в расположенный там горячий источник. А все сомнения, страхи и нерешительность остались за его пределами, как и разбросанная на камнях одежда. Волшебный момент, когда оба уже не пытались больше скрывать ни своих чувств, ни намерений и впервые ласкали друг друга как любовники.
Какая ирония, думает Скалли, что то закончившееся полным провалом неудачное расследование помогло им не только перевести их отношения на новый уровень, но и значительно укрепило их доверие друг к другу. Физическая близость стала первым шагом на этом пути, но далеко не последним. В итоге она впустила Малдера в свое сердце и позволила заглянуть в тщательно оберегаемые тайники души. И пусть это произошло далеко не сразу, Скалли ощущала, что с каждым днем защитные барьеры сдержанности и скрытности в ее душе становятся все тоньше. Малдер искренне отвечал ей тем же, подтвердив то, что уже говорил прежде: они две половинки единого целого, и он не мыслит себя без нее. Ближе, чем напарники, и много больше, чем просто друзья.
Скалли вспоминает, с каким благоговением и нежностью обращался с ней Малдер, когда днем позже они по-настоящему занимались любовью, с каким восторгом он наблюдал за ее реакцией на свои прикосновения. То, как бескорыстностно стремился не только доставить ей физическое удовольствие, но и подарить душевный комфорт, насколько это было в его силах. Мягкая настойчивость, с которой Малдер всячески старался выманить ее из той крепости, в которую она добровольно себя заточила. И небезуспешно. Скалли казалось, что он и впрямь сумел подарить ей частичку своей пылкой веры и безоглядного стремления к истине. В результате удивительный горячий источник и затянувшиеся сверх обычного из-за бури выходные, проведенные в обществе напарника, открыли совершенно новую главу в их взаимоотношениях, а Скалли осознала, что может довериться ему в полной мере.
Все, что она чувствует теперь, – глубокую, безутешную боль утраты. С его похорон минуло лишь три месяца, а все, что ждет ее в скором будущем, после рождения их ребенка, кажется сейчас таким размытым и нереальным.
Все остальные уже вполне свыклись с отсутствием Малдера. Кроме нее. Она вспоминает о нем постоянно, а боль, вызванная его утратой, все так же глубока и ничуть не утихла за это время. Смерть Малдера оставила неизгладимый след в ее душе. А исчезнувшие некогда барьеры - снова на своих местах, еще выше и неприступнее, чем раньше. Скалли замкнулась в себе, всеми силами желая скрыть свои эмоции и переживания от посторонних глаз. Как бы ни было больно, на людях она стремится не показывать виду. Чего бы это ни стоило.
Откинув голову, Скалли чуть сдвигает ноги, касаясь гладкой эмали на стенках ванны, и закрывает глаза. Тихий плеск и теплая вода, мягко окутывающая плечи, действуют на нее усыпляющее, словно дружеские объятия любимого. Она погружает руку в воду и кладет ладонь на живот, твердый и выпуклый, словно спелая дыня, думая о скрытом там чуде новой жизни. Возможно, это сонное обволакивающее тепло убаюкало и это крохотное создание, заставив его уснуть. Так что самое время и ей сделать то же самое. А значит – пора вылезать.
Встать на ноги и выбраться из скользкой ванны в настоящее время стало не так-то просто, поэтому Скалли действует аккуратно, не желая попусту подвергать опасности ребенка, и осторожно ставит на шероховатый коврик сначала одну ногу, затем другую. На таком сроке ее недавно установленный новый душ был бы, вне всякого сомнения, гораздо более безопасным выбором. Но тихо-мирно полежать в горячей ванне гораздо приятнее, чем стоять в прозрачной пластиковой кабинке. Осторожно, чтобы не мешать ребенку, Скалли вытирается насухо и, войдя в сумрачную спальню, надевает загодя приготовленную тонкую ночную рубашку, висевшую на спинке кровати. Внезапно она ощущает себя совсем измотанной и закрывает глаза. Но стоит ей лечь и натянуть на себя одеяло, как ребенок немедля начинает толкаться, словно специально дожидался этого момента. Несмотря на все чудеса, связанные с его зачатием, он ведет себя так же, как и прочие дети. В частности, ни в какую не желает спать именно тогда, когда ей хочется спокойно полежать и хоть ненадолго отвлечься от одиноких забот дня грядущего.
Свыкнуться с пересмотром своего рабочего графика, вызванного ее новым положением, оказалось не так-то легко для Скалли. Беременность серьезно усложнила ее работу и вынудила куда реже появляться в офисе, и Скалли все еще переживает по этому поводу. Ушли в прошлое те времена, когда можно было на весь день окунуться в расследования, проверки и составление полевых отчетов. Теперь от долгих часов, проведенных на ногах, начинают опухать лодыжки, а из-за смещения центра тяжести нестерпимо ноет спина, поэтому сейчас проведение вскрытий для нее - скорее исключение, чем правило. За годы, что она проработала в этом отделе, Скалли слишком привыкла трудиться не покладая рук, и такое бездеятельное существование, пусть и по вполне уважительным причинам, все еще кажется ей чем-то крайне неправильным и весьма похожим на лень.
Вздохнув, она протягивает руку и щелкает выключателем прикроватной лампы, прищурившись от ее тусклого света. Стакан теплого молока пришелся бы весьма кстати. Хотя это как еще посмотреть. Сейчас, когда ребенок вовсю вертится в животе и бьет ногами по мочевому пузырю, ей наверняка придется еще не раз подняться с постели задолго до того, как содержащийся в нем L-триптофан * окажет свое успокаивающее действие.
_______________________
* [Аминокислота, принимающая участие в биохимической регуляции циклов сна и бодрствования.]
По пути на кухню Скалли бросает взгляд на стоящую возле телефона фотографию Малдера. Его присутствие, пусть даже такое, призрачное, – словно бальзам на душу. Снимок, был сделан за несколько недель до рокового полета в Орегон на их последнее совместное расследование. Малдер улыбается в камеру загадочной улыбкой, на самом деле предназначенной для нее одной. В глазах напарника сквозит нежность, темные волосы взъерошены, а воротник куртки надвинут на шею от холода. По причине, которую Скалли и сама не может объяснить, его образ всякий раз придает ей сил и восстанавливает душевное равновесие в те странные, нереальные моменты, когда граница между сном и явью размывается и становится почти неразличимой.
В минуты задумчивости ей не единожды слышалось дребезжание ключа Малдера в замочной скважине входной двери, а как-то ночью, спросонья, Скалли померещился знакомый тихий храп, раздающийся рядом, в ее постели. Вскоре после его похорон она обнаружила в своем шкафу одну из рубашек Малдера, все еще хранившую хорошо знакомую смесь запахов – его кожи и лосьона после бритья. Скалли поднесла ткань к лицу, с болью подумав, что даже этому драгоценному напоминанию суждено вскоре рассеяться, как струйке дыма на ветру.
Порой, когда она вот-вот заснет или только-только просыпается, перед ней вдруг возникает размытый образ Малдера. Всего несколько кратких мгновений, всегда неожиданно: на туманной границе между сном и явью – призрачный силуэт, медленно растворяющийся в воздухе. Иногда он появляется и в ее снах, и тогда Скалли слышит его зов и затем видит и самого Малдера - рядом, но всегда вне пределов досягаемости. Почему такое происходит? Что служит причиной? Что это вообще: всего-навсего защитная реакция психики, изнемогающей под бременем горя и не желающей примириться с потерей, или нечто большее?
Внезапно тишину разрывает пронзительная трель телефона на прикроватной тумбочке, и Скалли вздрагивает, а ребенок вновь начинает вертеться. Резкий звук, словно кнутом полоснувший по ее истерзанным нервам, разом рассеивает хрупкое спокойствие, и Скалли с раздражением понимает, что с мечтами немного вздремнуть покончено насовсем. Хотя Доггетт с вниманием относится к ее состоянию, а Скиннер всегда рад закрыть глаза на те или иные недочеты, факт остается фактом: от Элвина Керша не очень-то дождешься скидок или готовности считаться с чужой слабостью. И в настоящее время лишь ограниченная нагрузка и мысли о будущем ребенке – вот и все, что поддерживает Скалли и придает ей сил.
На часах в холле уже больше двенадцати. Очень интересно, кто бы это мог быть? Откашлявшись, Скалли поднимает трубку.
- Дана Скалли.
- Агент Скалли? Это Моника Рейс. Простите, что беспокою в такой час, но мне крайне необходимо поговорить с вами.
В первый и последний раз она виделась с Рейс в ту ужасную ночь, когда истерзанное тело Малдера было обнаружено за пределами поселения Эбсалома. Присутствие женщины, несмотря на весь ее профессионализм и дружелюбие, оказалось для Скалли совершенно не ко времени и ни к месту и лишь стало источником дополнительного раздражения и неловкости. Хотя бы потому, что только Доггетт, в отличие от той же Моники, не забывал о ее положении, в том числе и о полной непереносимости никотина. И вот сегодня она негаданно-нежданно вновь слышит на другом конце трубки мягкие покровительственные и чем-то неуловимо раздражающие ее интонации. И Скалли ничуть не сомневается, что будь они сейчас в одной комнате, мимика женщины, ее жестикуляция и манера говорить лишь усилили бы это раздражение.
- Здравствуйте, агент Рейс, - прерывает женщину Скалли, устало закрывая глаза, - не могу себе представить, что такого важного и не терпящего отлагательств могло случиться.
- Да, я понимаю, как мой звонок выглядит со стороны. Но полагаю, что вы тоже все поймете, когда узнаете, по какой причине я беспокою вас так поздно.
Скалли раздраженно хмурится.
- А где вы, собственно, сейчас находитесь?
- Все еще в отделении Нового Орлеана. Но только что мне довелось побеседовать по телефону с Джоном Доггеттом, который… поведал мне кое-какие ошеломляющие новости. И я полагаю, что вы тоже должны об этом узнать. Причем как можно скорее.
- С агентом Доггеттом? – Скалли выпрямляется, недоуменно нахмурив лоб. - И о чем же?
Рейс, кажется, колеблется, потому что в трубке на какое-то время повисает тишина.
- Надеюсь, вы понимаете, что это довольно рискованный шаг с моей стороны. Я нахожусь в очень двусмысленном положении, поскольку Джон рассчитывает, что все услышанное от него я буду хранить в тайне. Особенно от вас.
- А я по-прежнему не могу понять, отчего Джон Доггетт вдруг решил поделиться с вами информацией, имеющей отношение ко мне. Прошу простить мою подозрительность, но я до сих пор не вижу во всем этом ни малейшего смысла.
- О, сейчас увидите…
Скалли стискивает зубы, поскольку ей немедленно вспоминается самоуверенная и снисходительная улыбка Рейс, врезавшаяся ей в память со дня их знакомства.
- Дело в том, что я сама просила Джона держать меня в курсе событий, имеющих отношение к тому делу, на котором мы пересеклись, когда искали вашего напарника. Главным образом, по личным причинам. И в некоторой степени из-за вас… Поверьте, я понимаю, как тяжело вам приходится, агент Скалли, особенно учитывая обстоятельства.
От этих слов, в которых слышится искреннее сочувствие, на глаза Скалли против ее воли навертываются слезы.
- Я неплохо справляюсь, – отрезает она, всеми силами пытаясь не выказать тех эмоций, что сейчас ощущает.
- И именно поэтому после нашего сегодняшнего разговора с Джоном я не могу не поделиться с вами тем, что узнала.
- Невзирая на то, что он рассчитывает на прямо противоположное?
- Да, поскольку вы имеете полное право знать, что происходит, ведь вас это касается, как никого другого. И если вы подумали, что он мне запретил, то это не так.
Рейс замолкает, давая Скалли время осмыслить ее слова. Затем вновь повисает пауза. Скалли пытается представить свою собеседницу по ту сторону телефонной линии и словно воочию видит, как Рейс вертит в пальцах сигарету и нервно затягивается, прежде чем все-таки продолжить. Интересно, это намеренно или нет? Столь длительное молчание производит уже прямо-таки мелодраматический эффект.
- Знаю, что на первый взгляд со стороны мой поступок выглядит не очень-то красивым, но в свете всех обстоятельств я просто не могу поступить иначе…
Закрыв глаза, Скалли устало проводит ладонью по лбу, обдумывая то немногое, что было сказано, и размышляя, когда же дело наконец сдвинется с мертвой точки.
- Я внимательно слушаю, агент Рейс. Вы готовы рассказать, что такого сообщил вам агент Доггетт, или мне лучше повесить трубку?
- Джон сказал… Я понимаю, звучит совершенно неправдоподобно, поэтому, пожалуйста, потерпите еще немного и не перебивайте, прошу вас… Джон сказал, что сейчас едет в Аннаполис в военно-морской госпиталь вместе с заместителем директора Скиннером. И что прежде они побывали на кладбище в Роли, где, по настоянию замдиректора Скиннера, присутствовали при… - Рейс глубоко выдыхает и снова замолкает, прежде чем договорить, - ... эксгумации тела агента Малдера.
Эти слова застают Скалли врасплох и оказывают такое же действие, как неожиданный удар под дых. Сама не сознавая, что делает, она, стиснув зубы, вслепую нашаривает подлокотник дивана и садится, тщетно пытаясь отгородиться от тех мысленных образов, которые сейчас рисует ей воображение. Осквернить могилу Малдера… Зачем? Как они посмели? За ее спиной! Что, черт возьми, творилось в офисе во время ее отсутствия?
- Агент Скалли… Дана! С вами все в порядке?
- Да… Конечно.
- Я бы так не сказала. Если судить по вашему голосу. И по тем эмоциям, которые исходят от вас…
Предположение полностью соответствует истине и все-таки заставляет Скалли потерять терпение.
- Говорю же, со мной все в порядке! Пожалуйста, объясните мне, наконец, что происходит?
- То есть, вы, как я понимаю, еще не в курсе последних новостей, касающихся Билли Майлза?
Скалли захлестывает такая злость, что очертания комнаты начинают расплываться перед глазами. Неосознанно она наклоняется вперед, обхватывая ладонями живот и, похоже, нажимает слишком сильно, потому что ребенок немедленно начинает пинаться – судя по всему, в знак протеста.
- Нет, не в курсе, - подтверждает она срывающимся от ярости голосом, - но очень хотела бы узнать, почему от меня скрывали эту информацию?
- Он пытался оградить вас. Заместитель директора Скиннер, я имею в виду. Но и Джон, впрочем, тоже, из-за того, что вы ждете ребенка. Как мне стало известно сегодня вечером, вчера рыбаки выловили тело Билли Майлза в Атлантическом океане. По всей видимости, оно находилось в воде не один месяц, но при подготовке к вскрытию патологоанатом обнаружил, что несмотря на глубокий некроз тканей, этот человек, тем не менее, подает признаки жизни. В данный момент Билли Майлз находится в том же госпитале и подключен к системам жизнеобеспечения. Технически, он жив.
- Как такое вообще возможно?
- Пока ни у кого нет ни малейших догадок на этот счет… Но Скиннер немедленно добился проведения эксгумации. Он намерен выяснить, не могло ли нечто подобное произойти и с агентом Малдером.
Несмотря на захлестнувшие ее шок и недоверие, мысли Скалли устремились в том же самом направлении еще прежде, чем Рейс успела озвучить подозрения Скиннера. Сейчас, когда в ее душе внезапно вопреки всему оживает безумная надежда, Скалли с огромным трудом удается перевести дыхание и задать следующий вопрос.
- Они уже открыли гроб?
- На тот момент, когда я с ним разговаривала, нет, но, вероятно, к тому времени, когда вы доберетесь до Аннаполиса, они уже будут знать…
- Спасибо за звонок, агент Рейс, - поспешно благодарит Скалли и, не дожидаясь ответа, швыряет телефонную трубку на рычаг.
Склонив голову, она закрывает лицо ладонями и несколько минут сидит неподвижно, вспоминая только что завершившийся телефонный разговор и пытаясь осмыслить все, что сейчас узнала. Малдер… Неужели есть хоть самый ничтожный шанс, что эта эксгумация, осуществленная без ее ведома и позволения, действительно может привести к столь невероятному результату? О боже мой, Малдер… неужели ты каким-то чудом и впрямь сумеешь обмануть смерть и получить второй шанс на жизнь?
А затем недавний ступор сменяется лихорадочной деятельностью. Прежде всего следует попасть туда, в этот госпиталь. Как можно скорее. Чтобы гроб ни в коем случае не открыли без нее. Она должна лично проконтролировать все, что они собираются с ним делать. И защитить его, если потребуется. Скалли начинает с того, что пытается дозвониться до Скиннера, но безуспешно: его телефон отключен. Она сердито ударяет по кнопке повторного набора, нетерпеливо вскакивает на ноги и идет в гостиную.
Скалли поспешно одевается и торопливо шагает по тротуару к своей машине, стараясь взять под контроль тот шквал эмоций, что бушует сейчас в ее душе. Какие известия ждут ее в конце этой дороги? Если то, что сказала Рейс, соответствует истине, то это может быть нечто сверхъестественное и чудесное. Одно нереальное мгновенье сменяется другим, и, словно в такт движению невидимого маятника, в душе Скалли сменяются противоречивые чувства. От надежды к неверию и обратно.
Закрепив ремень безопасности, она бросает взгляд в зеркало заднего вида и ошеломленно вздыхает. Там, в темной глубине стекла она видит лицо Малдера, непостижимым образом, словно из ниоткуда появившегося в машине. Расплывчатый, призрачный образ, такой же, как в ее снах. К горлу Скалли подступают рыдания, горячие слезы жгут глаза, и, пытаясь не дать им воли и сохранить хоть какие-то остатки самоконтроля, она зажмуривается, стараясь дышать размереннее. Когда, немного успокоившись, Скалли вновь открывает их и еще раз смотрит в зеркало, то без всякого удивления обнаруживает, что кроме нее в этой машине нет никого.
Пророческое и грозное виденье…
Ей поневоле вспоминаются другие знамения из прошлого: образы той убитой девушки и несчастного Гарольда Спуллера, которых она видела сразу же после их гибели в тот период, когда была больна раком. Своим появлением, возможно, предвещавших и ее скорую смерть. После тех слов, что тогда, много лет назад, произнес Малдер, у Скалли на мгновенье кровь застыла в жилах. «В сущности, что такое знамения, как не предчувствия нашей собственной смерти? Разве не перед такими людьми, по логике вещей, и должны прежде всего являться мертвые?»
Но, быть может, сейчас, когда она носит их ребенка, появилась и другая возможность: что связующей нитью между ними обоими выступает вовсе не смерть, а новая жизнь, которой они дали начало вместе? Может, именно этим и объясняются все ее сны и видения, тем более, если принимать в расчет то, что ей стало известно сейчас?
Словно читая молитву, Скалли поднимает лицо к небу и, прислонившись к подголовнику сиденья, закрывает глаза. Несколько непрошенных слезинок скатываются по ее щеке, и она, тряхнув головой, кусает губы, чтобы не расплакаться вновь. Сейчас ей как никогда важно держать себя в руках и оставаться сильной. Этого напоминания оказывается достаточным для Скалли, чтобы удержаться на краю, восстановить ясность мысли и приготовиться к любому исходу, с которым ей придется столкнуться после того, как окажется там, в военно-морском госпитале Аннаполиса.
Стерев с лица слезы, Скалли поворачивает ключ в замке зажигания и начинает свой путь навстречу пока еще совершенно неопределенному будущему.
Сообщение отредактировал |
| |
| |
|
